Последний раз я оказался там вместе с сыном в августе 2012 года. Тогда ещё к русским нормально относились. Через друзей удалось получить официальное разрешение, а в самой Припяти – квалифицированного провожатого. Ездили мы с ним на нашей машине, съёмку вели вдвоём с сыном, и трудно сказать, кто – он или я – снял тот или иной кадр.
За семь-восемь лет, что я тут не был, дома, парки и аттракционы в них, брошенные школы и детские сады, спортзалы, столбы, дороги, тротуары – всё, всё, всё пришло в ещё большую негодность. Умерший город, которым когда-то гордились.
 |  |
Процветали разве что гигантские сомы в канале возле станции, которым мы скармливали заранее купленные нарезные батоны.
Радиационный фон, а замеры мы делали регулярно, почти везде был в пределах нормы, но встречались места, своего рода радиационные сквозняки, которые надо было быстро проскочить. «И окна не открывать!» – командовал провожатый. Дозиметр же внутри, в машине, показывал запредельные цифры. Авария ещё стреляет.
Мы побывали в заброшенной деревушке, в нескольких километрах от станции. На тот момент там жили две семьи стариков. У одних мы погостили. Ехать людям было некуда, вот и осели. Уже четверть века прожили, и ничего. «Бог милует!» – говорила старуха. Покосившийся дом, колодец, куры, кошки, одна коза, редиска, подсолнухи, кукурузка… Так и живут. Безвыездно. А смерть где-то ходит кругами.
Бабушка дала нам на дорогу несколько яблок. Сочные оказались.
Помилуй Бог всех нас от повторения подобного!
 |  |
 |  |