Петербург – город неисчерпаемый, бездонный. Вот думаешь иногда, что знаешь все его театры. Ну то есть почти все. И не то чтобы знаешь, но хотя бы слышал о них. Кроме тех, которые у всех на слуху, – «Небольшой драматический», «Такой», «Мастерская»… И вдруг оказывается, что в самом что ни на есть центре города, на углу Садовой и Инженерной, спрятался ещё один театр, да какой…
Поднимаешься на третий этаж – мимо турбюро и заведения с модным названием «Коворкинг» – и попадаешь в тесное помещение, которое трудно назвать фойе. Здесь толпятся восторженные люди, в которых сразу узнаёшь театралов того особенного типа, преданных своему, особенному театру. Этот театр называется Театр «ТОК» (не путать с Театр.doc), и идёт там сегодня спектакль «Мария Стюарт». Не просто спектакль – это, как заявлено в программе, мужское танго в одном действии по мотивам трагедии Шиллера. Режиссёр – Андрей Богданов.
В спектакле – четыре роли. На сцене – всего четыре человека. Разумеется, Мария Стюарт. Елизавета Тюдор – куда же без неё. И двое мужчин – лорд Мортимер (Николай Балобан) и граф Лестер (Евгений Рыжик). Впрочем, Марию и Елизавету тоже играют мужчины – Артурс Чехс и Денис Секирин. Ну да, это же мужское танго. И в елизаветинские времена в театре играли только мужчины. Николай Балобан не только играет лорда Мортимера – он ещё и постановщик пластики и пантомимы. А пантомима – одна из составных частей спектакля (помните – три источника, три составные части?). Вторая – это клоунада, и третья (по порядку, но не по значимости) – кабаре. Не абы какое, а немецкое кабаре начала тридцатых.
И актёры говорят исключительно на немецком – на пародийном, примитивном, издевательском немецком, как Киса Воробьянинов.
Денис Секирин в роли Елизаветы убедителен. Высокий спортивный мужчина, он превращается в совершенную, властную женщину. Ходит, как ходит женщина (причём на каблуках – хотя никаких каблуков нет), танцует как женщина (вы же не забыли, что это танго).
Кстати, танго – это тоже непременная и важная часть спектакля. Все персонажи станцевали друг с другом – и каждый танец лучше всяких слов выразил отношения в каждой паре. Властная Елизавета, наивная и робкая Мария (конечно, не имеющая ничего общего со своим прототипом), брутальный Лестер, пластичный и изменчивый, как вода, Мортимер выражают в танце свой характер.
Вообще, пластика – это самая сильная сторона спектакля, и поэтому ярче всех смотрится на сцене Николай Балобан в роли Мортимера – гениальный мим. Он переводит спектакль на язык пластики, читай – на язык символа. Он пьёт невидимую воду, угрожает всем нарисованным ножом, играет на органе, в роли которого с успехом выступает чугунный радиатор, сидит на несуществующем стуле, ест несуществующие яблоки. И он делает воду и яблоки более настоящими, чем те, которые мы пьём и едим. Ведь это и есть задача искусства – сделать жизнь ярче настоящей. И завершает он, конечно, тем, что закалывается тем самым нарисованным ножом, и делает это так убедительно, что срывает овацию.
Александр Танков