Игорь Фунт
Борис Гриненко. Признание в любви. – Эксмо, 2024. – 480 с.
Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют её.
Из Евангелия – Песнь Песней Соломона, 8:7
Пред нами долгая, одномоментно секундная – фьють! – как и любая человеческая жизнь, история. История семьи, города, мира. Сжатая, эмоциональная. Невзирая на толщину фолианта, объём не играет никакой роли, когда речь о Любви с большой буквы. И потому отзывы читателей невероятно искренни, а первый тираж романа распродан. «Пронзительная, захватывающая история, эмоциональный роман о любви с непредсказуемым концом. Потрясающая книга о Жизни с большой буквы…» «Здесь каждая страница о любви двух людей, проживших вместе 20 лет и не утративших любви и интереса друг к другу. Счастье и боль утраты, в памяти живёт каждый миг, проведённый с любимой. Читая книгу, ощущаешь, как зыбко счастье, жизнь и как надо всё это ценить…» «Пролила литры слёз, пока читала. Иногда именно это и нужно, чтобы прожить собственную боль и понять, что ты не одна такая на свете».
Ленинград. Питер
Я долго жил в Питере: удовольствие при чтении вызвали и блестящие картинки, слайды советского Ленинграда. Я там все исторически ценные места великолепно знал, особенно злачные. А именно к подобным местам у Бориса Гриненко отношение необычайно трепетное: респект! И городские сюжеты, и сюжеты рабочие, в данном случае институтско-инженерские, – всё дышит правдой, честностью. И это подкупает. Стилистика изложения – как бы прорезая время насквозь, нанизывая пласты прожитого континуума плотно, с зажимом. Будто ты не жил, а писал книгу. «Сон как мох / в древних колоннадах / (Жил-был я...) / Вспомнилось, что жил», – пел Градский. В тексте упоминается другой бард – Галич, а автор подпевает одновременно и Галичу, и Градскому: «Жизнь – книга: ты её пишешь сам (бывает, что и не сам), пишешь, задумываясь или не очень. А я? В моей много страниц, но память – удивительная штука: возвращает к тому, с чего началось самое главное, без чего, как оказалось, и жизни настоящей просто не было бы».
Строки ложатся приземлённо, в ряд, им тесно – как в ульем гудящем трамвае в час пик: именно это и даёт ощущение реального драйва. Именно так, из-под пресса внешних причин, выплывает стержневая мысль, словно свинчатка из расплавленного металла, обретая внутренние алмазные грани: общения, юмора, тревоги-бед. Эта невероятная плотность слов, резонов, похождений позволяет Гриненко безболезненно перемещаться во времени. То в довоенный театральный Ленинград. Внезапно – бац! – новосибирский Академгородок 1960-х. Бац! – 1812 год с адмиралом Чичаговым, с его судьбой, трепетно вплетённой в авторскую… Путч 1991-го, стояние на Дворцовой – сквозь призму декабристского выступления 1825-го. Мало того, Борис Гриненко использует в увертюре «Признания в любви» крутой голливудский киноприём с падением лайнера, что мгновенно вовлекает в повествование. Беллетристически правильное начало: «Падаем». Голоса у них стали одинаковыми – безнадёжными. Смотрю в иллюминатор: облака пока ниже нас, потом рядом – и тут же побежали вверх, быстрее и быстрее. А мы вниз. Страха нет. Состояние не ужаса – обиды. Ну почему я и именно сейчас? Почему? За что? Ответа не жду, Господа не вспоминаю». <…> «Буду чувствовать боль или не успею? Раньше боли не боялся. По-прежнему тихо за бортом и в салоне. На соседей не оглядываюсь, уставился в иллюминатор. Стали видны люди на автобусной остановке. Они вверх не смотрят, нас не слышно».
Песнь песней
«Невозможно отложить на завтра свою любовь, её нельзя перенести на потом. Скажите ласковое слово любимому человеку, дотроньтесь до него, улыбнитесь. Почувствуйте радость просто от того, что вы сейчас вместе. Это так легко и так необходимо, обоим». <…> «…В жизни именно мелочи, если их делаешь с вниманием к любимому человеку, пополняют чувства. Мелочи говорят лучше слов. Жизнь вокруг пусть и не меняется, но мы в ней становимся ближе друг другу. Это и есть любовь». Эта книга о великом чувстве Любви, эксплицированном в разных обстоятельствах: через потери с бедствиями, в путешествиях (Эстония – Испания – Греция – Япония), светлых праздниках… Есть и такое мнение: «Книга не для трамвайного чтения, она заставляет задуматься. В том числе о себе, своих поступках». Давайте без лишних спойлеров кратко выделим основные мнемонические слои романа.
Несомненно, перед нами книга преодоления: герои повествования как проходят сквозь Дантовы круги ада, так и попадают в райские кущи счастья.
Чеховское видение материала – как, собственно, доктора: тут и надежда на выздоровление, и бесконечная забота о близком, и Христово, пасхальное желание принять на себя всё самое плохое, что есть в мире, лишь бы родной тебе человек выжил.
Библейские мотивы. Вечные вопросы бытия: всё ли ты сделал, чтобы твоя любовь не погибла? – «Мужья, любите своих жён, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за неё». Ефесянам, 5:25.
Авторские фразеологизмы
Есть у автора этой рецензии привычка – выписывать некие обороты из прочитанного, и вот что выбрано из книги Бориса Гриненко «Признание в любви»:
«К сожалению, что имеет значение, а что нет, понимаешь потом».
*
«Рецепт «молодости» прост: нужно любить и, главное, – чтобы тебя любили».
*
«Нет ничего на свете дороже улыбки любимой».
*
«Ты же отвечаешь... перед собой, а это самое главное. И самое трудное».
*
«Бесполезно рассуждать о чём-либо, пока сам не попробуешь».
*
«У каждого должны быть друзья, которых не приглашают. Они приходят не поесть, а поговорить, не подарить, а забрать то, что тебя тревожит…»
*
«Ничто так не сближает людей, как несчастье».
*
«Самый тяжёлый груз на земле – Любимой последний взгляд».
*
«Я тут, ты рядом, а между нами самое большое расстояние, какое может быть только между людьми, – моя оставшаяся жизнь».
*
«…Живём мы будущим, откладывая на завтра не только свои чувства, но и саму жизнь. Так не бывает. Жизнь – это именно сегодня, завтра может и не наступить».
*
«Из незагаданного приходят одни неприятности».
*
«Комплимент – это бумеранг, чем он удачнее, тем обязательнее вернётся».
*
«Как настоящий мужчина, он не мог вернуться, не выполнив того, что обещал».
*
«Красивым становится всё, на что смотришь с любовью».
*
«Её глаза светятся праздником, и, по сути, в жизни ничего другого больше не нужно. Ничто так не согревает, как надежда».
*
«У медиков есть место для шутки, а если повезёт, то и время».
*
«Если бы у меня спросили про чудеса, я назвал бы любовь».
*
«На вопросы, заданные жизнью, верный ответ даёт только время».
*
«У писателя нет лишних слов, есть не понявшие их читатели».
*
«Никогда не знаешь, какое неожиданное знакомство может всё изменить. Хорошо, если к лучшему. Все на это надеются… Даже те, втайне от себя, кто это «всё» давно имеет».
*
«Хочется сказать каждому: посмотри на себя. Не в зеркало в ванной, когда красишься или бреешься, и не в зеркало в коридоре, когда прихорашиваешься. А в зеркало жизни. Посмотри внимательно, и не глазами – сердцем. Радует ли твой подарок, самый важный, того, с кем живёшь? Этот подарок – ты сам!»
*
«Не упомянуть про свою оплошность – не значит обмануть, это – сделать приятное обоим».
*
«Хороший совет – уметь посмеяться над собственными неприятностями».
*
«Чтобы увидеть – нужно уметь ждать…»
*
«Страх делает всех похожими на одно лицо».
*
«Единственное место, где встреча с хорошим знакомым вызывает сочувствие, это – больница».
*
«Любой выбор сочетает в себе удовольствие и огорчение».
*
«Человек не уходит. Он живёт, пока помнит, и продолжает жить, пока его помнят».
*
«К хорошему привыкаешь быстро… А отвыкаешь быстрее».
*
«Я просто так не сижу – я с тобой».
*
«Привычка, конечно, неудобная – отвечать за данное слово».
*
Вот и всё. Эти фразы – стилистически верный маркер уважительного отношения автора к слову. А значит, и к читателю. Книга познаётся в сравнении с личностью самого читателя. И если автор попал в тонкую мишень восприятия – книга удалась точно! И я – в роли читателя, не критика, – говорю вслед пролистанному: будто просмотрел собственную жизнь. Ту, ленинградско-питерскую, неспокойную, влюблённо-суматошную, смешную, горькую до одури, хмельную, театральную до умопомрачения, застольную, скучно-конторскую, с весёлым подмигиванием очередной пассии за столом – недалеко…
Перед нами – полновесный роман о прожитом и неупокуенном, свербяґщем до сих пор. Быть может, после написания Борису Александровичу стало чуть легче, чуть свободней, не ведаю… Знаю лишь: он всё сделал правильно. И что сел за стол, и что излил всё на бумагу. «Цветы и аромат – на время, / Весной нет сакуры прекрасней. / Мы – брошенное в землю семя, / А вдруг напрасно?» – вторит мне главная героиня Ира, супруга автора, главного героя романа. И ещё раз спасибо Борису Александровичу за Ленинград. Мой Ленинград!