* * *
Если б ты знала –
Как же я мёрзну…
От того, что забыла
Ты нашу весну…
Вкруг зима уж теперь.
Позёмка в полях.
И замок – на дверь,
Нет следов во снегах.
Ни к чему моя зима –
Ты верно рассудила:
Не нажил я ума,
Пока ты не ушла.
Обратно ты вернулась
В те летние сады,
Меня уж не дождалась –
И замелись следы.
Костром в снегах
Останусь я в ночи,
А месяц в небесах:
– Ты подожди, молчи…
Две рыбки
Печаль потерь развеется в дороге
И рассосётся боль от назначенья –
Подобно кинутой Прошлым остроге
Вены судьбы пронизать без жаленья.
… И я ворочусь. Слева – лесок
Прижался к реке невысок.
А справа – долина,
Стоит там – домина.
В домищу богатую
Я не зайду.
Берегу здесь я обрадуюсь –
Тут костерок разведу.
Пусть в сумерках нежных
Костёр заполощет.
И рябь занавесок зелёных
Мне знаком потайным ответит –
Что встретят меня в той домине,
Что ждут моего приглашенья –
Услышать в этой долине
Страсти взаимной молчанье.
Молнией спрыгнет с окна
Родной силуэт на траву.
И босиком, уже наяву,
Придёт сбежавшая от сна.
… Но догорел костерок на ветру,
Остались с тобой в темноте на яру:
– Прыгнем, желанная, в омут!
Стрелою остроги нас там не достанут.
И поплывут по реке
Две рыбки без прошлого.
Так… Налегке.
Лабиринт
Мысли мои натянуты, как провода,
Стерегусь тупика, а не боли.
Встать и уйти бы в лёгкие рани –
Строй телеграфных столбов уж не манит.
В дымку утра ушёл силуэт,
Ты потеряла таинственный цвет.
Шептали «прости» мои губы –
Были вчера они сухи и грубы.
Пусто и грустно за бедным столом,
Память оставит гостей за углом.
«Тик-так» – пробегают минуты. Вестников нет
Твоих. И адресата уж, кажется, нет.
А на излучине чёрной реки
Кружатся вороны – метки тоски.
Кинь, Ариадна, клубочек свой в храм –
В таком тупике я сродни холодам.
Минус
Грянула стужа. Всё замерло.
Заиндевело, печальны дома.
Окна в узорах. Понамело
Мыслей озябших тома.
Шарф мой зелёный закуржавел,
Ноги – сосульки давно.
Друг-воробей, экий пострел,
С ветки смотрел с нас кино:
«Что ж они ссорятся, чёрт их дери!
Пили бы чай да рядком…
Мне бы дожить эту ночь до зари,
Им бы – любить да ладком».
Свет потушили. Пора уходить.
– Друг-воробей, проводи,
Завтра опять нам на пост выходить…
Такую подругу не заводи.
Шестаков Фёдор Дмитриевич
Он без вести пропал под Москвой
В самом тяжком году – сорок первом…
На слова была бабка скупой:
Говорила – он не был героем.
Дед попал под бомбёжку
По дороге своей на войну,
Не имел он ещё и винтовку,
Жизнь свою потерял на кону.
Ну и что – что он не был героем?
С гимнастёркой рассталась душа…
Для меня же он был просто Дедом,
Не будил хоть меня, бородой тормоша.
Не ловили мы с ним пескарей
И удмуртские песни не пели –
И не видно уже на реке рыбарей,
И в печали – пустые качели...
* * *
Такой вот звонкой осени
Не виделось давно –
В небесной ясной просини
Застряло облачко одно…
Леса багряно-жёлтые
С тяжёлой зеленью кой-где…
Сидят у рек усталые,
Как кони при узде…
Их манит к себе облачко:
Пойдёмте, улетим!
Как журавлинок клинышко,
Печально прокричим:
Курлы-курлы! Россиюшка,
Курлы-курлы! Прощай,
Курлы-курлы! Зазнобушка,
Теперь других встречай…
Разлука
А я забыл твоё лицо,
Лишь помню лебединую осанку…
И крутится Земли яйцо,
Забывшее свою наседку…
Расстались раннею весной,
Чтоб встретиться под осень –
От грусти о тебе одной
И ветер стал обочень.
Ах, осень – жёлтая печаль,
Над Камой лебединый строй
Взлетел. Какая ж даль
Предстала за горой!
А я меж Волгой и Уралом
На колее застрявши с ходу,
На языке своём родном
Кляну вселенскую невзгоду.
Ведь ехал я к тебе…
Но не судьба, видать, –
Вернуться мне к себе,
По птицам путь держать…
Полнолуние
А в полноличии своём
Луна холодным светом
Властна над миром:
Ярка округе и полночным дуракам,
И вот таким, как я,
В окне застывшим чудакам.
Ах, как чужда же ты, Луна –
Серебряный овал. И равнодушна
К теченьям лет, эпох, веков,
Приходам и уходам чудаков.
И даже ведьмы облетают далеко
Твой галактический оптический глазок,
Им тоже ведь, наверно, нелегко:
Ох! меток ведь небес стрелок…
Всем исполать небесного огня,
И Солнечного, Лунного – вполне!
О Господи, дай слёз – заплакать,
Очистить душу, взгляд…
А то при Солнце,
При Луне –
Тебя нам не видать…
Муза моя
Мой друг, давно не виделись с тобой:
Ты стала другой, и я уж – другой.
Тебя не дождавшись, ушёл я с другой,
Но также мы связаны нитью одной…
Мы связаны нитью, верёвкой, канатом,
Как флотским узлом в парусах…
Рассветом единым и общим закатом,
И памятью светлой об общих крестах…
А ночью ты дышишь мне в лоб –
Ушедшему в сон, в облака…
Тепло ты вздыхаешь о том,
Что любишь меня, чудака…
* * *
Уходит родня понемногу,
За другом захлопнулась дверь…
Остаётся одно потихоньку –
Уходи, никому уж не верь…
А только душа не глупеет –
Она вот совсем не стареет:
Мальчишкой босым всё играет –
Мыльный пузырь выдувает.
Вкруг девчонки соседской
Душа, подбоченившись, кружит,
Пред красою простою, неброской
Вся она ясной свечкой горит…
Горним светом горит –
Мне мой путь освещает;
И – тепло. Боль отходит:
Может, кто-то ещё пожалеет…
Пожалеет невстречу со мной,
Пожалеет закат зоревой…
Пред иконой зальётся слезой
И задует свечу за собой…
Матушкина молитва
Шаги, шаги по коридору…
Гулки и непонятны – кто идёт?
Иль это вот в ночную пору
Ко мне сама судьба грядёт?
Вопросов ахову корзину
Она несёт – рука не затекла.
Мою немаркую судьбину
Твоя молитва сберегла.
А шла судьба не большаком –
Там нет попуток с богачом…
Тропинкой малой пробивалась,
Но вовсе ей не уставалось.
С ветрами не дружилось ей в пути,
Но пел ей колыбельную родник,
Её дорог на картах не найти,
И стрелок не поставлено на них…
Удмуртские молитвочки твои
Стояли вёшками в пути…
И в коридоре слышатся – мои
Шаги с пути, с которого уж
не сойти.
В Рождество
Январской звонкой ночью я навестил тебя…
Стоял мороз постылый, окошки теребя, –
Узоры ставил он на тонкое стекло,
Чтобы его печать запомнило село.
Волхвы по звёздному, не санному пути –
Скрип-скрип! – прошли походкой неземной…
Следов от их сандалий уже и не найти,
Их занесло тотчас позёмкою шальной…
Цвели цветы по всем сугробам
В ту ночь, приснившуюся нам….
И южный вьюжный ветер с гримаской озорной
Игрался в прятки резво с рождественской звездой.
С церквушкою село темнело под холмом,
Здесь, ясно ведь, никто в ту ночечку не спал….
И под твоим окном я твёрдо знал о том,
Что также верный путь и я к тебе сыскал.
В ожидании весны…
Ни хороших, ни злых не бывает людей;
Просто кто-то встаёт, видно, с левой ноги,
А другой вот не спал уже много ночей
И с засоней болтать уж ему – не с руки…
У кого-то тут совесть пропала в сей миг,
У другого она вот в молитве стоит…
Собеседник твой скучен и тих –
У него, может, что-то о чём-то свербит?
Да и Солнце бывает ведь разное,
И Луна вот не ходит в обличье одном…
Ты писала мне письма душевные –
Кровь кипела над хладным листом.
В каждом слове по сотне значений,
В каждой речке за тысячи щук…
Я услышу тебя без усилий,
Лишь когда ты услышишь мой стук.
Разве белое чёрным не будет?
Чернота ж побелеет в свой срок…
Твой антоним в тебе не поможет
Быть одной – как забытый зарок.
Поздравляем Вячеслава Ар-Серги с 60-летием и желаем долгих лет жизни, многих радостей и новых замечательных книг!