В издательстве ОГИ вышла дилогия Кирилла Фокина «Жизнь Ленро Авельца» – «Смерть Ленро Авельца», написанная в жанре политической фантастики. Её герой – серый кардинал мирового правительства – пытается спасти объединённое человечество от неминуемой катастрофы. О том, насколько фантастика может сблизиться с реальностью, «ЛГ» беседует с автором.
– Кирилл, вы выросли в театральной семье, но выбрали для себя иной путь. Что определило выбор?
– Как оказалось, не такой уж иной! В детстве театром я так надышался, что о театральном образовании речь не шла в принципе. В старших классах я писал какие-то тексты. Хотел заниматься литературой, но не в том «возвышенном» смысле, какой по традиции у нас в это вкладывается, а в прикладном, западном, с прицелом на экранизации и постановки. То есть иронизирую как Стивен Кинг. И поскольку историей и политикой я заинтересовался ещё в школе, то самым логичным стал истфак МГУ: чтобы писать, нужен какой-то багаж знаний и опыта, а это то место, где можно получить одновременно фундаментальное, но и свободное гуманитарное образование. Когда встал вопрос о специализации, выбор был между историей США или Великобритании, «компромиссом» стало отделение истории международных отношений.
– Сфера более чем серьёзная. Откуда брать время на творчество?
– А оно было продолжением учёбы. Я так осмысливал то, что узнавал на лекциях. На первом курсе писал курсовую работу по истории Древнего мира – о политических баталиях времён Перикла и Пелопонесской войны. Это шекспировского уровня драма, однако никаких художественных её интерпретаций я нигде не обнаружил и стал раздумывать, а не написать ли мне самому исторический роман. Но мне интересно было прямое действие, без бытовых деталей уровня «что ели, на чём сидели». А из этого вытекало, что надо писать пьесу – оставить голую драматургию, а визуальный ряд решат режиссёр со сценографом. В итоге «Демагога» спустя четыре года поставил Хуго Эрикссен – и решил его как киберпанк.
– Но это была не первая ваша пьеса, не так ли?
– Пьеса первая, но до этого была фантастическая повесть «Огонь», первый текст, к которому я отнёсся серьёзно. Когда закончил, дал почитать отцу, узнать его мнение. Спустя какое-то время он сказал, что читал и буквально придумал сценографию к спектаклю. Вот тогда по его заказу я написал инсценировку под названием «Сегодня. 2016–...», которую он и поставил на Новой сцене Александринского театра.
– Значит, театральный ген всё-таки не дремлет?
– Получается, что так. Этим летом в издательстве «Навона» вышел сборник Drama Futuro, куда вошли четыре фантастические пьесы. «Честная женщина», посвящённая ближневосточным проблемам, Space Away по мотивам рассказа Брэдбери о катастрофе в открытом космосе, Rex – тоже о политическом будущем человечества и «Боги» – такая концептуальная пьеса о религии, вере и искусственном интеллекте.
– История – область прошлого, вы же упорно стремитесь заглянуть в будущее...
– «Без прошлого не понять будущего» – это банальность, я сам в неё не верю. Но экстраполировать тренды – хорошая тренировка для ума, а параллели прошлого с будущим могут давать неожиданные углы зрения. Я защищал диплом по Норману Энджеллу, известному журналисту, который в 1911 году написал книгу под названием «Великое заблуждение» о том, какой катастрофой может обернуться для Европы и всего остального мира назревающая война и что нужно сделать, чтобы её предотвратить. Его прогноз сбылся абсолютно точно, что и принесло ему в итоге мировую известность. Я занимался изучением другого периода его деятельности. В 30-е годы, когда на пороге уже маячила очередная мировая война, Энджелл, кстати, вместе с Черчиллем, пытался убедить общество в необходимости жёстких санкций против Германии, Италии и Японии, потому что они не ограничатся установлением античеловеческих режимов в своих странах и стремятся к мировой экспансии. Снова его прогноз сбылся. Я, конечно, в книгах – и в предыдущей, «Лучи уходят за горизонт», и в нынешней дилогии «Жизнь Ленро Авельца» – «Смерть Ленро Авельца» – пытаюсь не столько понять, что будет, сколько зафиксировать, какие варианты видятся из настоящего.
– Судя по вашим книгам это будет единое человечество, подчиняющееся мировому правительству и живущее по общим правилам, нормам и принципам.
– Волна глобализации, накрывшая мир на рубеже веков, была самой мощной за всю историю человечества. Даже если она схлынет, часть достигнутых ею результатов закрепится. Думаю, что следующая будет ещё мощнее и результативнее и ждать её осталось недолго. Никакого адекватного контртренда я, честно говоря, не вижу. Кризис, который переживает сейчас единая Европа, обусловлен не изъянами самой идеи глобализма, а недостаточностью усилий, приложенных для её воплощения.
– Вы действительно считаете, что это возможно?
– При наличии политической воли – да. Разумеется, проект единого человечества может и провалиться. Книжки и написаны отчасти для того, чтобы проанализировать, почему это может произойти, какие препятствия могут возникнуть на его пути и как их преодолевать, если это вообще возможно. «Организация» из моих романов – наследница нынешней ООН – не свободна от типичных недостатков, присущих современной власти. Ей наносят удары и справа, и слева, и даже изнутри. Одни ей удаётся отразить, другие заставляют её меняться. Но ведь так существуют и вполне реальные современные политические структуры.
– Ваши книги относят к разным жанрам – альтернативная история, политическая фантастика и даже антиутопия. А как бы вы обозначили направление, в котором работаете?
– Тенденция к размыванию самого понятия жанра проявляется всё сильнее. И не только в литературе. Кинопрокатчикам, как и издателям, анонсируя новинку, приходится через запятую писать три-четыре, а то и больше жанровых маркировок. На Западе говорят спекулятивная фантастика – speculative fi ction. Адекватного перевода на русский нет, у нас слово «спекуляция» имеет негативный смысл. Это фантастика, как бы «спекулирующая» на идеях, и не обязательно строго научных, как «жёсткая научная фантастика», в том числе и на идеях гуманитарных, вот как такая политическая, экономическая, социальная футурология или альтернативная история. Мне также нравится жанровое определение «политическая драма». У нас определение «политический» чаще всего рассматривается в контексте пропаганды, отстаивания некой конкретной точки зрения на политическое устройство общества. Но здесь политика – только сеттинг, то есть среда, обеспечивающая наилучшие условия для развития сюжета и персонажей.
– Дилогия о суперполитике будущего Ленро Авельце – продолжение романа «Лучи уходят за горизонт»?
– Отчасти. В «Лучах...» описывается процесс становления единого мирового сообщества, занявший больше полувека. Книга заканчивается вполне оптимистично – вроде получилось, все счастливы. Но мне захотелось посмотреть, как могли бы развиваться события при менее благоприятном сценарии, как вели бы себя руководители всемирного правительства в экстремальной ситуации, но главное – какие мотивы, психологические в первую очередь, двигали и двигают большими политиками? И в какой степени мы вообще можем этих людей понять и в этих мотивах разобраться?
– Роман – не пьеса, без деталей, которые вы так не любите, не обойтись. Тем не менее вы их минимизировали настолько, что роман стал напоминать компьютерную игру.
– Это логично. Политика сегодня воспринимается как игра. Все мы в некотором смысле «обыватели». Мы видим в участниках политических событий не живых людей, а некие функции, встроенные в несложную схему, которую так просто объяснить. И каждый раз нужно прикладывать усилия, чтобы напоминать себе, что не всё так просто, и каждый раз заново пытаться эти «схемы» вскрыть – хотя бы в собственном восприятии.
– Как вы относитесь к своему герою?
– Мне интересны такие люди. Я же пишу о том, о чём сам хотел бы прочитать. Ленро сложен и опасен. В какой-то степени он, конечно, социофоб – в противном случае он бы не оказался в высших эшелонах власти. Каждый, кто получает такую власть, и Авельц не исключение, обуян мессианством – свято верит в правоту своего дела, в то, что он трудится для народа, страны, для будущего, в конце концов. Ленро был второстепенным персонажем в повести, которую я сочинял ещё в школе. И потом я время от времени о нём вспоминал. У замечательного советского фантаста Сергея Снегова есть роман «Диктатор», где главным героем является функционер высокого звена. Тогда я решил, что необязательно пытаться главного героя максимально приблизить к читателю, делая «посредником», условно, доктора Ватсона. Пусть Холмс сам говорит о себе. Первая книга – воспоминания Ленро, друзья и недруги получают слово во второй, когда его уже нет в живых. Одни его превозносят, другие – клянут, он неоднозначен и противоречив. Тем он и правдив.
– Вы заканчиваете аспирантуру. Работа над диссертацией дала импульс для новой книги?
– Конечно. Диссертация – об эволюции институтов власти. Это роскошный концептуальный и философский материал. Но пока ничего не пишу, хочу взять паузу. Сейчас у меня в работе два проекта для кино. Но политнаука – богатейшее поле идей.
Виктория Пешкова