Паровозов подошёл к краю сцены и протянул сидящему за роялем Пармезанскому тысячерублёвую купюру:
– Шеф, прими заказ: сыграй «Владимирский централ»!
Музыкант оторвался от клавиш и обречённо повернулся к Паровозову:
– Простите, но вы заказываете эту песню шестой раз подряд…
– И что из этого? – нахмурился клиент, и в его голосе появились нотки металла. – Хочу – и заказываю!
– А как же наш репертуар? – взмолился пианист. – Я так не могу!
– В чём дело? – набычился Паровозов. – Кто платит – тот и заказывает музыку. Понятно?
– Понятно, – вздохнул Пармезанский.
– Клиент всегда прав! – поднял указательный палец заказчик и, развернувшись, дал понять, что спор о вкусах закончен.
– Минуточку! Я как честный человек должен предупредить: постоянным клиентам полагается скидка, – и Пармезанский попытался отыскать в бумажнике «пятисотку» в качестве сдачи. Но меценат Паровозов даже ухом не повёл, не спеша уселся на своё место в первом ряду партера в окружении телохранителей и дал отмашку.
Тут же забыв про сдачу, исполнитель нервно нажал на клавишу стоящего на рояле плеера, и уже спустя секунду Паровозов, закрыв от удовольствия глаза, слушал через наушники свой любимый шансон.
Убедившись, что заказчик полностью удовлетворён, лауреат международных конкурсов Пармезанский поднялся с места и, глядя в заполненный зрительный зал, торжественно произнёс:
– Уважаемые дамы и господа! Вольфганг Амадей Моцарт! Симфония номер двадцать четыре ля мажор.
Потом, слегка замешкавшись, взял с пюпитра листок и, близоруко прищурившись, зачитал:
– Напоминаю, что весь сбор от нашего благотворительного концерта пойдёт… гм-гм… на подогрев реальных пацанов, которым… – Пармезанский закашлялся, покраснел, остановился взглядом на погруженном в нирвану Паровозове и выдавил из себя: – …век воли не видать!
Поклонники солнечного гения Амадея замерли в ожидании. Пармезанский склонился над клавиатурой, и волшебные звуки неудержимо полились под сводами концертного зала. Каждый из присутствующих получил то, что хотел, и был вполне доволен своим выбором.
, ЧЕЛЯБИНСК