Светлана Закирьянова,
Севастополь
В тени
Втяни
Воздух смелее,
В тени
Спрячься усердно,
Ведь скопищем хищных созвездий
Разрезано сердце Вселенной.
На нас-
Капает небо.
Запас-
Слов исчерпаем.
Рассвета крикливая стая
Ночь медленно пьет, исчезая.
Без сна
Прожигаем неделю
И бездна
Нам в спины смеется.
Дельфинии гибкие клины
В морях твоего беспокойства..
В морях моего безрассудства…
Втяни же,
Дыши напоследок!
Со светом
уменьшится чувство
До угольных точек горелых.
Две тысячи триста сороковой.
Мой бункер, присыпанный ядерным пеплом,
И пустошь вокруг. Мертвый ветреный вой
В том городе, что был когда-то Сиэтлом.
О Джимми! Дай лапу железную мне,
Нам хватит с тобой горстки лунного света,
И неба бездонного в призрачном сне,
Чтоб встать, дальше жить, не встречая рассветы.
«Я помню!» -кричу я в скафандре ветрам.
«Я знаю! Здесь было! Живое! Живое!»
Я жду, как дурак, что назло всем врагам
Однажды коснусь первоцвета рукою.
Как в детстве, хочу новогодних чудес.
За люками снег, и у ног верный пес.
Пусть утром взойдет на Земле первый лес.
И буря утихнет. Прошу, dead Moroz.
Спички
Когда ссоришься по привычке,
И слова, подожженные спичкой
Раздора, летят,
Разрывая основы пространства,
Разрушая идиллию танца,
Вот тогда беспокойное чувство,
что губы все делают сами, искусно -
в безусловном рефлексе открывается рот,
и свинцовые пули безразлично плюет -
Это чувство становится
Невыносимым.
Господа! По привычке жалейте
Любимых.
Их и так угораздило ведь, горемычных.
Не играйте с огнем,
Не игрушки вам - спички.
Севастополю
Там, за кружевом тонким золотого тумана.
Где седая волна точит скальный гранит,
Гордый, солнцем залитый,
от побед давних в шрамах,
Охраняя всю Русь, Севастополь стоит.
В бухтах слышится эхо жестоких сражений,
Корабли, будто воины, строятся в ряд.
Город снова живой
после бурь и смятений,
Словно сбросивший ветхий, в заплатах, наряд.
Он– восставший из пепла, Феникс -чудная птица,
Рвется в синюю высь с непреклонной главой,
Стережет день и ночь
степей русских границы,
Севастополь – матрос, город – славный герой...
В Херсонесе
Прикасаюсь к вечности я рукой беспечною–
Надо мною небо ярко-бирюзовое,
Стройный ряд колонн, море древнегреческое,
То ли Понт Эвксинский, то ли все же –Черное.
Я бреду по камням, заново расставленным,
и смотрю в колодец, что заполнен стеклами,
А осколки прошлого, киноварно-блеклые
К нам взывают шепотом, вкрадчивым и сдавленным.
И танцуют гибкие, изогнувшись дугами,
Девушки в туниках, ликом загорелые.
Гордые в речах, но в делах несмелые,
Навсегда на амфорах встали полукругом...