* * *
Морозное утро румяно, как пряник,
на яблоне облачной красный букет,
и сыплется иней в лучистом тумане
на мой одиноко чернеющий след.
С дороги слетает седая ворона –
напрасно летит и скрывается зря.
Над круглым сугробом в янтарных хоромах
сквозит молодая лесная заря
далёко-далёко (скрип снега и кашель),
широко-широко (январская гладь).
И радостно думать, что солнце мне скажет,
когда ему за реку руку подать.
Вина
И в мёрзлом окопе – о ней.В бреду, под наркозом – о ней.
Зачем же он снова о ней –
чтоб сердцу стало больней?
Но в том ли её вина,
что ходит с другим она?
Легла меж нами стена,
и эта стена – война.
Эй, друг! Я её вину
тебе под культи швырну.
Шумит под стопой Восток –
и ты не так одинок.
И в шуме не так слышна
какая-то там вина,
а если даже слышна –
то жизнь, друг, она – одна.
У всех и за всех одна,
но в том ли её вина?
Спешит за колонной грач,
а ты, брат, поплачь, поплачь…
Жребий
Мечут жребий – на деву иль отрока? –в меч Перуна мечами звеня.
Не мрачнейте, стоящие около,
я-то знаю: зарежут меня.
Это мне пронести на заклание
своё сердце до Брестских высот.
Прекратите ж, жрецы, жребствовáние –
всё равно на меня упадёт.
Разомкнётся гора или облако,
вспыхнет зеркало или броня –
это он, встрепенувшийся соколом,
наконец-то узревший меня.
Это мой, наиверный, единственный
и другого не будет уже,
как не будет обрядов таинственных
и спокойствия русской душе.
Потому ни на дев, ни на отроков
не мечите тяжёлых ножей –
всему миру челом бью и об руку.
Уводите меня поскорей,
чтобы с грозными, грустными песнями
вырвать сердце моё из груди
и закинуть его в занебесния,
а теперь уж стальные круги.
Но уже не волхвов завывания
и не мстительный выдох клинка,
и ни солнце империй в развалинах
провожает меня сквозь века.
Промахнётся скала или спóлохом
выбьет в вечном граните ручей –
то держава моя бьёт в царь-колокол:
«Не мечите друг в друга ножей!»
Только мечут – и мечется беженка,
мечут жребий столетья подряд.
И летит, заострившись, он першингом
и давно уже не наугад.
Что ж, лети – коль дороженьку знаешь,
коль не жаль ни других, ни себя…
Только помни: не ты выбираешь –
это мы выбираем тебя!
* * *
Вот лето скатилось малиновой сливой,
и гребни заката качнулись во тьме.
– Родная, родная,
ты будешь счастливой.
– Родимый, родимый, забудь обо мне.
А звон соловьиный плывёт в переливах
духмяных черёмух и пенистых трав
над розовой речкой и тёмным обрывом.
– Родная. – Родимый… И так до утра.
И так до заката. И вновь до рассвета
при полной луне на зелёной волне:
– Родная, родная… Так где ж наше лето?
– Родимый, родимый, забудь обо мне.
Вот лето скатилось малиновой сливой,
и гребни заката качнулись во тьме.
– Родная, родная,
ты будешь счастливой.
– Родимый, родимый, забудь обо мне.
А звон соловьиный плывёт в переливах
духмяных черёмух и пенистых трав
над розовой речкой и тёмным обрывом.
– Родная. – Родимый… И так до утра.
И так до заката. И вновь до рассвета
при полной луне на зелёной волне:
– Родная, родная… Так где ж наше лето?
– Родимый, родимый, забудь обо мне.