Абдрахманов С. Корифей. Культурология Абиша Кекильбаева. – М., «Художественная литература» 2024. – 496 стр.
Литература Казахстана, берущая источник веке в шестнадцатом, когда территорию населяло множество тюркских племён, на основе фольклора которых и складывались первые письменные волны, предъявила миру много солнечного – через древние эпосы на тюркских языках, разворачивающие прекрасные картины мифологической яви, – до монументального Абая, благородного Чокана Валиханова, блистательного, величественного Олжаса Сулейменова…
Созвездие Абиша Кекильбаева в словесно-космической плеяде Казахстана велико и разнообразно: лучи, идущие от него, отливают международным действом: многие труды классика были переведены на иные языки, влияя плодотворно на умы и сердца читателей… Кекильбаев представляется неисчерпаемым – философ прозы и поэт языка, страстно влюблённый в узоры родного края, будто расшифровавший код – универсальный код творчества казахского народа, – так точно, как и в любом национальном варианте, выраженный в слове.
Данный через слово.
Кекильбаев-философ размышлял о происхождении человека, о чрезвычайной роли языка – ведь рождаемся, погружаемся, не только в физиологию, но и в язык – в мистерии становления нации и о значении литературоведения, как о мере познания языковой системы, определившей движение и развития народа… Не довольствуясь литературно-историческими, филологическими и философскими полями мысли, он, щедрый природно-разнообразными дарами, мощно вторгался в общественную и политическую жизнь.
Мера искусства руководства познана была Кекильбаевым в неменьшей степени, нежели тайны слов, их соединений, их неустанных силовых механизмов.
И вот перед нами – тотальный трактат, посвященный световому сгустку культуры – А. Кекильбаеву; трактат, исполненный умно и стилистически плавно Сауытбеком Абдрахмановым, чья судьба и творчество тесно связаны и с родной национальной стихией, и с Россией. «Коран и Пушкин» – так наименована одна из его значительных работ: небесный кряж Корана и живая плазма Пушкина тонко связываются – некоторыми соответствиями, внутренним огнём, произведениями Пушкина, посвящёнными Востоку.
Абдрахманов многое сделал в области пушкинистики, кропотливо и трепетно изучая жизнь классика, находя нюансы и целые темы, просмотренные другими исследователями; не ограничиваясь, разумеется, одним, сколь бы сияющим оно ни было, именем; он писал об Абае, о поэтическом переводе, о гранях государственности, отражающихся в творениях различных авторов.
И вот – том-свод, величественный сад мысли, посвящённый классику казахского слова А. Кекильбаеву.
Конечно, творчество его должно быть рассмотрено множественно, здесь сложно избрать один пласт и ограничиться им.
Абдрахманов неспешен в повествовании – мерно текут словесные ленты, исключающие надрыв, нервные тремоло, склоняющие к гармонии, которая так ярко и мудро играла во многих творениях Кекильбаева.
Надо отметить, что президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев счёл возможным преставить том предисловием, назвав его – «Горизонты мудрости».
Трезвость ума, способного к постижению глубин – людских ли истоков, речи, истории; кротость, необходимая, дабы не обуяли душу избыточные страсти, не захлестнули, перечеркнув её, доброта и аристократическое благородство; и даже… своеобразный артистизм, необходимый в любой подаче интеллектуального материала, – вот просторные кекильбаевские горизонты. Всё это, сочетаясь, суммируясь, и даёт понятие мудрости – в такой степени присущей Кекильбаеву.
Книга Абдрахманова логично разбита на главы, и первая – «Неисчерпаемый» – рассказывает полновесно о пересечении собственной судьбы автора с судьбой Кекильбаева, касаясь и авторского творческого мира, речи, ведя хронику их взаимоотношений от трудоустройства автора в 1974 году в Государственный кинокомитет.
Мельком коснётся Абдрахманов поэтического таланта Кекильбаева: и это «мельком», верю, высечет искры эмоций из читательского сердца, ибо приведённый подстрочник стихотворения, представляется, не требует обработки, являясь законченным, красочным и красноречивым произведением:
Как обрадовал нас в тот день
Первый жалобный крик младенца.
Также сильно заставил плакать
Почтальона стук в наше оконце.
Свет весенний померк для нас.
Будто снова зима вернулась.
До обеда все поздравили нас,
После трауром всё затянулось.
Серебристо мерцают нюансы чувств, жизненные краски, их яркость сочно наполняет строки.
«Стержень культуры» – острое, как ось, наименование одной из глав… Никаких радужных тонов: всё рассматривается согласно миру шероховатой правды: и расслоение общества, и судебные тяжбы отца с сыном, и усыхание, увы, обмеление культурных рек, питающих почву народа.
И – обращаясь к образу Кекильбаева – логично противопоставляется его цельное мировосприятие всякой пустой и чреватой раздробленности: «В творениях писателя культура никогда не рассматривалась в узком понимании. «Без высокого вкуса нет высокой нравственности. А высокая нравственность – большая ответственность. Нынешние большие изменения не могут быть осуществлены без неё. Духовное обветшание может привести к отречению и от политической независимости. Сытой обывательщине нужна свобода не народа, не человека, а свобода похоти».
Так говорит мудрость, определявшая вектор слова Кекильбаева.
Мощно работает мысль, постигающая корни человека – в расово-национальном прорастании в мир: «Расы появились на основе морфологической и физиологической структуры, сформированной в результате стабильной жизнедеятельности людей с едиными корнями на протяжение веков в определённой историко-географической среде».
Абдрахманов предельно внимателен к судьбе классика, приводит множество различных свидетельств о значительности его, от высказываний однокурсника Мухтара Магауина до полноценных оценок образа К-Ж. Токаевым; пёстрый букет мнений, где превалируют яркие тона – словно создаёт определённую световую ауру вокруг этой незаурядной личности.
Радетелем родного языка выступая, А. Кекильбаев, чему посвящена отдельная глава книги, понимал, что язык является главной отличительной чертой нации, и уделял особое внимание его, языка, происхождению – таинственному, впрочем, мало понятному человечеству.
Тем не менее…
Начиная свои размышления от библейских, ветхозаветных времён, анализируя количество языков, бытовавшее в мире, Кекильбаев утверждает, что «экспансия ранее доминирующих языков всё ещё сильна, поэтому существует реальная угроза постепенного прекращения существования других языков».
Да, здесь необходимо цветение языкового сада – с соками, наполняющими стволы мысли, с музыкой образов, ибо человеческие корни – и в языке, со всей симфонией возможных смыслов.
Таковы были и произведения самого писателя – и роман «Конец легенды», и повести «Баллады забытых лет», «Колодец», «Состязание». Он заглядывал в колодцы человеческих душ: непременно ориентируясь на живую воду, составляющую лучшее в человеке. Погружался в миры истории, созидая, к примеру, историко-публицистическую драму «Абылай хан» - о деятеле казахского народа 18 века… Пыль и песок истории не занесут следы великих тружеников и преобразователей Степи.
Об «Уроках истории», полученных Кекильбаевым, трактует соответствующая глава, об уроках, полученных, осмысленных и переведённых – с виртуозным словесным мастерством – в строй прозаических произведений.
Он вполне мог бы стать историком, но историческое осмысление предпочёл – с использованием художественных возможностей языка. Ибо художественный его аспект – всегда, в любом – из наиболее сильно действующих.
Красиво вьётся последняя глава книги Абдрахманова – «Узоры родного края». Родной край! – тёплое, млечное и хлебное сочетание слов, отзывающееся нежностью в каждом нормальном сердце.
Кекильбаев сетовал, что даже имеющие изрядные финансовые возможности люди не слишком-то – порой – обременены желанием изучать родные места, в которых и корни, и небо мистически сочетаются, давая благородный результат.
Раздумья писателя о родном – просторны, как мировосприятие суфиев, о каких он также размышляет, даже и название этих мудрецов представляя в своей расшифровке. Здесь история сочетается с реальностью: с современностью, всегда, впрочем, достаточно условной – скорость времени известна всем. Но литература, особенно литература, ведомая мыслью и созидаемая отборными словами, наилучший способ зафиксировать наиважнейшее…
Итак – том «Корифей». Трактат Сауытбека Абдрахманова об Абише Кекильбаеве; книга, наполненная смыслом человеческого подвига, развёрнутого всей жизнью; книга, работающая на возвеличивание исторической личности и на общую нашу культуру.