Александр Гоноровский. Собачий лес // Новый мир. – 2019. – № 2.
Память стала одной из магистральных тем новейшей русской литературы. Наша история помимо побед и достижений наполнена тяжёлыми событиями. Помнить о них – непосильный груз. Забыть – непростительный грех. Дело не только в риске стать манкуртом. Неугодные воспоминания можно вытеснить, заглушить, изгнать, но попытки избавиться от них (даже вполне успешные) лишь делают современные конфликты острее, а коллективные травмы – болезненнее. Из потерянности между двумя полюсами прорастает «Собачий лес» Александра Гоноровского – очень короткая, но невероятно насыщенная смыслами повесть.
Произведения о личной или коллективной памяти обычно наполнены шуршанием архивных документов, перебиранием старых фотографий, судорожным перематыванием ленты времени. Александр Гоноровский подходит к волнующей теме через мистику. На первый взгляд решение выглядит опрометчивым. Дмитрий Быков, например, утверждал, что сверхъестественный ужас не способен отразить реальные кошмары нашей истории, а ростки готической эстетики плохо приживаются на постсоветской почве. Александр Гоноровский не ломает тенденции и не меняет парадигмы. Его повесть звучит явным диссонансом, но диссонансом, умышленно царапающим слух и нарушающим гармонию. Железноголовый маньяк, словно выскользнувший из детской страшилки, трофейная кукла с грузом мировой памяти, зловещий Собачий лес (так и кажется, будто в нём должно произойти что-то в духе «Кладбища домашних животных») – сквозь типичный антураж проходного ужастика отдельными картинами проносятся чужие воспоминания о войне, репрессиях и прочих потрясениях. Точки пересечения акцентируют, насколько страшные эти подлинные события. Страшные, потому что настоящие.
Главные герои повести со столь противоречивой и травмирующей проблематикой – дети. Обычные ребята, которым хочется лазить по деревьям, играть в солдатики, прятать секретики и тайком от взрослых бегать в Собачий лес. Жизнь заставляет их строить догадки об исчезновении сверстников и вступать в противоборство с неведомыми силами. Именно в детском взгляде на взрослые проблемы заключается своеобразие повести. Только ребёнок способен верить в то, чего не видит, видеть то, во что не верит, а знать гораздо больше, чем понимать. Незамутнённость восприятия – свойство, которое не встречается у взрослых людей, – освобождает события от идеологических интерпретаций. Боль, жестокость, насилие становятся самими собой, и никакие оправдания со ссылками на высшие цели не в состоянии их смягчить.
Александр Гоноровский более известен как сценарист, но повесть «Собачий лес» получилась совершенно не киношной. Над банальной, пускай и философичной мистикой её возносят не действия и не диалоги, а особый тон повествования. Чтобы воплотить его на экране, потребуется закадровый монолог на протяжении всего фильма. Александр Гоноровский с упорством спелеолога блуждает по пещерам детского сознания. Он постарается заглянуть в каждое ответвление, хотя тусклому фонарику не под силу развеять беспросветный мрак. Рискованное и основательное погружение оборачивается ценными находками (разве не мощная метафора – свести душу человека к шелесту бумажек: справки об освобождении, билета на поезд, фронтовых треугольников?). Самые скользкие и неприятные закоулки тоже не будут обойдены. От них веет брезгливым отторжением или пошатнувшейся моралью, но психологическая достоверность выступит в оправдание – всё-таки дети стремятся познать жизнь во всей полноте, не отгораживаясь даже от самых постыдных её фрагментов. Реалистичность внутреннего мира при всей сверхъестественности внешнего выгодно отличает «Собачий лес», например, от «Пищеблока» Алексея Иванова, где образы детей пропитаны сугубо взрослой, смягчающей смесью ностальгии по молодости и разочарования в низвергнутых идеалах.
Александр Гоноровский замахивается на метафизику мамлеевского масштаба, но в его повести за деревьями виден лишь Собачий лес, а вовсе не иные измерения. В отечественной мистической прозе не раз всплывали истории о том, как разрыв с культурной памятью оборачивается невозможностью одолеть сверхъестественное зло. Достаточно вспомнить романы «Убыр» Шамиля Идиатуллина или «Вьюрки» Дарьи Бобылёвой. Герои Александра Гоноровского не ищут спасения в древних традициях – для них важнее кровоточащий опыт недавнего прошлого. В повести «Собачий лес» нет никаких тёмных сил, а все злодеи – в большей степени жертвы своего времени. В результате необходимо преодолеть не только забвение, но и устоявшиеся формулы «мы то хорошее, что мы помним» или «победивший свят в любом совершённом им зле». Конечно, триумф памяти над смертью – это фантастическое допущение. И всё же робкая реплика в финале «пожалуйста, помни» кажется не просьбой главному герою, а призывом ко всем и каждому.
Александр Москвин