Начнёшь опять сначала

Алексей Сальников. Оккульттрегер. – АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2022. – 411 с.

«Оккульттрегер» определённо стал важным литературным событием последнего времени: роман уже взял премию «Новые горизонты» и продолжает претендовать на «Большую книгу», добравшись до её короткого списка. Но кое-что удивляет. Как в рецензиях профессиональных критиков, так и в отзывах простых читателей на этот роман между строк читается не только восторг, но и некое недоумение, недопонимание.

Почему так? Попробуем разобраться.

Начать хочется вот с чего. Читая роман, быстро втягиваешься в его атмосферу и начинаешь понимать, что в нём происходит. Но при попытке кратко пересказать сюжет получается такая ерунда, что хоть святых выноси. Можно разве что обрисовать контуры этой «Земли Сальникова» – и наметить кое-какие приметы его книжной вселенной.

Итак, в каждом городе есть ангелы, демоны и оккульттрегеры. Демоны соблазняют людей на всякое (в основном безобидное). Ангелы борются с ними (и зачастую с собственной алкозависимостью – им жизненно необходимы сахар и спирт) и умеют воскрешать оккульттрегеров. Последние же извлекают из людей-пассионариев (угольков) тепло и отдают его городу, в котором живут, – благодаря этому город и стоит. Если ангелы и демоны – существа, сверхъестественные изначально, то оккульттрегеры – это те, кого «реальность выписала из людей». У каждого оккульттрегера есть гомункул, замаскированный под его ребёнка. А ещё оккульттрегеры борются с некой мутью – искрой таланта и потенциала, которая не смогла поселиться в голове человека-уголька и начала разрастаться сама по себе, вне носителя, трансформируясь во что-то вредоносное и разрушительное. Оккульттрегерам нужно эту муть измыслить да и забросить в голову подходящему угольку. Если этого не сделать, город остынет и погибнет.

Ангелы, демоны и оккульттрегеры врастают в земную жизнь до корней и, кажется, уже не могут иначе – она им как раз. Они с удовольствием отыгрывают немудрёный человечий быт с беременностями, суицидами и расставаниями. Привязки к этому быту проявляются через работу как внешнюю социализацию – будь то бесплатная газетёнка паршивого качества или таксопарк «Пятидесяточка». Херувим ходит в костюме есаула-газманова, демон занимается вебкамом – и им так вполне комфортно. Главная героиня романа, оккульттрегер по имени Прасковья, тоже прочно интегрирована в обычную человеческую жизнь – с её, как и положено, грустью и тоскою. А также с будничным кровавым умиранием и последующим воскрешением в образе очередной разведёнки с прицепом-гомункулом. Прасковья – интроверт (во многом вынужденный), но для неё есть спасительная добровольная клаустрофобия одиночества.

Во многом это привычный читателю Сальников, которому издавна пеняют на «отсутствие динамики» и «распадающийся сюжет». Автор снова, как и в «Петровых в гриппе и вокруг него» или «Опосредованно», не говорит и показывает, но погружает. Атмосфера и детали доминируют над внешними событиями, и читатель не сопереживает, а именно погружается в морок городского бессознательного, а уж то, что оно с неприятной негероической чертовщинкой – так это, извините, и так давно известно. Кроме того, автор, как он любит, снова развешивает ружья, которые не выстрелят, и с удовольствием наблюдает, как мы на них ведёмся.

Наконец, как и в других текстах Сальникова, в «Оккульттрегере» там и сям периодически вспыхивают языковые и сюжетно-эпизодические русские чудеса. Но есть и кое-что новое.

Во-первых, так сказать, осовремененный сеттинг. Как на уровне деталей, так и на уровне тропов, языка. Атмосфера предыдущих текстов Сальникова, при всех его замечательных стилистических находках, всё-таки атмосфера традиционной «русской хтони». Отклеивающиеся обои, ржавые автобусы, обшарпанные ДК – всё это узнаваемо и колоритно, но почти ушло в прошлое в реальности: худшей пошлости, чем с серьёзным видом утверждать, что «время в провинции остановилось и всё там такое же, как ...дцать лет назад», сложно и представить. Сальников это понимает – и оттого «Оккульттрегер» прямо-таки нашпигован приметами последних лет. Вместо опостылевших литературных оммажей – весёлые отсылки к современной поп-культуре в диапазоне от «Голодных игр» до «Обители зла» или «Людей Икс». И это здорово. Да, «вайфу» или «мемесы» могут устареть, и быстро, – но Сальников, в отличие от большинства авторов, пишущих о придуманной современности, отдающей почему-то восьмидесятыми, хотя бы попытался.

Во-вторых, Сальников, подобно Виктору Пелевину, начал высмеивать не только отсталое в человеке, но и псевдопрогрессивное. Его сатира цельна, и ирония над поверхностным литфеминизмом или над постулатом «моё тело – моё дело» только подчёркивает, что художественный мир романа – не пресловутый «социально-справедливый комментарий» к современности: он ценен сам по себе. В связи с этим любопытно лёгкое удивление некоторых рецензентов: что, мол, за бумерство – это же другое? Нет, то самое. То самое.

Наконец, у «Оккульттрегера» нетипичная по сравнению с иными текстами Сальникова композиция. Раньше он сразу задавал правила мира, завязку, на которую нанизывались последующие события – по возрастающей («Петровы...») или по нисходящей («Опосредованно»). Теперь же читателя ждёт вереница компактных эпизодов, через которые он познаёт вселенную романа ещё до того, как автор устами героини окончательно объяснит её правила (во второй половине книги). Цели героев остаются неизменными, а ситуации могут комбинироваться едва ли не бесконечно – оттого у этого русского мистического драмеди есть много общего с теми же «Благими знамениями» Пратчетта и Геймана, и не только тематически, но и композиционно. «Благие намерения», кстати, экранизированы в формате сериала, и, думается, «Оккульттрегеру» такая форма тоже подошла бы.

Наконец, про идейную составляющую романа. Это неблагодарное, в общем-то, дело – ступать на зыбкую почву интерпретаций. А в случае с текстами Сальникова и подавно: он, как никто иной, умеет создавать сады расходящихся тропок смысла. Рискнём предложить одну из возможных трактовок «Оккульттрегера», а верить ей или нет – дело читателя.

Сверхъестественные существа в романе – люди творчества, искусства. Возможно, писатели. Они как могут пытаются мимикрировать под обычных людей, и у них это во многом получается. Кто-то из них, как херувимы, не линяет – таковы, допустим, твердокаменные традиционалисты, реалисты. Кто-то, как бесы, линяет по желанию – как постмодернисты. А кто-то, как оккульттрегеры, линяет три раза в год и случайным образом – таков чистый художник.

Да, они пьют, они часто заняты разной чепухой. Многие из них – существа очень неприятные, а то и опасные. Но как ни опускайся, как ни мимикрируй – искра творчества никуда не исчезнет. Даже если умрёшь – всё равно начнёшь опять сначала.

Ибо кто-то должен удерживать этот мир в его стройном хаосе и взаимоподдерживающем противоречии: