В альманахе «Аргамак – Татарстан» (№ 2(7), 2011 г.) Александр Лейфер из Омска касается важнейших духовно-мировоззренческих аспектов нашего бытия. Но та «лихость», с которой он, не ведая никаких сомнений, их «разрешает», печалит. Невольно думается о том, что, если в нынешней писательской среде преобладают такие представления о природе художественного творчества и о предназначении творца, дела наши плохи и нашему обществу явно не грозит духовное здоровье…
Автор вдохновенно сообщает нам об учреждении Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия: дескать, это – призыв Церкви к «соработничеству». Так, мол, не в пример светской власти, сделавшей немало для того, чтобы отодвинуть литературу на обочину общественной жизни, Церковь приуготовляет нас к тому, что «может стать узловым, поворотным в современном литературном процессе». И далее приводится конкретный пример того, как этот «поворот» сможет совершаться. Епископ Кемеровский и Новокузнецкий Аристарх обратился к литераторам создать коллективную документально-художественную книгу о 39 новомучениках земли Кузнецкой.
Конечно, автору как человеку «нерелигиозному», каковым он сам себя называет, предложение к «соработничеству» видится «уникальным, знаковым». Но дело даже не в его «нерелигиозности», а в том, как он понимает писательское творчество, его природу и предназначение. То есть дело именно в его литературном профессионализме.
Не стал бы писать об этом, если бы Александр Лейфер, может быть, и сам того не подозревая, не коснулся извечной, очень важной проблемы – о соотношении веры, точнее, нашей земной Церкви, и искусства – в частности, литературы. А это соотношение не такое простое. Тем более что ныне оно предстаёт в упрощённом, а то и искажённом виде. Проявляется это в том, что писатели самонадеянно дерзают быть богословами, готовыми, даже не будучи людьми религиозными, писать жития новомучеников. Но ведь житие – это не очерк о передовике производства. Это совсем иной жанр, имеющий не только свои каноны, но и иную, чем литература, природу.
По логике Александра Лейфера получается так, что, коль власть игнорирует литературу, коль нет «заказа», то литератору и писать не должно. То есть писатель творит не «духовной жаждою томим», а лишь в зависимости от того, есть «заказ» или нет. Но в таком случае в литературу приходят не истинные писатели, а дельцы, которым всё едино – о ком или о чём писать. Так что, всецело уповая на «заказ», откуда бы он ни исходил, мы снова возвращаемся к дилемме «партийной организации и партийной литературы». Писатель – не золушка на побегушках, а литература как «сила служебная» (Н. Добролюбов) у нас уже была. Такая установка ни к чему, кроме как к разрушению самой литературы, не приводит. Таким образом, литература всецело становится «идейной» и лишается своего предназначения – быть выразительницей народного самосознания.
Как следовало бы поступить учредителям достойной всяческого уважения премии? Не «заказывать» писателям тексты, а замечать и привлекать к «соработничеству» тех, кто в своих писаниях выражает христианское понимание мира, а не тех, кто, декларируя атеизм, готов подстраиваться под христианские догматы, одновременно не проникаясь их духом и отступая от природы литературы.