Он родился в семье потомственного военного, подольского губернатора, женатого на польской дворянке. Воспитывался будущий министр в иезуитском пансионе аббата Николя (нет, не во Франции – это было самое престижное учебное заведение Петербурга). Потом учился в Пажеском корпусе, служил в гвардии. По собственному почину попал на турецкую войну, в армию генерала Ивана Дибича. Участвовал в знаменитом переходе через Балканы и взятии Адрианополя в 1827 году. Получил опыт, который мало с чем можно сравнить.
В 1834 году Чевкина назначили начальником штаба корпуса горных инженеров. Опытный офицер принялся самостоятельно изучать технические науки и обратил внимание на идею железных дорог. Он представлял, как может помочь армии эта транспортная новинка! Именно Чевкин пригласил в Россию Франца фон Герстнера – энтузиаста железных дорог и строителя первой русской чугунки – Царскосельской. Кроме того, Чевкин работал и в Комитете по строительству Николаевской дороги.
«Нам необходимо строить и строить... Для такой страны, как Россия, железные дороги являются вопросом жизни и смерти, – писал он в одном из писем Герстнеру. – Мы не можем позволить себе терять время. Надо отчётливо понимать, что одна миля железнодорожного полотна у нас не равна той же миле в Англии, Франции и Германии. Наши дороги должны быть частыми, как кровеносные сосуды... Я не вижу возможности как-то иначе решить проблему путей сообщения. Следует со всем мужеством понимать, что с каждым годом железные дороги становятся всё теснее связаны со стратегическими идеями и планами, с военной безопасностью государства. И мы сильно отстали на этом пути».
Вскоре после восшествия на трон Александра II Чевкина приблизили ко двору. В 1855 году он сменил снискавшего себе дурную репутацию Петра Клейнмихеля на посту главноуправляющего путями сообщения.
Как вспоминал шталмейстер при дворе императора князь Дмитрий Оболенский, Чевкин «имел репутацию весьма умного и образованного человека, его назначение было встречено всеобщей радостью, восторгом и восклицаниями, все целовались и поздравляли друг друга, по рукам даже ходили стихи по этому случаю». Очень уж к тому времени не любили Клейнмихеля – и в высших кругах, и в обществе.
Константин Чевкин стал последним, кто занимал должность главноуправляющего путями сообщения перед созданием Министерства путей сообщения. Семь лет генерал трудился на этом посту. Именно его стараниями Николаевская дорога стала едва ли не лучшей в Европе – по надёжности, по рациональному использованию современных технологий. Он и сам был человеком математического ума, точно просчитывал экономические последствия каждого решения, не прибегая к помощи консультантов. До конца 1856 года Чевкин разработал целую программу развития железных дорог в России, впервые охватив в ней все сферы железнодорожного дела: государственное и частное финансирование, инфраструктуру, привлечение иностранных инженеров, проектирование мостов и каналов, разведку местности. С самого начала своей деятельности на высокой должности он не уставал повторять, что Главное управление путей сообщения должно стать полноправным министерством: «Только эта мера позволит нам... собрать для важнейшего дела государственного все силы, кои ныне разбросаны и разобщены по разным ведомствам. Странно сказать, но даже и удельное ведомство имеет свои взгляды на российские пути сообщения... Только мы сами как будто иметь их не можем».
Современники отмечали, что Константин Владимирович выглядел несколько старше своих лет: возможно, отпечаток на внешность наложило военное прошлое и участие в нескольких боевых кампаниях. Но на его энергии это не сказывалось. Он относился к тем немногим крупным чиновникам Российской империи, которые отдавали службе все силы. Неудивительно, что его уважали. Чевкин был богат от рождения и не участвовал в сомнительных проектах. К сотрудникам относился с подчёркнутым уважением, решительно предпочитал деловой, а не фамильярный стиль. Всё это соответствовало характеру Чевкина и потому давалось ему без натуги. Сильно сутулый, подвижный, он умел быстро экзаменовать своих новых сотрудников, безошибочно определяя их способности. Многим запомнился его острый взгляд – порой скептический, иногда сосредоточенный, ещё реже – радостный, но неизменно умный и внимательный.
«При нашем знакомстве К.В. протянул мне бумажку, сказав: «Решайте». Я развернул её: это было сложное дифференциальное уравнение. Он же, надев очки, погрузился в чтение бумаг, отчасти печатаных, отчасти писанных от руки, – но все были испещрены пометами и громоздились, на мой взгляд, в ужасном беспорядке на столе и даже на полу рядом. Однако К.В. всегда знал, откуда и какую надо достать. Просмотрев их, он макал перо в чернильницу и что-то писал размашисто и жирно. Наблюдая исподлобья за последним главноуправляющим путей сообщения, я пытался решить в уме уравнение – пера и бумаги мне не предложили. Наконец, когда мне показалось, что я готов, я подал голос и стал рассказывать своё решение. К.В. не поднял головы от бумаг, но сказал: «По-немецки, пожалуйста». Я перешёл на немецкий и быстро удивился его познаниям в родном для меня языке. Он лишь изредка взглядывал на меня поверх очков и удовлетворительно кивал. К.В. принял моё решение, но, чем сильно удивил меня, нашёл в нём что поправить. После этого он задал мне несколько вопросов из географии и истории, на которые я хорошо ответил. К.В. ещё несколько минут поговорил со мной и отпустил, на прощание протянув маленькую и сухонькую руку, которую я пожал не без трепета. На следующий день я получил рекомендательное письмо, за которым и ходил... Во всём обхождении К.В. чувствовалось достоинство и степенность человека, хорошо знавшего цену себе и другим, – и вместе с тем голоса он никогда не повышал и был неизменно вежлив со всеми, а по именам помнил всех дворников при министерском здании... Это была моя первая встреча с человеком, которого мы считали «дедушкой» наших железных дорог», – вспоминал Сергей Юльевич Витте, начинавший службу на железной дороге по благословению Чевкина.
Будущий граф назвал прозвище, которое действительно долгие годы сопровождало Чевкина, – Дедушка железных дорог. Почётное, уважительное прозвище. И справедливое – ведь он действительно имел прямое отношение к созданию первых отечественных стальных магистралей. Его называли ещё и самым умным ежом Российской империи. Почему именно ежом? С лентяями, которые пытались вести дела по-фамусовски, кое-как, он был колок. Не умел с ними уживаться. Поэтому вельможи Чевкина побаивались. А о его уме и профессионализме высоко отзывались такие взыскательные люди, как Отто фон Бисмарк.
На склоне лет Константина Владимировича, в чьих жилах текла польская кровь, перевели в вечно неспокойную Варшаву – председателем Комитета по делам царства Польского. Но занимался он там делами недолго: от постоянного переутомления сильно захворал. Лечился во Франции, но тщетно. Генерала от инфантерии, бывшего министра путей сообщения похоронили в Ницце, на русском кладбище. Но важнее всего, чтобы память о таких людях и их делах сохранялась на Родине.
Строительство участка Московско-Нижегородской железной дороги – одной из главных магистралей России, построенной под патронажем К. Чевкина