Исполняется семьдесят лет одному из крупнейших писателей современной России – Юрию Полякову. Его первая повесть, «ЧП районного масштаба», опубликованная в 1985 году в журнале «Юность», всколыхнула общество, и автор, по собственному признанию, проснулся знаменитым. Затем были не менее сотрясающие «Работа над ошибками» (1986), «Сто дней до приказа» (1987), «Апофегей» (1989), «Парижская любовь Кости Гуманкова» (1991), «Демгородок» (1994), «Козлёнок в молоке» (1995), «Небо падших» (1998), «Замыслил я побег» (1999), «Грибной царь» (2005), «Гипсовый трубач» (2008–2012), «Любовь в эпоху перемен» (2015), «Весёлая жизнь, или Секс в СССР» (2019) и три части «Совдетства. Книги о светлом прошлом» (2021–2023), четвёртую, последнюю часть которой автор обещал закончить к своему юбилею. Помимо этого были пьесы, киносценарии, публицистика, стихи, общественная деятельность и руководство «Литературной газетой» на протяжении шестнадцати с половиной лет (2001–2017 гг.).
О творчестве Полякова сказано многое – сделаны доклады, защищены диссертации, изданы монографии, написаны панегирические и филиппические статьи, весёлые эссе, добрые и недобрые рецензии, проводились читательские и научные конференции по его произведениям. Да и автор этих строк не раз высказывался о романах и повестях своего коллеги, поэтому не будем скатываться в юбилейщину, не будем хвалить достижения юбиляра по второму и третьему кругу, а остановимся лишь на некоторых деталях – особенностях его творчества и человеческих качествах.
1.
Вот некоторые оценки. Павел Басинский относил Юрия Полякова к школе социальных реалистов. Алла Большакова назвала Юрия Полякова незаконным сыном соцреализма, Александр Цыпко назвал публицистическое творчество Полякова публицистикой сопротивления. Владимир Бондаренко увидел в Полякове «Одинокого беглеца на длинные дистанции». Критик Владимир Куницын, разбираясь в феномене писателя Полякова, отметил его подкупающую «нормальность» мышления, к которой тянется читатель во все времена. Он же причислил его к редкой категории гротескных реалистов.
Мне кажется, многочисленные исследователи не решились сказать главного: Полякова поцеловал Господь! Но это же, простите, медицинский факт.
2.
Немного самоцитирования. Поражённый в начале двухтысячных романами «Замыслил я побег» и «Грибной царь», я писал, что «произведения Юрия Полякова – как напоминание о вкусе натурального молока, который мы забыли за яркими коробками порошковых суррогатов – всех этих весёлых молочников и бабушкиных домиков в деревне. Пьёшь-читаешь и припоминаешь молоко своего детства – парное или холодненькое, но неизменно натуральное, коровье, а не из европейского порошка по евро за килограмм, из которого в каждой керосиновой лавке – издательстве насобачились разливать в красивые упаковки-обложки непременно «бестселлерные» молочные напитки-романы». И предрекал формулировку для будущей Нобелевской премии по литературе: «За продолжение традиций Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Чехова, Зощенко, Булгакова в русской литературе и высочайшее мастерство в художественном изображении жизни».
Мастерство – вот что в первую очередь импонирует мне в прозе Юрия Полякова.
3.
Убеждён: если в России появится наконец звание «Народный писатель» (как в Татарстане, Башкортостане, Дагестане, Бурятии, Якутии и далее по списку национальных республик и областей), то одним из первых его должен получить Юрий Поляков. Возможно, наши властные структуры затрудняются с основной дефиницией, определяющей статут народного писателя. Дерзну подсказать. Народный писатель пишет про народ, читается народом, любит свой народ и не бросает свои читательскую паству даже в самые тяжёлые времена всеобщей неразберихи, как не бросил Юрий Поляков, буквально с риском для жизни опубликовавший в октябре 1993 года статью «Оппозиция умерла. Да здравствует оппозиция!», осудившую расстрел Белого дома.
Его выступлений в прессе ждали как глотка свежей воды. Их по всей стране перепечатывали патриотические издания. В них Юрий Поляков, выросший в рабочей семье и ставший к тридцати годам популярным в народе прозаиком, доходчиво и остро объяснял, что такое хорошо и что такое плохо в нашей охваченной либеральными реформами стране.
Мне слышится скептический вопрос из зала: «Чем определять любовь писателя к народу?»
Отвечаю. Любовь, как и нелюбовь к народу, ничем не скроешь, она просвечивает сквозь напечатанный текст. Трилогия Юрия Полякова «Совдетство...» с вынесенным на обложку девизом «Детство – это родина сердца» полностью подтверждает: Поляков любит свой народ и он часть своего народа. Книга – искромётная энциклопедия народной жизни, пересказанная от лица советского школьника; мир, в котором хочется жить, несмотря на все трудности и огорчения того времени.
Поляков любит говорить, что он интеллигент в первом поколении: дескать, крестьянские предки, неграмотная бабушка, которую он учил читать-писать, рабочая семья, где поначалу имелась одна-единственная книга – «О вкусной и здоровой пище», заводское общежитие, отцовские обноски, в которых пошёл в армию… Всё так. Только читая «Совдетство...», видишь такую безмерную любовь и чувство такта всех членов семьи, что понимаешь: русская интеллигентность у Полякова – врождённая, генетическая, передающаяся из поколения в поколение, на ней и взаимной любви держится весь семейный уклад. А вузовский диплом Юрия Полякова, как и его кандидатская степень, – лишь заслуженная фиксация личных усилий, он бы и без них остался выходцем из порядочной семьи.
Книга «Совдетство...» на диво хороша! Самое главное, в ней нет и грамма ненависти и пустых насмешек над прожитым, над прошлым страны и народа. Отчётливо видно: в семье Поляковых учили любить Родину, а не ненавидеть!
4.
Кто для меня Юрий Поляков? Отставлю девальвированное соцсетями и картинными обнимашками определение «друг» – мне ближе надёжное слово «товарищ».
Юрий Поляков – мой литературный товарищ без малого четверть века. Общие цели, общее дело, взаимная помощь. Поляков пригласил меня к сотрудничеству с «ЛГ», я стал обозревателем по Санкт-Петербургу, колумнистом, затем при содействии Сергея Миронова и Даниила Гранина организовали спецпроект «Невский проспект» – газетный разворот о литературной и культурной жизни Северной столицы, живущий и по сей день на страницах «ЛГ». Единомышленники…
5.
Мне уже приходилось говорить, что проза Полякова выполняет важнейшую для литературы роль – поддерживает планку, задаёт высоту. Литературе, как и спорту, не обойтись без рекордсменов, иначе все поиски слов и смыслов могут превратиться в состязание лиц с ограниченными творческими возможностями, где ориентируются на результаты своего междусобойчика, сайта или журнальчика и стараются не замечать высшие достижения, чтобы не огорчаться. Зачем любоваться горой вдали, когда на своей поляне каждая кочка кажется бугром!
Сейчас Юрий Поляков – член Совета по русскому языку при Президенте РФ, президент Национальной ассоциации драматургов, его новая книга – «Совдетство...» – в первых строчках продаж современной литературы. Он первым в своём поколении выпускает 15 томное собрание сочинений. Пьесы с успехом идут по стране, он один из немногих современных драматургов, кого ставят в театрах, где прочно осели зарубежные авторы и классика прошлых веков. Последнюю пьесу Полякова – «Ангел влияния, или Реанимация любви. Потусторонняя трагикомедия» – я прочитал не отрываясь и закрыл потрясённый: «Это удар в сердце современного зрителя!» Думаю, аншлаг постановке обеспечен.
6.
Полякова могут чванливо критиковать за традиционность мировоззрения, но за стиль, слова, форму общения с читателем критиковать не получится – там всё на месте. Он показал всем пишущим и читающим, сколь действительно могуч и гибок наш главный инструмент общения. Его блистательная публицистика дала нравственную оценку всему, что происходило в России начиная с конца 80 х, и продолжает давать по сей день… Одни названия чего стоят! «От империи лжи – к республике вранья» (1997), «Порнократия» (2000), «Россия в откате» (2008), «Лезгинка на Лобном месте» (2013), «Левиафан и Либерафан» (2015), «Перелётная элита» (2017), «Зачем вы, мастера культуры?» (2020) и др. В 2018 м Поляков выпустил в свет обширное эссе «Желание быть русским. Заметки об этноэтике», посвящённые «русскому вопросу». В 2020 году вышло третье, значительно расширенное и дополненное издание. Отклики – от восторженных до негодующих.
Многие изречения, суждения и неологизмы Юрия Полякова стали крылатыми, вошли в интеллектуальный обиход нации, вышли отдельные книги цитат и афоризмов. Установлено: у Юрия Полякова самый высокий индекс афористичности среди современных прозаиков – в среднем один афоризм на одну страницу текста! Ну например. «В России множество малых народов, но нет мелких», «В России никогда не встречали и не провожали по форме носа или цвету волос, а только – по уму и верной службе Отечеству», «Автомобиль – как жена. Недостатки можно выявить только в процессе эксплуатации», «Судьболомная женщина», «Постельное сообщничество», «История – это всего лишь слухи, попавшие в учебники», «Художник, сохраняющий верность жене, изменяет Искусству!», «Жаждут ночных женщин, а любят утренних!», «Такой терпимый к иным племенам и незлопамятный народ, как наш, ещё поискать!», «Вырвать страницу из учебника истории – ещё не значит разрушить связь времён», «Деньги – самый лучший заменитель смысла жизни», «Богатство – это узаконенное преступление», «Женское одиночество – это Клондайк для мужчин», «Космополитизм начинается там, где деньги, а патриотизм заканчивается там, где деньги». Или такие штучки: «Сувенирное государство», «Остекленевшие от честности глаза», «Капиталистический коммунизм», «Филологические водоросли», «Соросята»...
Или такое. «Человеку, влюблённому в Кандинского, я бы не доверил должности шпалоукладчика», «Как же искусен, хитёр и затейлив может быть человек крадущий!», «Две вещи в жизни человека необъяснимы: почему он пьёт и почему он пишет стихи».
7.
Считается, что писатель – человек свободной профессии. Но свободной от чего? Если от трудового распорядка, то да, – никто не принуждает писателя жить по расписанию. Но может ли человек, называющий себя писателем, быть свободным от проблем общества? Коллеги, знающие жизнь нашего юбиляра, думаю, согласятся со мной: писатель Поляков – человек несвободной профессии! Как замечал сам Поляков, его задача – не отмахиваться от фактов жизни, а думать! Русского писателя – если он честный и пассионарный писатель – в нашем государстве касается всё! И нелепые иноземные названия, и памятники, поставленные бог знает кому, и творчество «коллег», норовящих оплевать историю страны, и решения, принимаемые на самом высоком уровне.
Писатель свободен в высказываниях, как любой гражданин России, но не свободен отмалчиваться, если он писатель… Юрий Поляков не отмалчивается – его публицистика, проза, драматургия свидетельствуют об этом.
8.
Как нам известно, Юрия Полякова поцеловал Господь. Но, как заметил классик, для того чтобы управлять талантом, нужен ещё больший талант.
И этот талант управления талантом, воля, целеустремлённость особенно интересуют меня в писательской судьбе Полякова. «Нет без усиленного трудолюбия ни талантов, ни гениев», – считал Дмитрий Иванович Менделеев. Какие черты характера, какой склад психики нужно иметь, чтобы управлять собой, не размениваясь на мелочи и пустяки?
...Боже, сколько одарённых людей скатилось в пропасть безвестности, едва ступив на скользкую дорожку, ведущую к олимпу! Пьянки, гордыня, упование на волшебное «завтра», денежные халтуры, отвлекающие от главной рукописи… Это то, что называется «испытание успехом». Вода, огонь и медные трубы (вода в этом ряду легко заменяется водкой, задавая перечислительному ряду причинно-следственную последовательность). Оглянитесь, вспомните, коллеги, с кем начинали и кому завидовали, с кем, быть может, выходили на сцену под грохот аплодисментов… Где они? Говорю об этом без злорадства и иронии. Такова наша литературная жизнь.
Так вот. Юрий Поляков, вознесённый феноменальным успехом первой крупной публикации (повесть «ЧП районного масштаба» в журнале «Юность», 1985 г.), внял совету маститого литератора Н. и вместо того, чтобы «гонорарно реять» над читательской аудиторией, сел за вторую книгу, чуть ли не буквально приковав себя к рабочему столу. Сильный поступок? Безусловно! Особенно если учесть, какие соблазны открывались с приличным гонораром в кармане и обрушившейся на тебя славой…
Мне кажется, тут не обошлось без супруги Натальи, дочери лётчика-испытателя, полковника ВВС, которая твёрдой рукой потянула на себя штурвал семейного самолёта и помогла проснувшемуся знаменитым супругу в выборе правильного маршрута и наборе высоты...
Кстати, как они хороши на свадебной фотографии! От Натальи и Юрия исходит свет любви с пожизненным запасом. Вообще, их почти полувековой брак – явление довольно редкое в нашем многобрачном литературном мире. (Уверен: хорошо писать можно только в любви, и проза Полякова тому подтверждение!)
...Однажды Поляков в личной беседе высказывался в том смысле, что за творчество и финансы в мозгу человека отвечает один и тот же отдел – поэтому либо творчество, либо финансы. Мне симпатично, что в девяностые годы, когда комсомольские друзья Полякова по-хозяйски прибирали к рукам дома культуры, газеты и целые отрасли, приносящие финансы, Юрий выбрал другое – литературу, творчество.
В один из первых приездов в Переделкино, где семья Поляковых обитает на ПМЖ с 2002 года, я восхитился «поместьем» писателя и в шутку предложил устраивать для студентов Литературного института экскурсии на его территорию. Пусть видят, как может жить человек, не разменявший себя на мелочи и сохранивший верность литературе. И принялся перечислять эквиваленты литературных усилий в постройках:
– Каждый шуруп – запятая, гвоздь – точка, предложение – доска, абзац – ступенька, веранда – повесть, гараж – пьеса, а сам дом – сценарий фильма, например «Ворошиловского стрелка»…
Поляков покивал с ироничной улыбкой:
– Если я расскажу студентам, сколько раз переделывался абзац-ступенька или переписывалась пьеса-веранда, да покажу чемоданы черновиков, то на следующий день Литинститут не досчитается целого курса – все уйдут в менеджеры.
9.
Об «авторской позиции» Юрия Полякова. Стиль, как мы знаем, это не только лингвистика и единство приёмов по художественной обработке действительности, стиль – это человек.
Лев Толстой считал, что цемент, который связывает всякое художественное произведение в одно целое, есть не единство лиц и положений, а единство самобытного нравственного отношения автора к предмету.
Толстой писал: «И потому писатель, который не имеет ясного, определённого и нового взгляда на мир, и тем более тот, который считает, что этого даже не нужно, не может дать художественного произведения. Он может много и прекрасно писать, но художественного произведения не будет». И называл три условия, которые должны сойтись в истинном художественном произведении: 1) правильное, т.е. нравственное, отношение автора к предмету, 2) красота формы и 3) искренность, т.е. любовь к тому, что описывает автор.
Ну да. Из кувшина может вылиться только то, что в него налили. Поляков, с собственным нравственным отношением к жизни, виден в каждом произведении.
10.
Юрий Поляков – человек чрезвычайно деликатный. Уведомительной модальностью высказываний («Как мне кажется», «Я могу ошибаться» и т.п.) он напоминает ушедших петербургских интеллигентов – Даниила Гранина, Бориса Стругацкого, Вадима Шефнера, Виктора Конецкого… И даже в отчаянном публицистическом порыве Поляков не переходит рамки дозволенного. Да, кстати! Юрий Поляков принципиально не ругается матом. Это пошло со времён армейской службы. Юра рассказывал, что послушать и посмотреть на солдата, без мата объясняющего сложные вещи, иногда приходили из соседних частей; Поляков служил в Группе советских войск в Германии.
Мне кажется, вряд ли найдётся в его окружении человек, сознательно обиженный Юрием Михайловичем. Достоверно известно другое: Юрий Поляков помог своим личным участием и административным ресурсом множеству людей, как коллегам-писателям, так и простым труженикам, соседям. Кому с квартирой, кому с работой, кому с заступничеством или ходатайством, кому деньгами, кому добрым словом или советом, кому своевременным, не сувенирным подарком...
И вообще, по аналогии с названием одной из повестей упомянутого Вадима Сергеевича Шефнера хочется назвать Юрия Полякова Человеком с множеством «не».
Он незлобив, не хвастлив, не жаден, не ворчлив, не надменен, не суетлив, не злопамятен… Но однажды-таки… прилюдно не подал руку Горбачёву. Дело было на высокой и просторной трибуне…
Жму руку, Юрий Михайлович! С юбилеем! Оставайся молодым!
Санкт-Петербург