ТРАДИЦИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Тысячелетний опыт обращения людей к мыслям о загробной жизни, о жизни после смерти отразился в дошедших до нас книгах. «Тибетская книга мёртвых» и «Египетская книга мёртвых». В чём суть этих памятников человеческой мысли – философской, футурологической и, несомненно, фантастической?.. В том, что за «гранью» человек слеп. Он знает, как жить на этом свете? А на том? Там видят не глаза, а душа. Как приуготовляться к неведомой жизни. Сомнений не было ни у древних египтян, ни у тибетских мудрецов – вера в продолжение жизни после смерти сопутствует людям тысячи лет. Будете ли вы существовать в мире со слугами и драгоценностями, как древнеегипетские фараоны, или станете частью сознания Будды, или пройдёте все этапы реинкарнации и снова предстанете на земле в человеческом или ином облике, – вот это не вызывало сомнений. Древние книги пытались научить человека существовать там, откуда никто не возвращался, направить его шаги по лабиринтам неведомого. По сути Книги мёртвых – это путеводители загробного мира. Не зря один из философов Нового времени пишет о том, что, даже отправляясь в туризм, путешественники собирают чемоданы, учат хотя бы несколько слов на языке страны, куда собираются, так или иначе готовятся к поездке. Но перед тем, как отправиться в своё последнее путешествие, ведут себя крайне легкомысленно, без подготовки к неведомому странствию, даже не пытаясь понять, что ждёт человека в момент «перехода»… В своё время в России была издана невероятная книга французского философа Владимира Янкелевича «Смерть». Философское исследование Янкелевича – тоже «Книга мёртвых». Современная.
В наше время появилось неисчислимое количество книг, так и названных – «Книга мёртвых». Это и переводные романы, и фэнтези, и боевики, и мемуары. «Книги мёртвых» стали современными путеводителями, но не по царству мёртвых, а по миру человеческих судеб.
В ХIХ веке в России была написана гениальная «книга мёртвых». Это «Мёртвые души» Николая Васильевича Гоголя.
СТИВЕН ФРАЙ В РОЛИ ХАРОНА
Джон Ллойд и Джон Митчинсон. Книга мёртвых. Представляет Стивен Фрай / Перевод с английского Александра Рахубы. – М.: Фантом Пресс, 2011. – 480 с. – 8000 экз.
Очередной том под рубрикой «Стивен Фрай представляет» недавно вышел из печати. Это книга двух соавторов с уже не раз повторённым названием «Книга мёртвых». Стивен Фрай отозвался о книге кратким вздохом, вынесенным на первую страницу переплёта, «До смерти хорошо». Перед нами своеобразный культурно-замогильный ликбез: полсотни кратких биографий знаменитых людей. Но, несмотря на оговорку, эта книга весьма забавна. Это неплохое чтение в дороге или на даче. Причём одновременно с чтением можно и в некотором смысле образовываться. Здесь есть широко известные имена, о которых, казалось бы, сказано всё, но немало малоизвестных и одновременно любопытнейших фигур истории. Здесь более шестидесяти персонажей. Многие из них – писатели, поэты, журналисты, Леонардо да Винчи, Зигмунд Фрейд, лорд Байрон и Сальвадор Дали, Чингисхан, Казанова, Кромвель, Екатерина Медичи, Карл Маркс – это, конечно, знаменитые персонажи исторической тусовки на все времена. Но вот уже о Николе Тесла публика знает поменьше, о великом мистике докторе Ди – ещё меньше, а Бакминстер Фуллер просто неизвестен нашей публике. А ведь и он тоже знаменитый когда-то мистик, архитектор, изобретатель, поэт, художник, предприниматель и т.д. Он прожил огромную жизнь уже в Новое время – с 1895 по 1983 год. Это он в поисках доступного и недорогого жилья для людей создал «геодезический купол», сегодня широко известную конструкцию, и заговорил о «космическом корабле по имени «Земля», на котором мы все живём. Фуллер изобретал всё, что мог. Его волновал процесс, а не конечный результат. Вместо купола он мог бы изобрести «пару летающих тапок».
Сегодня в ходу истории о миллиардерах. Авторы книги не проходят мимо судеб Форда или, например, менее известного, но более эксцентричного миллиардера Говарда Хьюза. Отец его разбогател на изобретении бура с алмазными коронками, а сын, приумножая семейное состояние, занимался всем, что приносило деньги: нефтью, авиацией, отелями, кино, сетью казино в Лас-Вегасе. Ещё Говард Хьюз был бесстрашным пилотом и неутомимым сердцеедом. Конечно, «крыша» у него поехала со скоростью реактивного лайнера. Он умудрился в течение четырёх месяцев подряд абсолютно голый смотреть кино в проекционном зале, питаясь только шоколадными батончиками, боялся микробов, измерял перед едой горошины линейкой, чтобы не превышали определённого размера. Отличался он и другими странностями, подробно раскрытыми в главке о нём. В момент смерти Хьюз весил 44 килограмма. Его судьба – предостережение олигархам!
В своих странностях дамы не очень-то отличались от мужчин. Многочисленных героев и героинь этого сочинения объединяет одно: все они так или иначе покинули этот мир.
Книга лёгкая, чтобы не сказать, «облегчённая». Хорошее чтиво. Не зря попала в список бестселлеров Интернета.
«ПО-НАСТОЯЩЕМУ ЗЛОБНАЯ КНИГА»
Эдуард Лимонов. Некрологи. Книга мёртвых-2. – СПб.: Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина», 2010. – 384 с. – 5000 экз.
Сегодня Эдуард Лимонов, наверное, больше известен в качестве оппозиционного политика, чем писателя. Подобное раздвоение интереса для писателя может быть даже обидным. Не берусь предсказывать политическую судьбу Эдуарда Лимонова. Писатель он яркий и своеобразный. Не так уж и много найдётся сочинителей, которые делали бы свою судьбу литературой. А Лимонов за редкими исключениями поступает именно так. Ему некогда придумывать, завязывать сюжеты, изобретать диалоги. Всё чаще он работает в жанре нонфикшн, всё чаще его творения кажутся написанными если не на бегу, то «на коленке».
В 2000 году, больше чем десять лет назад, вышли в свет «первые» воспоминания Лимонова с выразительным названием «Книга мёртвых». Анонс её в каком-то смысле отсылает к соображениям Джона Ллойда и Джона Митчинсона, о книге коих мы раздумывали выше: «Смерть – профессиональная болезнь человека». Она неизбежна, и потому всякая человеческая жизнь – трагедия. Мёртвых намного больше, чем живых, и наш интерес к ним огромен. У каждого человека свой комплект мёртвых, и, перефразируя известную поговорку о народе и правительстве, можно сказать: «Каждый человек имеет тех мёртвых, каких он заслуживает. …Пёстрая, яркая, стройная интернациональная толпа, на которую Лимонов бросил быстрый и безжалостный взгляд. Лимонов не испытывает сострадания к своим мёртвым, он судит их, как живых, не давая им скидок. Не ждите тут почтения или преклонения. Автор ставит планку высоко, и те, кто не достигает должной высоты, осуждены сурово. По-настоящему злобная книга». Конечно, рекламный слоган не вполне объясняет подходы писателя. Лимонов к своим мертвецам относится по-разному, некоторых даже любит, жалеет, остро ощущает отсутствие этих людей. С другими – да, крут. Есть два мнения. Латиняне говорили: о мёртвых или хорошо, или ничего. Но есть ещё одна позиция: о мёртвых ничего, кроме правды. Писатель следует последней. Герои Лимонова в первой его книге – Андрей Синявский, Лиля Брик, Энди Уорхол, Натали Саррот, Юлиан Семёнов, Иосиф Бродский, битники, наркоманы, боевики, просто люди… Знаковые имена ХХ века. Правда в основном нелицеприятна.
В новой книге «Некрологи. Книга мёртвых-2» таких имён меньше. Это уже новый век. Знаменитые имена почти исчерпаны. Остаются живые. То есть люди, которые так быстро ушли из жизни. Родители писателя. Безжалостная хроника умирания матери писателя. Слободан Милошевич, который «принял русского писца». Молодые смогисты. Вагрич Бахчанян, в советском прошлом один из знаменитых иронистов «Литературки». Поэты Геннадий Айги и Александр Щуплов. Фигуры российской политики. Кадровые военные. Опять его жена Наталья Медведева: «Я вышел из лагеря в заволжских степях и влюбился в мёртвую жену».
Пожалуй, Александр Солженицын – единственный, с кем Лимонов не был знаком («Я его видел два раза в жизни, издалека») и всё же сделал персонажем своей книги. В главке о нобелиате – нескрываемое соперничество: «Общее у меня с Солженицыным – это масштаб претензий на водительство масс, на духовное их окормление. У него есть последователи, у меня есть последователи. Но моих последователей много больше, они молодые, и они не вымирают, но рождаются».
В эпизодах – немало о коллегах-писателях и других деятелях российского искусства дома и в эмиграции. Слава Ростропович, Илья Кабаков, Пригов: «Он себя называл и его называли Дмитрий Александрович Пригов. Это был его бренд, этот «Дмитрий Александрович» придавал ему искусственную чудаковатость того же типа, что и именование «живописью» работ Ильи Кабакова. Приживалки советской эпохи – эти ребята – и Пригов и Кабаков. Без того, чтобы прислониться к советскому быту и эпохе, их произведения стоять не будут. …Поражает отсутствие трагедии в жизни этих «московских» и «романтических» концептуалистов». Краткое на идейной почве столкновение с делегацией писателей под руководством Приставкина в Париже, встреча с Анатолием Приставкиным в лагере, куда тот приехал как председатель комиссии по помилованию и встретился с Лимоновым, отбывающим свой срок: «Пацанам, обступившим меня во дворе «локалки», я подробно рассказал о запахе женщин, хотя и пожилых, но настоящих женщин в летних лёгких платьях цветами, и о запахе коньяка и жирной пищи, исходящем от Приставкина…»
Много здесь резкого, язвительного, контрастного, что вообще свойственно перу писателя.
И всё же вторая «Книга мёртвых» Эдуарда Лимонова не такая по-настоящему злобная, как была анонсирована первая. Наверное, что-то произошло в душе автора. То ли он смягчился по жизни, то ли не уследил за своим пером, то ли, «духом окрепнув в борьбе», обрёл новую мудрость, но в книге этой много человеческого, непридуманного, щемящего…
«КНИГА МЁРТВЫХ – ЭТО КНИГА О ЖИЗНИ»
Очередным афоризмом Стивена Фрая, вынесенным на первую страницу переплёта анонсированной им книги, завершаем этот краткий обзор. Любые книги пишутся для живых. Только вот беда: очень часто братья-писатели пишут так вяло, уныло и неинтересно, как будто их творения предназначены именно для загробного мира, где точно никем прочтены не будут. Впрочем, как знать…