Любовь и деньги Варвары Петровны Тургеневой

«Твой друг и мать Варвара Тургенева»: Письма В.П. Тургеневой к И.С. Тургеневу (1838–1844). – Тула: Гриф и К., 2012. – 584 с. – 5000 экз.

122 письма извлечены из рукописного фонда Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург) и составили первое полное комментированное издание писем В.П. Тургеневой к И.С. Тургеневу (1838–1844). Подготовка текста и комментарии Е.Н. Левиной (директор музея-заповедника «Спасское-Лутовиново»), она же автор вступительной статьи и Л.А. Павловой. Значение их труда для науки и самосознания сегодняшнего научного цеха понимаешь с первых страниц. Книга не просто огромна по объёму. Она кропотлива по «выделке», методу, который будто чудом сохранился в нашем времени, стремящемся всё динамизировать, а лучше сказать, минимизировать.
Книга неслучайно посвящена памяти Н.М. Чернова, видного орловского тургеневеда и краеведа, автора ценнейших научных работ о писателе, его эпохе и об Орле, как особой области писательского духа. Он, собственно, и был инициатором книги, считая переписку будущего писателя с матерью документом огромной научной ёмкости, дающим простор размышлениям о формировании его эстетики, позиции – всего тургеневского в нём самом. Эта мысль соединилась с традициями и научной школой Пушкинского Дома в Санкт-Петербурге, выдающимся центром изучения русской литературы, давшим целостный облик Тургенева и постоянно, на протяжении более полувека уточняющим феномен личности, самое место тургеневских текстов в системе национальных художественных ценностей. С 2005 года группа под руководством Н.Н. Мостовской работала над изданием. Уже нет с нами Чернова и Мостовской. Труд был продолжен их коллегами из Государственного мемориального и природного музея-заповедника И.С. Тургенева «Спасское-Лутовиново» и доведён до исчерпывающего результата.
Уже первое письмо Варвары Петровны рождает 51 комментаторскую сноску, и они превращаются в самостоятельное чтение. Как гиперссылка, за одним текстом встаёт другой, третий, его накрывает следующий – и происходит наше погружение во всё более причудливые подробности орловской, московской, петербургской реальности, порой весьма отдалённые от Тургенева. Но на деле, конечно, приближающие к нему. Комментаторы воссоздают объёмный и эстетически актуальный мир. Документ переливается в художественную прозу. И наоборот – цитаты из его сочинений как бы документированы строками об уездном хозяйстве, нравах, поместном быте. Здесь Варвара Петровна в своей стихии: земельные отношения, состояние плотины, любимые пчёлы; домочадцы, соседи-степняки, управляющие; дворовый, знающий по-французски; Афанасий, купленный как егерь для Вани; ужасная экономка Прасковья Ивановна, стоявшая во главе тайной полиции дома Варвары Петровны... И так далее, и так далее, вплоть до охотничьих собак Тургенева, их комментаторы знают по кличкам. Именной указатель книги 30 страниц, в нём примерно 1800 имён. Вот Школа!
Бесконечное мелькание лиц – эпизодично или подробно потом встанут они на страницах романов, повестей и драм. Встаёт и уклад жизни, имеющий самостоятельное культурно-историческое значение. Ясно, как страшный русский быт становился грандиозной прозой, какое образное значение приобретал у творцов. Понимая, кто пишет и кому, даже к бытовым деталям писем – а они в основе своей таковы – возникает наше невероятное внимание. Бесчисленные подробности ткут художественную реальность. На них вырастает словесность. «...из деревни что можно писать интересного?» – спрашивает она. Оказывается, всё содержательно, или почти всё.
«Милый друг и сын Ванечка...» Кто ещё мог так обратиться к Тургеневу, ласкать нескончаемыми словесными излияниями, признаниями в любви. И мучить ими же, этими словами и наставлениями, грубыми и бесцеремонными, лишёнными меры, такта и стыда? Образ матери-крепостницы Тургенева хрестоматиен и ею написанное (как и её единственная фотография) ничего в нём не меняет. Безусловно, жуткая баба. Но это не вся правда о Варваре Петровне. Эпистолярий уточняет мотивы её поступков, можно даже допустить, и её души. Они создают стереоскопию времени, и в ней мы заново ищем отражений главного нашего героя – Ивана Тургенева. Письма от матери как бы конфликтный фон начинающего литератора, то, в борьбе с чем и кем вырастало и крепло его слово. Чувствуется – от противного – что преодолевает молодой автор на пути к писательству, что игнорирует как человек духа и культуры. Через что переступает и от чего в конце концов отрекается. Слова аннибаловой клятвы, известной с учебников, не кажутся пафосными. Они законно рождены и выражают на ранних этапах становления его душевное смятение. А в дальнейшем и кредо художника, тургеневский ген.
Тематическое содержание писем распадается на два главных направления – любовь и деньги. Здесь же разыгрывается семейная драма.
«Нить твоей жизни пока в моих руках...» – то есть деньги. Мать работает в поте лица в Спасском, посылает содержание старшему сыну Николаю и младшему Ивану, слушающему лекции в Берлинском университете. Она чувствует, что Иван всё дальше и дальше от неё. Он нехотя отвечает на истерические послания из спасского гнезда, в них сплошь хозяйские рассуждения о ржи, домашних птицах и деньгах – обо всём, что не интересует его, обретающегося в Европе. Мать теряет власть над ним, её угрозы почти не действуют – открепить от денег, высечь дворового мальчика всякий день, когда из-за границы не будет письма... У Варвары Петровны возникает идея фикс – ехать в Берлин, чтобы быть рядом. В каждом конверте сообщение о приготовлениях и планах, требование от сына точного маршрута, экономного по деньгам. «Где бы вы ни были, я вас отыщу – и обратно с вами возвращусь. Живую или мёртвую вы привезёте меня в Россию, живого или мёртвого доставлю вас в семейство и отдам на руки брату».
В её письмах пафос и его снижение одновременно. Сильная и слабая. Грозная и кроткая. Требует и молит. Благословляет и проклинает. Кантемира цитирует, Вольтера, масса текстов на французском, знает из античности и мировой культуры. При этом дремучее невежество в жизненном поведении, в самом отношении к личности окружающих её людей. Лишена всякого уважения к ним, вместо него моральная чёрствость и прямая жестокость. В некоторых письмах она как безумная: слова отрывочные, фразы бессвязны, наползают одна на другую. И всё время: «мой долг, мой долг...» То за арифметические расчёты схватится, то за опись мебели, то требует прислать модных чепцов – ему только чепцами её заниматься. Шантажирует, грозит, актёрствует, готова выслать навстречу Ванечке лошадей и группу встречающих – лишь бы воротился тотчас. Психопатия как она есть. Дезориентирована – в Москву ли поворотить, в Санкт-Петербург, в Карлсбад. С годами у неё нарастает ощущение бесприютности, которое потом перейдёт к самому Тургеневу, зрелому писателю, за границей.
Известные ранее письма Варвары Петровны намекали на незаурядность натуры, широкую эрудицию, даже определённый литературный дар, что, по мнению некоторых смелых исследователей, определил отчасти литературный дар самого Тургенева. Не надо так. Ныне поток её сознания выплеснут полностью и говорит об отдельных метких, сатирических выражениях автора, определённой свободе самовыражения «на письме». Но не стоит на этом основании делать выводы даже об очень отдалённой причастности её к литературной гениальности сына. Русского писателя делают не меткие, юмористические выражения («ты ленив писать...» – это о нём), но огромное нравственное чувство, лежащее в основании всех рассуждений о жизни. Именно этого Варвара Петровна лишена.
И Бог с ней. Жила, как понимала добро и зло. Крепкая хозяйственница, даже кризисный менеджер – спасала семейство от долгов, вытаскивала на себе всех и вся после пожаров, недородов, стихийных бедствий. Оставила сыновьям состояние. (Перечень её хороших дел дан на стр. 17.) Она, будем помнить, родила Ивана Тургенева и, несмотря на титанические усилия, не смогла сделать его себе подобным.