В ЛГ» (№ 13, 2022) вышла статья Владимира Сухомлинова «Кравчуки сами не уходят». Автор в начале пишет: «Не раз, в том числе на ведущих телеканалах, слышал, что Леонид Макарович Кравчук, первый президент Украины, был-де до 1991 года идейным коммунистом, а потом вдруг перекрасился. Это уже штамп в пропаганде. На мой взгляд, всё сложнее и хуже». Соглашусь с этим выводом и поделюсь своими впечатлениями от общения с недавно ушедшим из жизни Леонидом Кравчуком и некоторыми соображениями.
«Наш» человек
Три года (с 1967 по 1970) я учился с ним в аспирантуре Академии общественных наук (АОН) при ЦК КПСС. До Великой Отечественной войны это элитное учреждение называлось Институтом красной профессуры. И тогда, и потом здесь, что называется, ковались высшие партийные и советские кадры. На учёбу поступали только по решению обкомов (в РСФСР) и ЦК компартий союзных республик и не все подряд, а избранные члены КПСС довольно высокого ранга.
Условия были великолепные. Аспирантам сохранялась зарплата (но не более 160 руб. в месяц), для проживания всё необходимое – очень комфортно по тем временам. Учились и иностранцы – их на первом курсе селили с советскими аспирантами. Всё компактно, удобно. В актовом зале регулярно выступали знаменитости: политические, военные деятели, артисты, писатели, учёные – они считали приглашения за честь.
Преподавателями АОН служили, как правило, выдающиеся специалисты. Моим научным руководителем был профессор Иван Иванович Кузьминов, завкафедрой экономических наук, крупный учёный-политэконом. Помимо прочего он знал девять иностранных языков, которые осваивал по мере необходимости (кстати, его сын Ярослав – многолетний ректор московской Высшей школы экономики). Аспиранты АОН не имели проблем с публикацией статей, апробацией идей, печатанием текстов (своё машбюро под рукой). Это давало результаты: на нашем потоке, например, из 30 человек 29 успешно защитили кандидатские диссертации.
Одним из нас был Леонид Кравчук, по специальности политэконом. Он поступил в АОН с немаленькой должности заведующего отделом агитации и пропаганды Черновицкого обкома Компартии Украины. По знаниям поначалу превосходил большинство аспирантов, ведь многие были технарями. Я, например, был инженером-строителем и по образованию, и по опыту работы. Кравчук любил выделяться, и у него это получалось. Как-то на семинаре затронули тему основного противоречия капитализма. Лёня задал вопрос: «А какое основное противоречие социализма?» Преподаватель «поплыл»… Кравчук был доволен, что «срезал» профессора. Леонида все воспринимали человеком компанейским, остроумным. Знал массу анекдотов, умел их подать. Как-то вместе со всей группой он побывал у меня дома по случаю рождения моего сына и в разговоре обмолвился, правда, без тени хвастовства, что у него ванная комната в Черновцах больше моей квартиры. Ну, сказал и сказал, хотя теперь всё видится иначе.
Пару лет назад в интернете я посмотрел интервью Кравчука украинскому журналисту Д. Гордону. Кравчук негативно отозвался о колхозах. Неожиданно! Ведь о колхозном производстве Лёня защитил диссертацию «Сущность прибыли при социализме и её роль в колхозном производстве», напечатал в академическом сборнике «Проблемы ускорения темпов социалистического воспроизводства» толковую статью на эту тему. Я храню сборник, поскольку там и моя статья. Более того, Кравчук редактировал сборник вместе с известными учёными, профессорами М.З. Бором и И.Ф. Сусловым. В своей статье Кравчук то и дело ссылается на решения партии и правительства, на классиков марксизма-ленинизма, одобряет политику руководства. Правоверный коммунист, наш человек! Но являлся ли «нашим»? В этом должны были разобраться те, кто двигал его по служебной лестнице. Может, и разобрались, и двигали потому, что хорошо знали?
Примечательно, что в биографии Кравчука учёба в аспирантуре АОН едва обозначена. Тайны вроде бы нет, но сам он ни в интервью, ни в выступлениях не упоминал об этом периоде. Видимо, учёба в элитном научно-образовательном органе КПСС, куда он поступил не по ошибке, а в зрелом возрасте, преодолев серьёзный конкурс, совсем не коррелируется с его поведением как политика в 80-е годы и позднее. Его приспособленчество многих глубоко разочаровало. Вот факт. Мой добрый знакомый, профессор, который в АОН целый год жил в одной комнате с Кравчуком и дружил с ним, при встрече с Леонидом Макаровичем, когда тот стал президентом Украины, сказал ему: «Знал бы я, Лёня, что ты такой мерзавец, лучше бы задушил тебя подушкой ещё на первом курсе». И что? Кравчук весело рассмеялся и похлопал друга-простака по плечу. Жизнелюб! А всякие «превращения» не были, видимо, для него чем-то необычным.
«В» или «на»?
Многое приоткрылось для меня, когда в период борьбы Кравчука за пост Председателя Верховного Совета Украинской ССР (тогда он занимал должность второго секретаря ЦК КПУ – 1990 год) я в прямом эфире увидел на экране нашего Лёню, который заявил, что, будучи парубком, носил еду в схроны бандеровцев. Я был ошарашен. Парубок – это человек 14–15 лет, то есть события происходили в 1948–1949 годах, когда части нашей армии и НКВД искореняли на Украине бандеровское подполье. И юный Кравчук не мог не знать этого, но шёл на смертельный риск. Значит, бандеровская идеология уже сидела в его голове?
В 1989-м при участии Кравчука на Украине учредили общественно-политическую организацию «Рух» – движение в поддержку перестройки. На деле националисты из «Руха» отстаивали идею процветания Украины отдельно от России. В борьбе за власть «Рух» был для Кравчука серьёзным соперником, но он победил с лозунгом о «незалежности», перехлестнув руховцев.
В своей статье В. Сухомлинов упоминает случай, когда в 1981 году Кравчук, заместитель заведующего отделом ЦК КПУ, заявляет автору, тогда заместителю главного редактора газеты «Комсомольское знамя»: «Вы – чистый москаль… Уезжайте». Человек должен покинуть Украину потому, что он русский! Удивляет даже не то, что такое поведение Кравчука несовместимо с пребыванием в КПСС. Удивляет тогдашняя терпимость к таким вывертам. И дело не в том (как пишет В.С.), что не хотели беспокоить «по мелочам» престарелого Л.И. Брежнева. Атмосфера в отношениях русских с украинцами, вернее руководящего центра страны в широком смысле слова с интеллигенцией и руководителями Украины, характеризовалась как поведение терпеливых родителей с детьми-озорниками. Не раз описано, как на встречах украинских и русских деятелей культуры украинцы шутили: «Москаляку – на гиляку!», а русские воспринимали это толерантно, как юмор.
Напомню, что выкорчёвывание бандеровщины на Украине в основном завершилось в 1947–1948 годах несколькими республиканскими амнистиями по инициативе Н. Хрущёва, тогда 1-го секретаря ЦК КПУ. А точку поставили 17 сентября 1955 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.». Как сейчас совершенно очевидно, амнистированные бандеровцы не перековались, ничего не забыли и никого не простили. Затаились и ждали своего часа.
В украинском руководстве (в партийных, советских, хозяйственных органах), по разным оценкам, в начале 1980-х доля амнистированных лиц украинской национальности составляла от 30 до 50 процентов. Всепрощение, вымарывание из истории кровавых преступлений бойцов УПА, бандеровцев преследовали вроде бы благую цель укрепления дружбы народов СССР, а привели к обратному – укоренению чувства безнаказанности за совершённые мерзости. Молчали долго! Лишь в 2004–2005 годах рассекретили и обнародовали сведения, что из 300 палачей белорусской Хатыни 200 были украинцами. Поражает факт: ранее В.В. Щербицкий, 1-й секретарь ЦК Компартии Украины, умолял руководство Белоруссии делать процессы над предателями закрытыми и не передавать материалы в прессу. Ещё бы! Разве можно поколебать дружбу народов? Не поколебали. Теперь расхлёбываем.
Даже в мелочах угождали националистам. Например, вслед за ними многие стали говорить и писать не «на Украине», а «в Украине». Но что интересно: классики литературы Тарас Шевченко и Николай Гоголь никогда не писали «в Украине», подчёркиваю – никогда. Вот первые строчки «Завещания» Т. Шевченко:
Как умру, похороните
На Украйне милой,
Посреди широкой степи
Выройте могилу...
И у него же – «мчусь на Украину», «на славной Украине» и т.д. В повести Н. Гоголя «Тарас Бульба» словосочетание «на Украине» встречается не раз. А может, наше угодничество в этом было не мелочью, а началом сдачи позиций?
Дело не в процентах
В молодости мне довелось столкнуться с бывшим бандеровцем. 1962 год, я – начальник строительного участка на руднике «Айхал» (по-якутски – слава): богатейшее месторождение алмазов в 400 км от Мирного. Страна остро нуждалась в алмазах, напряжение в труде запредельное. Как-то ко мне подошёл работник КГБ, спросил, как работает Скляренко. Я насторожился. Саша Скляренко руководил большой, человек 20–25, комплексной бригадой, строили ЛЭП. Задания выполняли досрочно, качественно. Я ответил: «Работает нормально». Немного помолчав, капитан сказал, что Скляренко был немецким прихвостнем, полицаем, палачом. В 1945-м был приговорён судом к высшей мере наказания, но её заменили из-за его несовершеннолетия на 25 лет лагерей, затем скостили до 15 лет, а вскоре освободили по амнистии. Капитан советовал: «Будьте с ним осторожней, я бандеровцев знаю, от них можно ждать чего угодно».
Вообще-то среди рабочих хватало бывших заключённых, к предостережению я отнёсся спокойно, тем более что со Скляренко редко соприкасался. С ним работали прораб Борис Яблоник и мастер Филонов.
Через две-три недели Скляренко сам подошёл ко мне. Утверждая наряды за прошедший месяц, я вычеркнул работы, которые не выполнялись, уменьшив зарплату его бригаде. Скляренко начал разговор в развязном тоне, как с подчинённым, обязанным выполнять его указания. Я осадил его: «Саша, ты что? Как себя ведёшь?» Он в ответ прорычал: «Ты что творишь? Тебе что, мало платим?» Оказалось, Скляренко передавал Яблонику деньги, собранные с рабочих бригады, их часть через Филонова, моего соседа, якобы вручалась мне за «хорошие наряды». Возмущённый, я сказал Скляренко, что никаких денег не получал, а по нему, видно, тюрьма плачет. Он отрезал: «Меня два раза к стенке ставили! Не тебе меня пугать, сопляк!»
Я решил дать делу ход: написал заявление начальнику отделения милиции, началось следствие. Через несколько дней встретил Скляренко, он сама деликатность и уважительность, будто ничего не случилось. К тому моменту я «расколол» Яблоника и Филонова, они мне признались. Но вскоре и они, и рабочие от своих слов отказались. Получилось, что следствие вынуждено было базироваться лишь на моих показаниях. Скляренко переиграл и меня, и правоохранителей.
Прошло какое-то время. Вечером мне нужно было пройти от площадки строящейся обогатительной фабрики, расположенной на горе, до палаточного городка на берегу реки Сохсолох. Узкая тропинка вилась между траппами – огромными диабазовыми камнями-великанами, в беспорядке набросанными друг на друга. Слышу – сзади скрип снега, в свете луны вижу: за мной идёт Скляренко, в руках – топор. В середине пути он подошёл вплотную: «Забери свою бумагу. Не заберёшь – убью! Суну труп между камней, никто никогда не найдёт». Трусом я не был. Но противник с топором, физически сильнее. Почему-то была уверенность, что не убьёт, не посмеет. Сказал, повернувшись к нему, что я коммунист и меня не запугать. И мой погибший отец, политрук танкового батальона, вас не боялся. Ясно тебе?
Несколько секунд стояли лицом к лицу. Он усмехнулся, а я в страшном напряжении отступил на шаг, повернулся и быстро двинулся вниз к реке, не оглядываясь. Метров через сто вышел к людям. В палатке, на свету, товарищи стали спрашивать: «Ты что такой бледный, заболел?» Как-то отшутился, хотя спина была мокрой от пота…
На следующий день Скляренко средь бела дня вдруг пришёл в конторку участка, наколол дров, хоть его никто не просил, заглядывал мне в глаза, старался угодить… Добрый мы народ: я простил его, инцидент остался без последствий. Сейчас, спустя десятилетия, уверен, что зря не довёл дело до конца. И когда речь заходит о бандеровцах, вижу их в образе Александра Скляренко – жестокого, сильного, хитрого душегуба.
Когда националисты на Украине заявляют, а им вторят некоторые наши «пацифисты», что бандеровцев там ничтожно мало, народ их не поддерживает, в Раде их жалкие 4–5 процентов и влияния на жизнь страны они не имеют, то, уверен, это или наивность, или злонамеренная ложь. В жизни часто бывает, что во дворе, в какой-то компании пара хулиганов может держать всех в страхе. А на Украине бандеровцев не так и мало, но главное, что пока реальная власть и власть над многими умами – у них.
Николай Пирогов,
советник ректора Национального института бизнеса,
доктор экономических наук, член Союза писателей России