Способно ли православие объяснить мир
Ольга БУГОСЛАВСКАЯ, кандидат филологических наук
«Бог есть любовь» – в эту формулу очень хочется верить. Ведь она означает, что нет отчаяния, нет одиночества, жизнь справедлива. Мы хотели бы видеть мир таким, но, как ни горько, он далеко не идеален, и чем выше роль православной Церкви в нашем обществе, тем, как ни странно, больше людей относится к этому со скепсисом.
Очевидно, что для православных христиан православие – это истина. Как известно, у католиков своя истина, у протестантов – своя, у мусульман – своя, у буддистов – своя… Но если между представителями монотеистических религий возможен хотя бы какой-то диалог, а что делать с китайцами, индийцами, японцами, общая численность которых превышает 2,5 млрд. человек и которые живут в совершенно другой системе координат? Если христианство – это объективная истина, то из этого следует, что Китай несколько тысячелетий существует в непроглядном мраке заблуждений. Не слишком ли смелое допущение? И не получается ли, что православие – это не объективная истина, а наша традиция, определяющая национальный характер и менталитет?
Когда заходит речь о многообразии религий, возникает вопрос о том, можно ли их сравнивать, чтобы выявить, какая из них, плоско и грубо выражаясь, лучше. Такую попытку делает Андрей Кураев в своей книге «Дары и анафемы. Что христианство принесло в мир?», где он, по его словам, оценочно сопоставляет религии, исходя из представления о религии идеальной. Что такое идеальная религия? Это религия, которую можно признать «более высокой, более человечной, более гуманной», воплощение мечты об устройстве мироздания. Но мечта и истина не одно и то же.
В ходе рассуждений А. Кураев приходит к выводу, что идеальной религии более всего соответствует христианская «формула «Бог есть любовь» – высочайшая из всех возможных человеческих представлений о Божестве».
После разрушительного цунами 2004 года в Юго-Восточной Азии в теленовостях была показана случайно уцелевшая видеозапись с места события. Песчаный пляж, много отдыхающих, на переднем плане – несколько малышей с совочками и ведёрками для песка. На заднем плане – обнажившееся в результате сильного отлива морское дно и приближающаяся белая полоса во весь горизонт. Комментарий за кадром: никто не чувствует угрозу, никто не спешит покинуть пляж. С чем согласуется эта видеозапись? С тем что «Бог есть любовь»? Чтобы с этим согласиться, надо долго себя уговаривать. Здесь больше соответствий с другим описанием: «…безличностное Дао – «Великая Пустота» – не мыслит, не ставит цели, не даёт нравственные заповеди… и не любит мир, которым правит». Или с таким: «языческие боги суть олицетворения стихий природы. Природные же силы и процессы в принципе аморальны. В их осуществлении нет категории цели… Они просто действуют – и всё». Это не призыв к даосизму или к язычеству, а констатация факта: существуют обстоятельства и явления, которые, увы, невозможно, объяснить с позиции «Бог есть любовь».
На фоне катастроф, унёсших бессчётное число человеческих жизней, рассказы о локальных чудесах вызывают, откровенно говоря, смешанные чувства.
Христианская Церковь проповедует, что Бог никому не посылает непосильных испытаний. Всеволод Чаплин провозглашает: «Болезни укрепляют нас духовно. Страдания побуждают к живоносному покаянию и исправлению. Социальные катаклизмы заставляют задуматься о смысле бытия и переменить свою жизнь. … Господь ничего не посылает нам не для нашей же пользы, и если мы веруем в Него и идём за Ним, он любое внешнее зло обратит нам во благо». Звучит красиво. Теперь перескажу ещё один телевизионный сюжет: мать и бабушка воспитывают ребёнка. Позднего и очень долгожданного. В четырёхлетнем возрасте ребёнок заболевает раком. Его интенсивно лечат. Но в больнице ребёнку в кровь заносят инфекцию, и он впадает в кому… Заключительные кадры: мать и бабушка, внешне они выглядят как ровесницы, на кладбище обнимают памятник и рыдают… Это посильное испытание? Для чьей-то пользы? Каким образом оно может обратиться во благо? Как болезнь может укреплять духовно, если речь идёт о ребёнке?
В связи с посильными и непосильными испытаниями возникает ещё одна тема. Церковь считает самым страшным грехом самоубийство. Прибегну ещё раз к публичному источнику – документальному фильму, показанному по ТВ. Один известный актёр покончил с собой. Что этому предшествовало? Сначала у него от неизлечимой болезни умерла жена, затем в автокатастрофе погибла старшая дочь, а потом умер и сын, унаследовавший болезнь матери. Этот человек не заслуживает ничего, кроме осуждения? Можно ли счесть посильным испытанием то, что с ним случилось?
Если же всё-таки уверовать в то, что Бог есть любовь, тогда становится невозможно себе представить, чтобы испытания подобного рода исходили от Него. Когда говорится о том, что стихийные бедствия и неизлечимые болезни посылает людям Бог, который их любит, это, откровенно говоря, не укладывается в голове. К тому же на тему божьего гнева возникает особенно много спекуляций. Все помнят, как Никита Михалков после стихийных бедствий в Японии заявил, что они являются наказанием за безбожие. Из чего следует, что безбожники компактно проживают в сейсмоопасных регионах. Владимир Хотиненко на телеканале «Культура» поделился мыслью о том, что Вторая мировая война была послана нам в наказание за 17-й год и вероотступничество. Чем провинились ревностные католики – итальянцы, французы, поляки, – режиссёр не уточнил.
Особенно озадачивают случаи, когда виноват один, а наказывают ему в назидание кого-то совершенно другого. Если допустить, что землетрясения и цунами должны послужить уроком всему человечеству, а не только самим пострадавшим, то это именно такой случай.
Архимандрит Тихон (Шевкунов) в книге «Несвятые святые» вспоминает эпизод о том, как однажды он без благословения покинул Печерский монастырь: «Настроение было скверное. …И ещё, конечно, совесть обличала, что я взял да и уехал с Погребения Плащаницы. И благословение на дорогу так и не взял… Мы миновали поворот на Печоры, когда на шоссе прямо под моим окном наш автобус начал обгонять красный жигулёнок. …Жигулёнок вдруг резко вывернул вправо и оказался под колёсами нашего «Икаруса». Раздался пронзительный скрежет металла… Все закричали… А громче всех закричал я, мгновенно потрясённый страшной догадкой: – Это из-за меня!»
Похожую историю я слышала от своей знакомой. Она была сильно обижена на одного человека и, как говорится, от всей души пожелала ему зла. В этот момент её ребёнок у неё на глазах неудачно упал и сломал ногу. По её словам, она сразу почувствовала, что это её наказали за чёрные мысли. Может быть, мои представления о справедливости и личной ответственности примитивны и слишком прямолинейны, но я искренне не понимаю, при чём здесь её ребёнок, так же как и пассажиры жигулёнка из предыдущей истории? Можно допустить, что ответственность человека за свои поступки простирается гораздо дальше, чем он может помыслить. Что наши злые намерения могут иметь последствия, о которых мы даже и не догадываемся. Что в случае с ребёнком мать воочию увидела, как материализуется тот вред, который она причиняет ему своими дурными помыслами… Однако в любом случае получается, что пострадавшие – лишь инструмент воспитания. Что-то вроде наглядного пособия или демонстрационного материала. Возможно ли это?
Существует убеждение, что приверженность христианству делает человека нравственным. Я знаю одну пожилую женщину, у которой постоянно вымогает деньги её бывший муж. То он заболел, то его обокрали, то у него взяли в долг и не вернули… Она знает, что он ей врёт, но деньги даёт. Ситуация, увы, довольно заурядная. Но есть одно обстоятельство, которое придаёт ей краски: одна из комнат в квартире бывшего мужа превращена в подобие домовой церкви. Целая стена от пола до потолка увешана иконами. Каждый день этот человек помногу молится, каждый день беседует с батюшкой в церкви. Всё это совершенно не препятствует ему продолжать вымогательства.
Женщина работала бухгалтером. При этом тоже отличалась набожностью, посещала церковь и почти все отпуска проводила в паломнических поездках. В один прекрасный день она оформила бухгалтерский документ, по которому сняла в кассе крупную сумму денег, после чего благополучно скрылась. Кассира, выдавшего деньги, уволили.
Примеры можно приводить и дальше. В то же время вокруг много людей, которые церковь не посещают и вообще не очень тверды в своей вере, но при этом почему-то пожилых женщин не обворовывают и кассы не грабят. Это наводит на мысль о том, что религиозность и нравственность между собой никак не связаны. По крайней мере не стоит абсолютизировать зависимость одного от другого.
Более того. Архимандрит Тихон в той же книге «Несвятые святые» рассказывает детективную историю об уголовнике, который выдавал себя за монаха-отшельника. Под влиянием православной среды этот человек раскаялся, явился с повинной, отбыл срок, а впоследствии даже сделался священником. Однако финал истории трагичен: «В 2001 году мы прочитали в газетах, что иеромонах Владимир… был тесно связан с местной преступной, разгульной, совершенно невозможной для монаха компанией, найден зверски убитым в своём доме». Не говорит ли это о том, что исправить человека, лишённого нравственного чувства, вообще невозможно?
Андрей Кураев пишет: «Да, массовое сознание любит простые ответы. А православие нельзя вместить в простенький рецепт». Однако, как показывает практика, с тех пор как православие вышло в массы, оно стало адаптироваться к массовому сознанию, генерируя именно «простенькие рецепты» – запреты и разрешения. Православные люди не раз убеждали меня в том, что вредно читать раннего Гоголя, позднего Толстого, всего Набокова, «Мастера…» Булгакова, не говоря уже об арабской, японской, китайской литературе в целом. Следует избегать театр. Не рекомендуется посещать нехристианские страны. В христианских же следует игнорировать памятники античности. К чему эта закрытость и враждебное отношение ко всему, что не может быть с полной уверенностью названо православным? Ведь они демонстрируют слабость.
Некоторые прихожане вовлекают своего духовника в решение всех без исключения проблем: какого цвета рубашку купить, что съесть на завтрак и т.д. Возникает болезненная зависимость, полностью лишающая человека самостоятельности и чувства личной ответственности даже за элементарные действия. Это, как говорили раньше, перегибы на местах или это именно то, к чему Церковь и стремится? На этот вопрос вроде бы отвечает Всеволод Чаплин: «Да, есть люди совершенно «несмысленные», которые действительно не могут сами и шага ступить. Но попытаться воспитать не раба и не вечное «чадо», а свободного и взрослого человека – всегда стоит». Проблема в том, что эти люди стали «несмысленными» именно после того, как начали вести церковную жизнь.
Как известно, православные люди стараются и детей воспитывать в христианском духе. Но результат иной раз бывает совершенно противоположным ожидаемому.
Мама настойчиво водит в церковь своего сына. Буквально заставляет его молиться, исповедоваться, причащаться, посещать воскресную школу. По достижении 18-летнего возраста сын убегает из дома и становится стриптизёром.
У маленькой дочери очень религиозная мама. Девочка сообразительна и, несмотря на свой очень ранний возраст, прекрасно понимает, как именно мамой манипулировать. Она через каждые два слова повторяет «Господи, помилуй» и «Господи, прости», а также рассказывает о том, как к ней прилетали ангелы, как с ней разговаривала Богородица, как ей приснилось, что вся их семья попала в рай, как небесная покровительница, святая Татьяна, приходит по вечерам читать ей сказки… Все, кто это слышит, испытывают неловкость. Все, кроме мамы. Мама в восторге. Девочка маленькая, но уже очень лукавая и привыкшая к вранью – лучшему способу управления доверчивыми людьми.
Каждый день в парке гуляет девочка лет восьми, одетая в длинное чёрное платье и чёрный платок. Её сопровождает отец или, может быть, молодой дедушка в рубахе а-ля рюс. Он всегда вышагивает впереди и излучает уверенность, что бывает свойственно людям, «познавшим истину». Затравленная девочка плетётся сзади. Опустив голову, она проходит мимо мороженого, игрушек и воздушных шариков, которые ей, конечно, никогда не покупают и которые так контрастируют с её чёрным одеянием. После «весёлой» прогулки пара направляется в сторону местной церкви.
Отношения Церкви и государства – тема больная. Копий сломано уже много, поэтому коснусь лишь одного вопроса: что имеется в виду сегодня под симфонией Церкви и власти? Всеволод Чаплин поясняет: «Симфония Церкви и власти – идеал, от которого наша Церковь не отказывается», «Почтение Церкви к властителю – это почтение к его особому служению и особой его ответственности, благоговение перед тайной Божия решения, которым этот человек во власть поставлен». Означает ли это, что мы должны перейти к престолонаследию? Каким образом «благоговение перед тайной Божия решения» соотносится с выборностью власти?
Буду очень рада, если на все эти вопросы существуют очевидные ответы.