Литературная Газета
  • Главная
  • О газете
    • История
    • Редакция
      • Главный редактор
      • Редакционный коллектив
    • Рекламодателям
    • Свежий номер
    • Архив
      • 2025 год
      • 2024 год
      • 2023 год
      • 2022 год
      • 2021 год
      • 2020 год
      • 2019 год
      • 2018 год
      • 2017 год
      • 2016 год
      • 2015 год
      • Старая версия сайта
    • Авторы
    • Контакты
    • Партнеры
  • Темы
    • Литература
      • Интервью
      • Информ. материалы
      • Премии
      • Юбилеи
      • Авторские рубрики
    • Политика
      • Актуально
      • Экспертиза
      • Мир и мы
      • Позиция
      • СВО
    • Общество
      • История
      • Дискуссия
      • Образование
      • Право
      • Гуманитарий
      • Импортозамещение
      • Человек
      • Здоровье
    • Культура
    • Кино и ТВ
      • Премьеры
      • Телеведение
      • Сериалы
      • Pro & Contra
      • Радио
    • Клуб 12 стульев
      • Фельетоны
      • Афоризмы
      • Анекдоты
      • Сатира
    • Фотоглас
    • Мнение
      • Колумнисты
      • Точка зрения
    • Интересное
  • Спецпроекты
    • Библиосфера
      • Рецензии
      • Репортажи
      • Обзоры
    • Многоязыкая лира России
    • Литературный резерв
    • ГИПЕРТЕКСТ
    • Невский проспект
    • Белорусский дневник
    • Станционный смотритель
    • Настоящее Прошлое
    • Уникальные особняки
  • Портфель ЛГ
    • Стихи
    • Проза
    • Проба пера
  • Конкурсы
    • Золотое звено
    • Гипертекст
    • Литературные конкурсы
    • Литературный марафон
  • Подписка
    • Электронная подписка
    • Подписка почта России
    • Управления подпиской
  1. Главная
  2. Статьи
  3. 04 марта 2025 г.
Литература Проза

Мамы только нет…

Рассказ

04 марта 2025

Сначала заходил к Дарье, в копировальный её, уютный и ладный центр: распечатать кое-что из интернета…

Дарья, – словно копчёная лицом, вместе – вполне обаятельная, возрастная, всегда входившая в дело каждого, кто спускался в подвал её, а в интонациях была дружественная сварливость.

В пакете – чекушка и два бутерброда в полиэтилене, привычка потихоньку пить на улице образовалась после мамы, не возражавшей против его субботней выпивки: сама резала селёдку, колбасу, овощи…

И вот – идёт, разматывая, раскручивая узлы дворов, туго сочинённых здесь, и каждый пространственный участок расходится воспоминаниями.

Жизнь на пятачке пространства, всегда одно и тоже, и листок, допустим, чудесно-осенний, даёт вариант поэтического образа.

Школа осталась прежней, как бы она могла измениться? Серое, типовое советское здание с классиками по фронтону, или…как его?

Мощный кряж породы – порталы древних соборов, базальтовый массив святости.

Дом-гармошка, где живёт одноклассник, с каким туго связала жизнь, но – уже после школы, вот и смартфон вибрирует вызовом – надо ж!

Именно он и звонит – одноклассник.

– Сань!

– А!

– Будешь пить сегодня?

–Уже. Я рядом с твоим домом.

– О! заходи…

Подходит к подъезду, счастливо пьянея, сглаживаются углы реальности, гораздой колоть и резать, и горе – смерть мамы, коли не расставался с ней 54 года – пережить не удаётся, вытягивается из него корнем, выдирая мистические внутренности.

Где ж он?

Ещё раз позвонить?

Вон одноклассник, появился из-за дальнего угла, приближаются, сходятся – узлом рукопожатия, улыбаясь друг другу…

 – Откуда ты?

– Да я там через лоджию вылез…

Квартира – элитная советская, отец академик, тяжёлое масло в рамах, старые советские книги, словно плеснувшие ассоциациями в глаза.

– Будешь?

Чекушка извлекается из шуршащего целлофана, делается по глотку.

– Хотел тебе показать, – Антон ведёт в дальнюю комнату, где громоздятся атлетические станки.

–Ух ты! Продолжаешь?

–А как же! Я без этого не могу…

Саша тоже некогда качался.

Некогда был молод.

Вверх-вниз ходит штанга, замечательные ощущения давая, мышцы становятся туго-литыми, и ощущение их – из замечательных.

Теперь?

Подкатывая к шестидесяти?

Не сказать, что развалина, но…

Одноклассники идут к Саше, пространные коридоры улицы, пересекаемые дворами, выводят к магазину, в котором и исчезает Антон, пока Саша ждёт, делая очередной глоток.

Ты алкаш?

Субботний алкаш, да…

Но сейчас получится больше субботы, ибо жена с сынишкой на даче, а он, уставший ото всего, и прежде – от литературы литератор…

 Тоха появляется с бутылками.

– Напьёмся…

– Да, ладно…

Кухонные огни словно лакируют реальность, и закуска, извлекаемая из холодильника, хлеб на столе, режется довольно криво: побыстрей бы…

– Твои на даче?

– Ага. Как твой отец. Справляется один?

Стар.

Маму Антон похоронил за полгода до Саши, но эмоции другие: самостоятелен с ранних лет.

Угловой диван вмещает Антона, устраивающегося поуютней.

– Да. Справляется. Я бываю часто.

Саша моет хрустальные рюмки: каждая грань играет, словно рассекая кусочек реальности.

– Сколько ж попили тут, у тебя!

– Неоспоримый факт, – улыбается Саша, вдруг вспоминая, как Света, не воплотившаяся любовь его, валялась тут на полу, вернее – валялись в обнимку, и почти стонала, собравшись замуж – И без тебя не могу! И с тобой не знаю, как…

Он садится на табурет.

Они пьют, чокнувшись, закусывают…делая бутерброды со шпротами, атолл их в оливковом масле, чуть ржавом, как будто.

Солёные огурцы вылавливаются из банки.

– Я, Тоха, всё равно не пойму, что значит в твоём понимание гениальный руководитель. Вот смотри – ход мысли, как ты считаешь в Древней Греции было производство? В нашем понимание нет, но аналог был, в конце концов им необходимы были тыщи мечей, десятки тыщ наконечников для стрел и копий, воевали-то постоянно. Кто-то должен был это организовывать? Несомненно. Остались их имена? А кто такие Гомер, Аристофан и Фидий помнишь… Хотя они ничего не организовывали, кроме самих себя…

– Ты судишь по-другому. Мы в различных космосах живём. Жизнь важнее, чем эти огромные временные пласты, в которых никто ничего не поймёт. А о посмертье мы так толком и не решили.

– Пельмени будешь?

– Есть? Давай…

 Мороз бьёт игольчато из морозилки, кастрюлька ставится на синевой вспыхнувшую хризантему конфорки.

 Антон вечно организовывал нечто: фирмы, предприятия, и проч.

Иногда с отцом: наука, развалившаяся вслед за страною, оставила учёного не у дел.

– Слушай, а ты с Крыловой напивался когда-нибудь?

Красавица класса: матовая прелесть лица, чёрная чёлка, чётко падающая на лоб.

Подойти страшно.

Саше.

У Антона роман с ней…

– С Махой-то? А то… Помню раз тащил её домой, портвейном так надёргались. Она смеялась, верещала, сопротивлялась. Родители глянули, обалдев, а она захохотала. Рухнула в коридоре и заснула.

Представил: буйная женская плоть, бьющаяся в руках одноклассника: рано вступали в жизнь многие, противореча советским установкам.

– Маша! – сядь к Саше! – голос классной руководительницы вибрирует: класс разошёлся.

Красавица садится к нему на первую парту. Словно жаром опалило.

– Так ты утверждаешь, что мысль материальна?

Пельмени, засыпанные в кастрюлю, бодро кипят, точно норовя вырваться на волю…

– Да, смотри…

Антон будет повествовать о появление человека, о котором думал…

Всё рвётся дальше: пельмени, воспоминания, метафизика, философия, обрывки стихов, и утром, выдираясь из одеяла, Саша понимает, что перебрал.

Антон дрыхнет на кухне.

Саша, найдя немного водки на дне бутылки, опрокидывает в себя, и идёт к компьютеру: всё же надо что-то сделать, пока Тоха дрыхнет…

Он загудит через какое-то время: Сань, у нас ничего не осталось?

– Не-а… Пойдём?

Собираются, мятые, идут, благо близко…

Охают оба.

Майские пейзажи не радуют, всё сведено к отвратительному самочувствию.

Кванты опьянения ярче кварков похмелья.

Они садятся на скамейке у Сашиного подъезда, и, отхлёбывая из горлышка, стараются привести себя в чувство.

Машина тормозит.

Человек из неё машет, потом, открыв дверь, подходит к Антону.

– Привет.

– Привет, знакомьтесь.

Саша пожимает руку не знакомому, довольно молодому, узкому и жилистому парню, не вслушиваясь, о чём тот болтает с Антоном.

Скоро уедет.

– Кто это?

– А так… между прочим мастер по восточным делам.

– Он?

– Ну да…

– Надо ж…

– А что? Он меня запросто сделает.

– Тебя?

Новый глоток.

Тоха здоров, с детства обожал драться, профессор по этой части.

– Ну. Не верится?

– Не знаю…

Поднимутся, кратко ухнув в бездну подъезда, Саша, немного придя в себя примется очищать стол от неприятной похмельной скорлупы, мыть посуду, потом сообразят картошки, ещё чего-то, снова опьянеют…

Пропьют ещё и третий день.

Ладно, бывает.

…расстанутся.

Контур мира будет сбит, и мелкая дрожь, колющая Сашины руки, противна, как сам себе.

Всё будет противно – какое-то время.

Отоспится, придёт в себя, встретит мальчишку, жена с вокзала обычно отправляется в офис.

Жизнь катится дальше.

Мамы только нет.


Обсудить в группе Telegram

Александр Балтин

Подробнее об авторе

Быть в курсе

Подпишитесь на обновления материалов сайта lgz.ru на ваш электронный ящик.

  • Бог ещё надеется на меня

    29.05.2025
  • Два в одном

    29.05.2025
  • «Все жили вровень, скромно так»

    29.05.2025
  • Секретные коды

    28.05.2025
  • Этюд о «праведной ненависти»

    28.05.2025
  • Путешествия шеститомника

    1961 голосов
  • Голос совести

    1468 голосов
  • Русская поэзия обязана провинции

    1346 голосов
  • Молчанию небес наперекор

    973 голосов
  • Бедный, бедный Уильям

    902 голосов
Литературная Газета
«Литературная газета» – старейшее периодическое издание России. В январе 2020 года мы отметили 190-летний юбилей газеты. Сегодня трудно себе представить историю русской литературы и журналистики без этого издания. Начиная со времен Пушкина и до наших дней «ЛГ» публикует лучших отечественных и зарубежных писателей и публицистов, поднимает самые острые вопросы, касающиеся искусства и жизни в целом.

# ТЕНДЕНЦИИ

Поэзия Книги Фестиваль Театр Премьера Дата Книжный ряд Интервью Событие Сериал Утрата Новости Театральная площадь Век Фильм
© «Литературная газета», 2007–2025
Создание и поддержка сайта - PWEB.ru
  • О газете
  • Рекламодателям
  • Подписка
  • Контакты
ВКонтакте Telegram YouTube RSS