Намоленных имён не забывайте

24 мая отмечается День славянской письменности и культуры. Это культурное единство во многом обеспечивают поэты, которые переводят стихи с одного славянского языка на другой. Предлагаем вашему вниманию произведения известного современного болгарского автора Елки Няголовой и сербского классика Йована Дучича.

Елка Няголова

Поэт, переводчик, издатель, беллетрист. Автор более 25 книг стихов и прозы. Создатель и первый председатель международного творческого объединения «Славянская литературная и художественная академия». Главный редактор журнала «Знаки». Директор Международной ассоциации писателей (МАП) на Балканах. Член Болгарской академии наук и искусств. Действительный член Академии российской словесности и Академии поэзии. Печатается в периодике Болгарии, а также на Украине, в России, Франции, Германии, Греции, Польше и др. Лауреат многих национальных и международных премий.

Когда мы врозь

Когда меня уже не будет рядом

И птицы улетят за мною вслед –

Глазницы гнёзд пустым отыщут взглядом

Тебя на перепутье прошлых лет.

Пустые гнёзда не закроют вежды,

Хвостами ножниц отсекут стрижи

Пути возврата и следы надежды…

Надежды наши помнишь ли, скажи?

А помнишь проблеск той надежды хрупкой,

Как мы с тобой гадали над гнездом

О тех птенцах, что зреют под скорлупкой,

О том, что с ними станется потом?

Читая вслух свой стих, ищу развязки.

И одинокая, как ты, сова

Своим внучатам сказывает сказки,

Передавая им мои слова.

Я слышу звуки пишущей машинки –

За дело дятел принялся чуть свет.

Не допуская ни одной ошибки,

Он вмиг перепечатал мой сонет.

И пара голубей к тебе без спроса,

Слетев с небес, присела на балкон.

Налей воды, насыпь им горстку проса,

Прими чистосердечный мой поклон.

Как загадала, так пусть и случится.

Когда мы врозь – тревожно на душе

И страшно оттого, что эти птицы

Весною к нам не прилетят уже…

Имя

И хлеб. И гроб. И крест над колокольней,

И эхом прокатившаяся весть.

А всё другое – только звук окольный,

Всему другому вряд ли имя есть.

Намоленных имён не забывайте,

В старинном танце затаён полёт.

Я чувствую – в неравнодельном такте¹

Немая кровь ликует и поёт.

И клятва в молчаливом хороводе²,

Беззвучная, как гром перед грозой,

Кипит во мне, кипит в моём народе,

Скреплённая солёною слезой.

Вливается и в Струму, и в Марицу³,

В себя вбирая спёкшуюся боль,

Готовая мгновенно превратиться

В наречии родном и в блеск, и в соль.

Когда я в детстве с мамою учила

Стихи о доме, светлом и родном,

Она мне в сердце искорку вложила,

Чтоб не споткнулась на пути земном.

Я пронесла по жизни эти строки.

Отечество младенческое в них.

Стареет мама, беспощадны сроки,

Но помню «Домик дней моих златых…»⁴.

Болгария моя, тот свет в оконце

Я берегу поныне для внучат.

А «Молчаливый хоровод» под солнцем

Блистает, как слеза, в твоих очах. 

¹ Неравнодельный такт – 7/8, 9/8 – танцевальная народная музыка, своеобразный символ Болгарии.
² Ритуальный мужской танец.
³ Реки в Болгарии.
⁴ Хрестоматийное детское стихотворение.

Нежданная примета

Памяти Ларисы Васильевой

Нежданно заплакало небо, Лариса.

Свинцовая туча над нами нависла.

Ты перешагнула земные границы,

Небесные перелистнула страницы,

Где дали безбрежны.

И с этого мига

Тобой создаётся нетленная книга.

Вдруг ливень

во всю свою мощь разразился

И в воспоминанье о нас перелился.

Гром грянул.

Душа покидает обитель.

Лариса, над нами –

Господь-избавитель!

Тот дождь для меня по трагичным приметам

Не отождествился с последним приветом.

Излился тот дождь, обнимая твой стих.

Стал радугой воспоминаний и стих.

Сверчок

Не молчи, сверчок полночный,

У любимого в груди –

Грозы рушат дом непрочный –

Ты запой и мир порочный

Во спасенье разбуди!

Как над брошенной деревней,

Над землёй навис молчок.

Ты запой, сказитель древний,

Растревожь народ, сверчок!

Натяни потуже струны

Луговых июньских трав.

Вспомни дедовские руны,

Сострадающих собрав.

Вот уже июль на небо

Взвился со звездой во лбу,

Вот уже и август немо

Сеет ноты на лету.

Не молчи, сверчок любезный,

Пой пронзительно в тиши;

Вестью обнадёжь небесной

Во спасение души.

Тебе пуговку к рубашке

Богородица пришьёт.

Думы Матушкины тяжки,

Больно сердцу за народ.

Пой, сверчок, во избавленье

Сирых и скорбящих душ.

Скоро, скоро дождь осенний

Явится со стадом туч.

Помнишь, парень на откосе

Песню спел мне, став судьбой?

Песня старая, но в грозы

Ты смахни с глаз неба слёзы,

Чистые, как наши грёзы,

И в ночи мотив напой.

Мой сверчок, ты понимаешь –

Жизнь по-дьявольски кратка.

Ты башмак в пути теряешь,

Позабыв припев, хромаешь,

Но с молитвою шагаешь

Прямиком, без башмака.

Венеция-2020

Мир не тонет земной. Не померк белый свет,

Не исчез в наводнении лунном.

Взмах весла начертал профиль будущих лет,

Луч рассветный ударил по струнам.

Над Венецией вновь расточается мгла,

Вновь с каналов спадают одежды,

Вновь тончайшее «ля» жажда жизни взяла

И на вечность вселила надежды.

В рамах окон открытых блистает стекло,

В зеркалах отразясь многократно.

Рамкированный мир смотрит в море светло –

И прилив отступает обратно.

Ни Италия, ни Божий мир не исчез.

Пахнет кофе. За столиком люди

Проявляют друг к другу живой интерес,

Но не чтут голубей, что спустились с небес

И могли бы поведать о чуде.

Сизокрылую стаю поднимет в полёт

Пробудившийся звон колокольный.

Стая реющей шторой, колеблясь, пройдёт,

Укрывая дворцы и балконы.

По каналу туристов везут катера,

И народ, как видать, веселится:

Вновь бокалы свои пригубили с утра

Два не в меру счастливых туриста.

Мир не тонет земной. Вера в людях жива.

Облачась в поварскую одежду,

Облака, на заре засучив рукава,

Вновь пасхальную месят надежду!

Перевёл с болгарского Владимир Бояринов

Йован Дучич

Поэт, дипломат. В 1896–1901 гг. в соавторстве со Светозаром Чоровичем и Алексой Шантичем выпускал литературный журнал «Зора» («Заря»). Книги стихотворений выходили в Мостаре и Белграде, посмертно был опубликован сборник дипломатических писем.

Возвращение

Когда мой прах покойно канет

В прогорклой глине, в перегное,

Тогда межи уже не станет,

О Творче, меж Тобой и мною.

Когда двойное рухнет иго

Добра и зла, души и тела,

Падёт последняя верига

В той жатве, что давно поспела.

Лишённый облика и слова,

Тропу найдя средь бездорожий,

Твоим подобьем стану снова,

На первый день и миг похожий.

Неся в ладони луч денницы,

В глазах – небес прозрачный смалец,

Сойдёт с высокой колесницы

Межзвёздный, вечный Твой скиталец!

Как ветка мирта, что, задета

Крылами ветра, тает бледно

В сиянье нового рассвета, –

Безвестно, тихо и бесследно.

Тень

Повсюду тень моя со мною,

Огнистый призрак, джинн косматый;

То соглядатай за спиною,

То недреманный мой вожатый.

У леса вдруг бесследно сгинет,

За лесом снова ждёт, напружась,

И перед церковью застынет –

Наш древний, первобытный ужас.

Тот знак, что светит, меркнет, студит,

Тот говор неба тёмной речью!

Доколь тревожить солнце будет

Игрою душу человечью?

Ликует мир, исполнен света,

А человек и тень, как даве,

На перепутье станут где-то,

Чтоб сбросить цепи тяжкой яви...

Но длится до зари вечерней

Двух судеб вечное сплетенье:

Тень, что самой земли безмерней,

И человек, что легче тени.

Молитва

Господи, помилуй сгинувших безвинно,

Что к Тебе простёрли праведные руки:

О Твоём величье молвит их судьбина,

И Твоею славой полны скорбь и муки.

В каждой смертной ране –
            отпечаток Вести,

В каждом слове –
            эхо страшного Глагола:

Днесь к Тебе взывает
            мир на лобном месте

И в могилах тонут города и сёла.

Помяни, Всещедрый, души тех,
            кто пали

От ножа Иуды,
            чтоб с крестом сродниться:

Лишь одну дорогу
            наши предки знали –

Путь, что начертала
            сень Твоей десницы.

Помяни, о Блаже, свет земного праха,

Трубный гимн умерших
            Твоему всесилью

И средь горней нивы
            воткнутый без страха

Меч, навек Твоею
            позлащённый пылью.

Перевёл с сербского Олег Комков