* * *
Грохнув Чудов монастырь,
И Тайнинский обезводим,
Обескровим сад, мы сводим
Счёты с кровью голубой
И Кутафьей башней, бой
С Родиною, Кремль, как бровь
Рассечённая,
готовь,
Площадь, шали-тромбоциты
Роз червонных, срочно, cito
Требуется здесь их кровь.
P.S.
Мама! Ты видишь мамаш?
У красной вечерней реки
Раненый лебедь храма
Моей не боится руки.
* * *
А ты один. Ты, Боже, одинок.
…………………………………
Ты не станешь тягаться
с заблудшим
На весах суеты.
Рильке
– Как пузырьки в шампанском,
В вечерах
Шум блоковских шелков
И вирши на прах…
– В иных Мирах?
– О, Да! В иных Мирах,
Где я ещё не ссадина души,
Не бомжик – вшивый пепел седины,
Не бизнес, не война…
– Что дальше, Демиург?
– Да эту, словно музыкой, знобить
Влюблённому,
как царь в свой Петербург.
И вспомню, может,
как любимым быть.
На сколько душ ещё
придётся выть,
Как волку на луну? За вздох навею
Не Страшный суд,
не храмы на крови…
Мне нужен этот Мир,
как вдохновенью
Рабочий стол, как двое для любви.
Логика событий
(точка отсчёта)
Культуру барскую привив
Дичку и половых, и див
Солдат безграмотных,
крестьянства,
Фабричных, бешеных
от пьянства,
Их трансформировали год
За годом в жертвенный народ,
Победой превращённый в нацию.
Товарищ Сталин,
вы ей девальвацию
Устроили через блицкриг, санацию
Невинную по цифрам –
спецпустяк!
И царь бы убиенный так
Не приструнил безногие обрубки,
С приличных улиц выбив,
как из трубки
Золу, калек из ржевской мясорубки,
И орденской колодки их атак.
И дело не в цене за нефть,
а груз
Неслыханной обиды, словно мина,
Сработал всё же и взорвал Союз.
Но гены! Память их –
шик-блеск волчка –
Раскручена обратно. До дичка.
* * *
А что при мне?
Соседка хамка,
Запаутиненная ямка
Без поцелуя на щеке.
Обед монашеский, овсянка,
Чай, поросячий пятачок
Звонка – алло! В ответ молчок.
И тонет в колдовском дыму
Вновь неподвластная уму
Русь – глянцевая оборванка.
Её суму, её тюрьму –
Два принципа, два достоянья
Национальных и ЮНЕСКО
Мы впарим под крыло,
чем веско
Предъявим факт существованья.
* * *
Эпизод, эпопея…
Начало у слов-то одно.
Дальше карма и шанс
Оттолкнуться о дно.
Сами ль мы выбираем
семью и народ –
Выбираем ли камень Камея,
Выплывая русалкой
из мраморных вод?
Змеиная балка
Есть в мире Змеиная балка.
Ну что ни расстрелянный там,
то еврей,
И память об этом хотят поскорей
Убрать и с надгробной доски,
Но помнит вскормлённая прахом
фиалка,
И знают её лепестки,
Как дети в утробе у матерей
Седеют от слёз и тоски.
О, жёлтое солнце – звезда
вечных благ,
Пришитая к небу, и небо в единой
Толпе вместе с ними
к той балке Змеиной
Уходит и знает, что мой первый шаг
Был сделан под ним и за ним,
за бесчинной
Звездою на нём –
сколком с божьих бумаг.
Незнакомка
Я мала и слаба,
Я с горчичное зёрнышко
Родинка, локон у лба.
С одинокой жемчужной
серёжкой в ушке я
Позабыла вторую в портрете
у Мейера,
Незабудковый сон Пикассо,
лебединая шея,
Незнакомая с цацками,
вдруг из-под веера
Сброд ожёгшими, –
нищ Модильяни.
Я сама медальоны рисунков его,
очи лани
В королевской охоте,
да знает ли кто,
Где он, если со мной, силуэт
и головку Ватто
Он целует иль плачет
сиротской слезой Пиросмани.