Людмила Лаврова
Фото Раиса Назмиева предоставлено Татарским театром оперы и балета
Художественная политика Татарского академического государственного театра оперы и балета им. Мусы Джалиля (Казань) включает в себя традицию отмечать ту или иную дату в истории оперного или балетного искусства премьерой новой постановки произведения-юбиляра. А поскольку 3 марта текущего года исполнилось 150 лет со дня премьеры оперы Жоржа Бизе «Кармен», то неудивительно, что именно «Кармен» стала одной из премьер этого года. Ею открылся XLII Международный оперный фестиваль им. Ф.И. Шаляпина, и ею закрывается сезон.
Второй век «Кармен» входит в число самых популярных опер мирового репертуара. Как был бы счастлив Жорж Бизе, если бы дожил до наших дней! Но её создатель не успел насладиться триумфом своего детища – ровно через три месяца после премьеры «Кармен» в парижском театре «Опера Комик» Бизе скоропостижно умер в возрасте 36 лет. Злые языки говорили, что композитор не перенес провала оперы на премьере, и это стало приниматься как факт. Однако утверждения о провале «Кармен» на премьере, скорее всего, преувеличены.
Вот краткая хроника вечера 3 марта 1875 года (цитируется по книге Н.Н. Савинова «Жорж Бизе»): «Первый акт продлился 58 минут, поскольку долго аплодировали «Хабанере» и дуэту Микаэлы и Хозе, потом вызывали на сцену артистов. В антракте все поздравляли Бизе. Вступление ко второму акту бисировали, но само действие прошло сдержанно, в этом «виноват» плохо поставленный «Цыганский танец»… В 3-м акте бисировали арию Микаэлы, но публике не понравились декорации, хотя и в этом антракте на сцену вызывали Бизе».
10 марта на спектакле побывал Камиль Сен-Санс, который сразу же по окончании оперы написал Бизе: «Наконец-то я увидел «Кармен». Нахожу её чудесной, говорю Вам истинную правду».
Пока шли премьерные спектакли, в парижской прессе муссировалась тема об аморальности оперы, о том, как можно было показывать на сцене жизнь бесстыдной цыганки, контрабандистов и т.п., в музыке «находили» плагиат. Однако прямых демонстраций оппозиционной публики, чего так добивался (или опасался) директор театра Камилл дю Локль, не было.
В сезоне 1874-1875 «Кармен» в театре «Опера Комик» прошла 36 раз. Трудно себе представить, чтобы провалившуюся постановку показывали так часто. В 1876 году Петр Ильич Чайковский, услышав в Париже «Кармен», дал ей высочайшую оценку, предсказав большую популярность.
За полтора века изменились понятия социума о том, «что такое «хорошо», и что такое «плохо», и история о своенравной цыганке, работнице табачной фабрики, уже никого не шокирует и ничью нравственность не оскорбляет. В настоящее время «Хабанера» и «Сегидилья» из оперы «Кармен» являются одними из самых любимых публикой всех оперных стран номеров. И нет ни одной обладательницы меццо-сопрано, которая бы не пела или не мечтала исполнить партию Кармен.
Поскольку Татарский оперный театр предпочитает традиционные, красивые постановки классических опер (и балетов тоже), чем выгодно выделяется на оперном небосклоне нашей страны, то и «Кармен» оказалась без «модных» неожиданностей.
Режиссёр-постановщик Марко Гандини (Италия) долгое время был ассистентом великого Франко Дзеффирелли (1923 – 2019), поэтому является приверженцем традиционных постановок классических опер, и не просто традиционных, а картинно красивых. Как режиссёр Гандини ставил спектакли во многих театрах Италии, в том числе, в Ла Скала, а также в известнейших оперных театрах мира – Ковент Гардене, Метрополитен Опере и др. Маэстро Гандини привез в Казань свою команду соотечественников: сценографа Итало Грасси и художницу по костюмам Анну Биаджотти. В качестве дирижёра-постановщика выступил Антон Гришанин (Москва).
На оперную публику, чей вкус не испорчен режоперой, имя Франко Дзеффирелли действует магически даже косвенно. Старшее и среднее поколения помнят гениальный фильм-оперу Дзеффирелли «Сельская честь» (1982) с Еленой Образцовой в партии Сантуццы, Пласидо Доминго (Туридду), Ренато Брузоном (Альфио) и Федорой Барбьери (Мама Лючия). Эта потрясающая, непревзойденная постановка, которую Дзеффирелли создавал не в театре, а в реальных условиях острова Сицилия, остаётся недосягаемым образцом как оперной режиссуры, так и исполнения. Поэтому публика, ломившаяся и ломящаяся на казанскую «Кармен», ожидает от спектакля если не уровня упомянутой «Сельской чести», то чего-то близкого по качеству и силе воздействия.
Как известно, повторить гениев невозможно, но можно следовать их примеру. И Марко Гандини старался. «Кармен» предстала перед зрителями многолюдной и эмоциональной, особенно первый акт: он получился очень густонаселенным, живым, нестатичным. Открывающая спектакль сцена на площади в Севилье - почти как в хорошем фильме: столько разного народа всех социальных слоёв ввел в неё режиссер (богатые горожане, простолюдины, торговцы, дети и т.п.): кто прогуливается, кто покупает овощи и фрукты, кто общается друг с другом, а кто не прочь стянуть что-либо (здесь браво артистам хора и миманса Татарского театра, великолепно изображавшим эту густую, разнокалиберную толпу).
Художники тоже постарались: разнообразные сложные костюмы у всех персонажей, соответствующие историческому периоду действия, «настоящие» прилавки с «настоящими» овощами и фруктами, южный солнечный свет (художник по свету – Сергей Шевченко, Москва). Не знаю, как в Севилье, а на сцене Татарского театра всем этим действующим лицам было явно тесно, но каким-то чудом они умудрялись не задевать друг друга. Сценическая перенаселенность встречалась и далее по ходу спектакля, но это, пожалуй, единственный минус режиссуры.
Очень привлекательны нюансы постановки, о которых Марко Гандини рассказывает с удовольствием: «В смысловом плане мне было важно углубиться в развитие сюжетных линий двух главных героев – Кармен и Хозе, проследить эволюцию их любви, жизни и смерти. Они оба полны любви и страсти, которые бросают их в пропасть. Из рассказа Мериме, по мотивам которого написана опера, мы узнаем, что дон Хозе ранее убил человека во время драки, поэтому он стал солдатом и сменил место жительства. У этого простого парня, в его страстной и чувствительной натуре скрывается агрессивная сила и некая предрасположенность к насилию. Возможно, именно эта сила и привлекает Кармен – так же, как её привлекает Эскамильо, человек, который ежедневно практикуется убивать на корриде».
На фоне этих трёх персонажей выделяется Микаэла, олицетворяющая традиции и внутреннюю чистоту личности. Микаэла проявляет решительность и силу духа, которые, возможно, были неожиданными для неё самой, особенно в конце третьего акта, когда она пытается спасти Хозе. В труппе Татарского театра есть отличные певицы – Гульнора Гатина и Венера Протасова, которые и исполняли Микаэлу. У Гатиной Микаэла - мягкая и наивная, у Протасовой – серьёзная и смелая. У Венеры ария в третьем акте звучала почти как молитва о спасении Хозе. У обеих певиц – замечательные, отлично «выделанные» голоса, полётные, с нежным тембром. Неудивительно, поэтому, что публика принимала их очень воодушевленно.
Что касается сценографии, то она соответствует местам действиям оперы, но в последнем акте декорации, точнее, один их элемент, весьма странный: это большая могильная ограда, за которой стоит высокий крупный крест. Какая могила может быть на городской площади перед ареной для корриды? К чему это? А ещё изображение на стене, идущей вдоль задника до могилы: близко к этому рисунку я не подходила, но из зрительного зала он выглядит как Ленин в кепке. Что имел в виду сценограф, видимо, ему одному известно.
Заглавную партию Кармен исполняла в первом спектакле солистка Мариинского театра Екатерина Сергеева, во втором - солистка «Новой оперы» Анастасия Лепешинская. Кармен Сергеевой была дерзкая, страстная и хищная, как львица. А поскольку Екатерина Сергеева прекрасно двигается и великолепно танцует, то образ получился у неё захватывающий и естественный. Как будто и не певица на сцене, а Кармен собственной персоной. Единственный момент, который вызвал удивление, это то, что Кармен Сергеевой оказалась блондинкой. Но таково было решение режиссёра: он восхитился природной красотой волос Сергеевой и решил, что чёрный цыганский парик ей не нужен – и так красиво. Ну, если учесть, что Кармен Сергеевой имела характер львицы, то всё правильно: львицы же чёрными не бывают.
Кармен Анастасии Лепешинской тоже оказалась страстной, но её страсть больше кипела внутри, не слишком выплескиваясь наружу. Это усиливало трагичность образа, хотя мне, например, в начале спектакля не доставало именно внешнего «кипения». И да, парик у Лепешинской был чёрным! Но платье обеих исполнительниц Кармен в первом действии было явно позаимствовано у Жизели с той только разницей, что у Жизели пачка голубая, а юбка у Кармен красная.
Дона Хозе в первом спектакле исполнял любимец казанской публики, солист Мариинского театра Ахмед Агади, во втором – Рагаа Эльдин, египтянин, живущий в Италии. У Агади Хозе был эмоционально более тонким и чувственным, у Эльдина – более брутальным и напористым, но у обоих убедительным.
Эскамильо представили Владимир Целебровский («Санкт-Петербургъ опера») и Александр Краснов (Большой театр). У Целебровского, который обычно очень хорошо чувствует своих персонажей и умеет передать это зрителям, Эскамильо получился каким-то робким, а у Краснова – прямолинейно-туповатым, и у обоих - жуть каким формальным. Не сошлись тут звёзды. Видимо, помешал деловой покрой костюма белого цвета, который Эскамильо ни пришей ни пристегни, он же не бизнесмен на деловом завтраке! А радостная бравада Эскамильо и ожидание очередного всплеска привычной ему любви завсегдатаев корриды у обоих исполнителей превратилось в наигранное самодовольство. Или это режиссёр так "видит"?
В постановке Гандини широко задействован хор (хормейстер Юрий Карпов). Хор, помимо того, что великолепно поёт, ещё выполняет роль массовки, которой очень много в спектакле, он её и играет – толпу на площади, рыночных торговцев, цыганок и всех действующих лиц, которые поименно не значатся в программке, но создают достоверную атмосферу спектакля.
С хореографией в спектакле (хореограф–постановщик Надежда Калинина) не так всё однозначно. Когда Кармен танцует в таверне на столе – это понятно: она диковатая, дерзкая и чувствует себя звездой, хотя такое слово во времена, в которые происходят события оперы, по отношению к людям не использовалось. Но когда на соседних столах танцует энное количество мужчин (а больше хочется употребить глагол «скачут»), то это производит не самое лучшее впечатление, хотя надо отдать должное солистам балета Татарского театра (Наилю Салееву, Александру Ахметзянову, Амиру Гильфанову) – делали они это мастерски.
Танцы в таверне сопровождали развевавшиеся по всей сцене узкие красные полотнища, от чрезмерности которых начиналось мельтешение в глазах. Но сейчас, видимо, пошла мода на такое: в недавней премьере оперы Джордано «Андре Шенье» в Московском музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко тоже наличествовал избыток как красного цвета, так и развевавшихся красных полотнищ.
В обоих премьерных спектаклях оркестром управлял Антон Гришанин (Большой театр). Совершенно очевидно, что для маэстро Гришанина композитор Бизе - не музыкант, а музыкальный драматург. Музыка «Кармен» необычайно драматична и в то же время ярка, захватывающа и полна великолепных мелодий. И это музыкально-драматическое великолепие маэстро Гришанин и оркестр Татарского театра представили публике во всем блеске своих талантов.
Без правильной логики действия невозможна правильная передача логики чувств, но с логикой всё было в порядке и у режиссёра-постановщика, и у дирижёра, и у исполнителей, поэтому спектакль, в основном, смотрелся на одном дыхании.
Однажды композитор Игорь Стравинский (1882-1971) дал молодому оперному режиссёру Борису Покровскому (1912-2009), впоследствии ставшему великим, мудрый совет: «Вас будут уважать до тех пор, пока вы не начнете улучшать классиков». Марко Гандини не улучшал. Спасибо ему.