Беседу вела Ирина Устинова
В рамках XXV Международной научно-практической конференции «Рериховское наследие», которая проходила в Санкт-Петербурге, «ЛГ» поговорила с директором Санкт-Петербургского государственного музея-института семьи Рерихов Алексеем Анатольевичем Бондаренко (на фото). В беседе были затронуты ключевые вопросы современности: от непреходящей ценности идей Николая Рериха в условиях новых глобальных вызовов до миссии культуры и поиска языка для диалога с молодым поколением.
Пакт Рериха: правовое поле и битва смыслов
– Алексей Анатольевич, в этом году исполняется 90 лет со дня подписания Пакта Рериха – первого в истории международного договора о защите культурных ценностей. На фоне современных конфликтов, когда культура вновь становится мишенью, насколько остро сегодня звучат идеи Николая Рериха? И не кажется ли вам, что человечество, к сожалению, так и не смогло усвоить этот урок?
– Безусловно, этот замечательный исторический документ имеет огромное значение, и сегодня, более того, его значение только возрастает. Помимо сугубо юридического аспекта, а следует помнить, что Пакт действует для государств Западного полушария и ряда стран, присоединившихся позднее, включая Индию (1947 г.) и две из трёх прибалтийские республики, мы наблюдаем сегодня окончание того периода мирного времени, что был завоёван с оружием в руках и большой кровью после Второй мировой войны.
Важно понимать и не отождествлять противоборствующие стороны. Силы, стремившиеся к миру, тогда одержали верх над силами захватническими, человеконенавистническими, идеологически основанными на ксенофобии и расовом превосходстве. Это принципиальный момент, и его подмена есть историческая ложь.
За 10 лет до начала войны и за 10 лет до её окончания Николай Константинович инициировал договор об охране научных и художественных учреждений и исторических памятников, известный ныне как Пакт Рериха. Он заложил основы понимания тех глобальных преобразований, которые произошли после 1945 года: создание ООН на смену Лиги Наций, создание ЮНЕСКО, разработка целого ряда деклараций и конвенций охранного характера. По существу, эти документы сформировали то международное правовое поле защиты культуры, которое сегодня, увы, нельзя назвать работающим в полную силу.
– Но если эта система работает не в полную силу, в чём тогда её практическая ценность?
– Однако положительные результаты есть. Прежде всего война тогда закончилась, и эта система была создана. Вся гигантская мыслительная, духовная и эмоциональная энергия, вложенная её создателями, заняла в мире определённое пространство, которое в итоге не было заполнено идеями вражды. Она сформировала у человечества определённое понимание и вкус к мирной жизни. Это колоссальное достижение.
Сейчас мы наблюдаем, как маятник сильно качнулся в сторону разрушения этой системы. Но мы видим, что маятник всё ещё держится, его нить не порвана. И сегодня все наши усилия должны быть направлены на то, чтобы успокоить, умиротворить те страшные силы, что раскачивают лодку.
Несколько лет назад весь мир говорил о разрушении Пальмиры. И я считаю величайшим достижением петербургской музейной и археологической науки мирового уровня создание её виртуальной копии. Это позволяет нам сохранить хотя бы образ. А потеря образа – это катастрофа. Если человек создан по образу и подобию Высшего, то всё лучшее, всё высшее в нашем мире имеет некий образ. И наша задача – хранить эти образы любыми способами, ибо на них строится будущее.
– Как эти философские категории связаны с современной политической реальностью?
– Именно в этом коренятся и современное непонимание, и спекуляция на трактовке действий России. Утверждения, что «Россия развязала войну», ложь. Россия, возможно, слишком долго ждала и не отвечала на совершенно агрессивные и недопустимые действия. Начало СВО – это ответ, минимально возможный, чтобы сохранить максимальную степень... Причин много, и каждый из нас их понимает и об этом думает.
Но мы не должны позволить лукавым силам навязать нам сиюминутно выгодные им трактовки и отвлечь от основы. Именно поэтому мы сегодня так настойчиво говорим о сохранении традиционных ценностей, о сохранении корней. Ибо сила России – в её многообразии.
Сегодня на конференции выступала заместитель директора по научной работе Донецкого художественного музея. Меня потряс один кадр из её презентации: на фоне бомбёжек и разрушений, среди выбитых стёкол и развороченных стен стоит подиум, а на нём – невредимый бюст Александра Сергеевича Пушкина. Бюст классика, который сам когда-то так писал о Петербурге, стоит неколебимо, как Россия. Это наша внутренняя опора.
– И границами России она не ограничивается?
– Естественно. Есть замечательная фраза – все знают, где Россия начинается, и никто – где она заканчивается. Это очень созвучно знаменитой притче Рериха о границе царства. Царевичу было напророчено, что он никогда не увидит границ своего царства. Мудрецы, желая разрушить его мечту, подняли его на высокую гору, чтобы показать границы, но на них пал туман. Он так и не увидел их, ибо границы эти – не только физические.
Об этом же писал Леонид Андреев в своей статье «Держава Рериха». Он говорил, что Рерих открывает нам те беспредельные пространства, куда могут унестись творческая мысль и душа. Именно на этих безграничных пространствах, видимо, и завещано существование России. И это – вопрос веры. А веру мы должны понимать преемственно: меняются эпохи, трактовки, вероучения, но основа остаётся незыблемой.
Наследие Рериха в современной политике и стратегии культуры
– Видите ли вы сегодня реальные политические или культурные инициативы, которые являются прямым продолжением идей, заложенных Рерихом 90 лет назад?
– Да, безусловно. Считаю, что разработанная и утверждённая стратегия культурной политики России содержит, я вам скажу, чуть ли не дословно некоторые положения Пакта Рериха. Это чрезвычайно важно.
Важно понять, что мы находимся в условиях, когда должны осознать: культура – доминантна. Это не просто одна из сфер бюджетной деятельности в ряду образование – наука – культура. Нет. Рерих, трактуя в очерке «Знамя Мира» символ Пакта, приводил несколько значений: «Прошлое, настоящее и будущее в кольце вечности» и, что мне кажется ключевым, «Религия, наука и искусство в кольце культуры». Вот что такое культура.
Ключ к сердцу молодёжи
– Творчество Рерихов часто воспринимается как явление для подготовленного, зрелого зрителя. Что вы могли бы сказать молодому поколению, чтобы заинтересовать его этим наследием?
– Я вспоминаю слова самого Николая Константиновича из очерка «Молодому другу»: «Не ограничивайте себя какими-то жёсткими планами. Идите всеми творческими путями. Мы не знаем, какое из направлений окажется в данную минуту более жизнеспособным и плодотворным. Не отрицайте ничего, не отбрасывайте». Это – первое.
И второе, что он говорил, и мне это кажется архиважным: «Главное, чтобы вам хотелось работать. Хочется этим заниматься, хочется работать – работайте над этой темой, в этом направлении». Крайне важно сохранить это внутреннее, имманентное желание труда. Нельзя «бить по рукам» молодому поколению.
Физик и лирик
– Вы – кандидат физико-математических наук. Как ваше научное мировоззрение сочетается с руководством музеем, посвящённым искусству и философии?
– Знаете, я как-то особо не задумывался об этом. Наверное, сработал тот же принцип, о котором мы только что говорили: главное, чтобы хотелось работать. Это – первая составляющая.
А вторая... Помните, была такая эпоха творческого спора между «физиками» и «лириками»? Так вот, на самом деле никакого чёткого разделения между ними не существует. Будучи физиком по образованию, я всегда в какой-то мере оставался и лириком.
В ТЕМУ
В рамках Пакта был утверждён предложенный Рерихом отличительный знак, которым предполагалось отмечать защищаемые объекты культуры. Этим знаком было «Знамя Мира» – белое полотнище, на котором изображены три соприкасающихся амарантовых круга – прошлые, настоящие и будущие достижения человечества, окружённые кольцом Вечности.
В пакте содержатся общие принципиальные положения о защите культурных ценностей и уважении, которое следует им оказывать. Положение о защите объектов носит в Пакте безусловный характер и не ослабляется оговорками о военной необходимости, снижающими эффективность охраны культурных ценностей в условиях вооружённых конфликтов.