В мае 2018 года главный редактор портала «РИА Новости – Украина» Кирилл Вышинский был арестован украинскими властями по надуманному обвинению в государственной измене, почти полтора года отсидел в СИЗО и только в сентябре 2019 года вышел на свободу благодаря активной поддержке официальной Москвы, российского и международного журналистского сообщества. Сейчас Вышинский – исполнительный директор МИА «Россия сегодня», с 2019 года он входит в действующий при президенте России Совет по развитию гражданского общества и правам человека, а с начала нынешнего года мы увидели Кирилла Валериевича и в качестве ведущего авторской программы «Типичная Україна» на телеканале «Россия-24». Редкая птица долетит даже до середины такой журналистской карьеры, но – не «забронзовел» наш герой, и в «пафос» не ударился, и собеседником интересным оказался вовсе не «по должности»…
– Вы родились в обычной днепропетровской семье, и, учитывая блестящую журналистскую карьеру, вас можно смело назвать на американский манер «self made man». Но трудовую карьеру вы начинали учителем русского языка и литературы, и, казалось, ничто не предвещало ухода в журналистику…
– Да нет, предвещало. В 1987 году, когда я служил в армии в Подмосковье, в нашу часть приехали представители МГУ, в том числе и с факультета журналистики. После короткого собеседования мне сказали, что возьмут на подготовительное отделение журфака, если будет публикация в газете. В общем, ждали они меня летом с документами в Москве, но до Первопрестольной я не доехал. Демобилизовался в мае 1987 года, и, честно говоря, хотелось побыть дома, хотелось моря и пляжа, а не экзаменов в МГУ…
– Не жалеете об этом?
– А чего жалеть? Я всё равно стал журналистом и оказался в Москве. Хотя, конечно, журфак МГУ – прекрасная профессиональная школа. В те времена факультеты журналистики были ещё в Ленинградском и Киевском университетах и в Львовском военном институте – правда, в последнем готовили военных журналистов, и в этом институте учились многие талантливые ребята, например мой коллега Евгений Ревенко. Но поступил я на филфак Днепропетровского университета. Студенты могли печататься в университетской газете, был у нас и факультатив журналистики.
– Помните свой первый материал?
– Конечно! Это было интервью с Зиновием Гердтом. Тогда московские театры часто гастролировали на Украине, и, конечно, у нас в Днепропетровске. На Гердта я вышел напрямую, ещё не было пресс-служб и прочих «шлагбаумов» между такими известными персонами и журналистами. Не знаю, что тут больше сработало – смекалка, молодое нахальство или простое везение, но Гердт с сочувствием отнёсся ко мне и сразу согласился на интервью «зелёному» студенту.
– Иногда говорят, что обучить журналистике, как и писательству, невозможно – это или есть, или нет…
– Не согласен. Журналистика – это не наука, а ремесло, система знаний и определённые навыки. Разумеется, нужен и талант. В девяностые годы СМИ росли как грибы после августовского дождя, газет, радиостанций и ТВ-каналов в начале девяностых было так много, что появился огромный спрос на журналистов. Тогда в журналистику и пришли историки, физики, биологи, математики…
– …и филологи…
– Да, в то время я начал работать в газете, которую финансировал один крупный украинский банк. Там и получил первый гонорар за маленькую заметку. Впрочем, получал и «шишки», – но этого, наверное, не избежал ни один журналист, особенно в начале карьеры.
– Украина вошла в девяностые годы, пожалуй, самой экономически развитой республикой экс-СССР. Почему через три десятка лет она всё больше напоминает несостоявшееся государство под внешним управлением?
– Если генпрокурора Украины снимает вице-президент США, а в правительстве сидят люди с грузинскими, литовскими и американскими паспортами, – получается, что судьбу страны решает кто-то извне, исходя при этом вовсе не из интересов Украины и её граждан. В начале двухтысячных годов, после второй победы Леонида Кучмы, – кстати, это единственный украинский президент, занимавший пост дважды, – он пообещал, что теперь Украина увидит в его лице «совсем другого президента». Он уже был свободен в проведении реформ, ему не нужно было думать о третьем сроке, но именно в это время Кучму начали «ломать», прошли первые массовые акции оппозиции, случилась первая попытка штурма здания президентской администрации. Потом Украина стала парламентской республикой, и началось расшатывание власти, завершившееся, по сути, сломом государственной машины. Всё это и привело страну к деградации.
– Сегодня в Вашингтоне не скрывают, что украинскую «революцию гiдности» помогали готовить тесно связанные с ЦРУ и АНБ люди, работавшие под «крышей» «Национального демократического института», и Майдан-2014 исподволь готовился в соответствии с рецептами цветных революций…
– Нельзя сбрасывать со счетов внешнее влияние и в 2004-м, и особенно в 2014 году, – со сцены Майдана выступал сенатор Маккейн, помощница Госсекретаря Нуланд открыто говорила о 5 миллиардах долларов на «поддержку демократии», но на Украине были и силы, понимавшие, что лучше зарабатывать при слабой власти, которой можно манипулировать в своих интересах. Когда они поняли, что, ослабив государственные институты, могут взять власть, – они взяли её.
Яркий пример – Коломойский. В 2014 году его СМИ умело нагнетали панику, – мол, ДНР и ЛНР вот-вот начнут наступление на Киев и «русские танки» может остановить только Днепропетровская область. Но ДНР и ЛНР не проводили никаких наступательных операций, и все котлы 2014 и 2015 годов были лишь ответом на наступления ВСУ. Да и как-то странно сторонники Майдана готовились к обороне. На въезде в Днепропетровск я видел больше смахивавшие на махновские разъезды посты из людей, вооружённых автоматами. Желающих бросаться под гусеницы танков там явно не было. Зато, запустив свой миф, серый кардинал Коломойский изобразил себя «спасителем Украины» и стал губернатором Днепропетровской области. А власть на постсоветской Украине всегда означала доступ к большим деньгам.
– То есть, как говорят в Одессе, это была паника с целью заработать?
– Точнее, с целью получить власть – и заработать. На Украине все давно поняли, что власть – главный финансовый ресурс, её легче всего монетизировать, попутно уничтожая конкурентов. Под это выстраивается и законодательство.
За последние пять лет украинская Конституция менялась дважды, это если не считать внесённые в 2004 году изменения, когда Украина из президентской республики превратилась в парламентскую. После переворота-2014 вернулись к Конституции-2004, но и её собираются менять. Ещё стремительнее меняется законодательство – придя к власти, каждая олигархическая группа перекраивает законодательство под себя. Сотни изменений внесены и в Уголовный кодекс, я почувствовал это на себе. Так, по инкриминированным мне статьям до весны 2014 года были предусмотрены альтернативные меры пресечения – арест, заключение под стражу, личное обязательство, домашний арест или залог. После 2014 года осталась только тюрьма плюс конфискация имущества. На Украине сложилась «славная» традиция: закон обрастает таким количеством принятых в Раде «с голоса» поправок, что на выходе получается его полная противоположность…
– Один ваш дед был награждён медалью «За боевые заслуги», другой, военврач 3-го ранга, пропал без вести. Увы, в сегодняшней Украине их наверняка назвали бы «оккупантами»…
– Мой дед по отцу, Трофим Трофимович, пропал без вести в 1942 году под Харьковом. Дед по матери, Роман Данилович, призванный в армию в 47 лет, – дошёл до Варшавы и вернулся домой только осенью 1945 года. Но с обоими дедами случилась почти мистическая история. Во время обысков в моём офисе всё подводили под формулировку «предметы, используемые в антиукраинской пропаганде и подрывной деятельности». Среди «опасных» предметов были тридцать полиэтиленовых пакетов с надписью «РИА Новости – Украина», пятнадцать шариковых ручек, календари и прочие «улики». Оказались среди «подрывных предметов» и два портрета моих дедов, подготовленные для «Бессмертного полка». В протоколе обыска значилось, что «обнаружено два портрета неизвестных лиц в военной форме». Когда я рассказал об этом маме, она никак не могла понять, отчего её отца-фронтовика назначили «врагом Украины». Не знаю, где сейчас эти портреты; в херсонском подвале Следственного управления СБУ по Крыму и Севастополю или их перевезли в Киев. Вот так и вышло: я на свободе, а оба моих деда – в тюрьме, как «элементы антиукраинской пропаганды»…
– «Игры» с исторической памятью тоже ведь начались не вчера?
– Это было видно ещё на первом Майдане-2004, не говоря уже о 2014 годе, и это ещё одно отражение противоречий между востоком и западом Украины. Есть немало людей, уверенных в том, что солнце встаёт на Западе, а Украина должна принять «светоносную» западную идею и бороться с «агрессией, идущей с Востока». При Порошенко это декларировали уже открыто, бросив в массы лозунг «Вiра, мова, армiя». В дело вмешивается и розовая мечта украинских националистов – повоевать с Россией. Вроде с Польшей Украина «разобралась» до 1939 года, а нынче, значит, пришла пора «пощипать москалей». Идея «войны с Московией» возбудила многих, хотя на Донбассе эти «герои» воюют вовсе не с «москалями», а с такими же украинцами, только восточными.
В 90-е – начале 2000-х на востоке Украины пусть и с удивлением, но достаточно терпимо относились к этим «играм патриотов». Они говорили: «Хорошо, у вас свои герои, вроде Бандеры, а у нас – свои, но мы живём в одной стране, у нас общие праздники и общая жизнь». Националисты же ополчились на русский язык, переименовывали улицы Пушкина или Тургенева во Львове в улицу какого-то неведомого «генерала» УПА Чупрынки, а улицу Лермонтова – в улицу Дудаева, – видимо, чтобы «смертельно уколоть» Россию… На востоке страны смотрели на это как на дурость «сумасшедших бандер». Но когда после переворота 2014 года «западники» начали переименовывать в имена новых «героев» проспекты и улицы ещё и на востоке Украины – людям это не понравилось, как не понравились и атаки на русский язык.
– До 2014 года ситуация с русским языком не была такой острой?
– Да, национальные общины в рамках закона могли принимать решения, признававшие русский язык региональным, им можно было пользоваться в судах, любых государственных органах. Но первое, что сделали националисты, захватив власть, – взялись за фактический запрет русского языка в общественном пространстве. Мол, у себя дома или в храме говорите по-русски, а в общественных местах – по-украински! Дальше – больше: теперь не должно быть и русских школ. Это на Украине, где более чем для половины населения русский язык – родной! «Секрет» в том, что националисты считают язык основой формирования «политической нации», повторяя придумки конца XVIII века, когда национализм брали за основу формирования нации и государства. «Западенцы» хотят сделать «настоящими украинцами» – по галицийскому образу и подобию, разумеется, – всех жителей страны. Так, по мнению экс-спикера Рады Парубия, остальные украинцы – до конца ещё не настоящие украинцы и им ещё только предстоит стать таковыми. Чем кончаются подобные «эксперименты», мы уже знаем.
– Но, может, ситуацию изменит президент Зеленский? За него ведь многие проголосовали год назад…
– Знаете, есть такая поговорка – влюбляешься в человека, а живёшь с характером. Да, у многих были надежды на лучшее, связанные с Зеленским, но пока они не оправдались. Время показало, что Зеленский – не политик. Пусть в него влюблялись и за него голосовали, но у него нет главного для политика качества – воли. Он заигрывает с националистами; так и не снизил радикально тарифы ЖКХ, потому что МВФ требует повышать тарифы; обещал покончить с коррупцией, но воз и ныне там; нет серьёзных обещанных посадок – за исключением нескольких показательных, «герои» которых, вроде экс-соратника Порошенко нардепа Пашинского, вскоре оказались на свободе. А как мог Зеленский в Польше заявить, что Вторую мировую войну начал СССР? Если бы такое услышал его дед-фронтовик, думаю, у Зеленского-младшего были бы серьёзные неприятности. А главное – Зеленский так и не начал ожидаемый диалог с Донбассом.
– Почему украинское следствие никак не найдёт истинных организаторов бойни на Майдане в 2014 году?
– Я знаю, что в материалах дела упоминаются, например, пули, извлечённые из тел убитых майдановцев, – это были пули калибра оружия, которого на вооружении киевского ОМОНа никогда не было. Это натовский калибр, и стреляли из натовских снайперских винтовок в спины майдановцам. Факты предали гласности – и что? И – ничего…
– Украинцы разочарованы идеями Майдана?
– За пять лет люди увидели, что за яркими лозунгами – ворьё, набивающее свои карманы. Социологи говорят, что сегодня Майдан поддержали бы менее пятидесяти процентов украинцев. Но люди запуганы террором, они видят, что инакомыслящих могут и убить, как это случилось с моим другом Олесем Бузиной.
– Но Бузина не был пророссийски настроенным человеком…
– Он мешал националистам, откровенно демонстрируя презрение к «западенским» фанатам формирования «политической нации». Олесь предупреждал, что это гибельный для страны путь. Национал-радикалы посчитали его взгляды опасными для себя…
– Сейчас вы ведёте на «России-24» авторскую программу «Типичная Україна». Это культурологический проект?
– В основном об Украине судят по сообщениям на информационных лентах. А там обычно освещаются майданы, коронавирусы и прочие экстраординарные события. Но вот о жизни людей, о культурных явлениях почти ничего нет. Мы показываем социальную, жизненную инфраструктуру людей – рассказываем, что едят украинцы, как одеваются, какие песни слушают, над чем смеются. Всегда полезно знать своих соседей: это даёт шанс на понимание, а значит, и на улучшение отношений. Выпуски программы запланированы до конца нынешнего года, а там посмотрим.
– С недавних пор вы входите в президентский Совет по правам человека. Какие задачи приходится решать там?
– Сейчас, когда на Западе убедились, что санкции против России не действуют столь эффективно, как кому-то хотелось бы, – там переключились на настоящий индивидуальный террор по отношению к отдельным россиянам. Увеличилось число арестов и выдворений наших сограждан по надуманным предлогам, в Прибалтике, Великобритании и на Украине буквально кошмарят российских журналистов. Так случилось, например, с теми, кто работает с нашим представительством Sputnik Эстония. Мы уже встречались по этому поводу с комиссаром Совета Европы по правам человека Дуней Миятович, представили в ПАСЕ документы о репрессиях в отношении наших коллег в странах Балтии, в Польше, Германии, Франции и Великобритании. Увы, разочаровала прохладная реакция европейцев, но – будем работать дальше.
– Несколько «личных» вопросов. Какой день вашей жизни вы назвали бы самым счастливым?
– Думаю, он ещё впереди.
– Случались ли в вашей жизни по-настоящему тяжёлые ошибки?
– Исхожу из того, что лучше что-то сделать, а потом переживать, чем переживать, что ничего не сделал. Надеюсь, больших ошибок и упущенных возможностей у меня не было.
– Что бы вы посоветовали молодёжи, осваивающей азы журналистики?
– В любых обстоятельствах придерживаться стандартов нашей профессии, тщательно проверять факты, показывать разные точки зрения.
– Какое качество вы больше всего цените в людях?
– Порядочность.
– А чего бы не простили никому?
– Готов простить людям многое, почти всё. Сказано же – не судите, да не судимы будете. Но единственное, чего не могу простить, – нельзя отнимать человеческую жизнь, нельзя убивать.
– Чего пожелал бы Кирилл Вышинский 2020 года Кириллу Вышинскому образца 1990 года?
– Я бы не пожелал, а скорее предостерёг – не дай тебе Бог увидеть то, что произойдёт с Украиной к 2020 году! Но это предостережение очень наивное – всё равно всё худшее, что могло случиться, случилось…
– О чём вы сейчас мечтаете?
– Как бы это ни показалось кому-то слишком пафосным и декларативным – о мире на Украине, на Донбассе. Чтобы люди не привыкали убивать, чтобы не привыкали видеть убийства. Будет мир – всё остальное, как мне кажется, можно решить.