Судьба наркома путей сообщения Алексея Бакулина загадочна. Он не был замечен в связях с оппозицией, считался образцовым сталинцем, но тем не менее подпал под каток репрессий на излёте Большого террора. За неполных 40 лет он успел немало – скрывался от охранки, воевал, создавал газеты и даже был разведчиком, а потом стал «красным министром».
Именно таких, как комиссар Бакулин, Михаил Светлов называл «юношами стального поколенья». Подростком Алексей трудился слесарем в родном Миассе. В 18 лет вступил в РСДРП, создал заводскую газету, стал партийным журналистом, потом, во время Гражданской войны, военным комиссаром. Участвовал в боях с колчаковцами и семёновцами, курировал военные железнодорожные перевозки. Окончил Высшие военно-политические академические курсы, после чего несколько лет работал в Китае под чужой фамилией, вместе с Василием Блюхером выполняя секретные задания. СССР тогда активно сотрудничал с правительством Сунь Ятсена и его соратников, чьё положение в Поднебесной было непрочным. Бакулин помогал китайским союзникам создавать армию. Вернувшись из Китая, несколько лет он работал в наркомате иностранных дел и ЦК. Он даже успел написать книгу о китайской революции – по собственным дневниковым записям.
В наркомат путей сообщения на должность заместителя начальника политотдела Закавказской железной дороги Бакулина перевели в 1933 году. Комиссар взялся за дело рьяно, быстро вник в проблемы новой для него отрасли. Вскоре он возглавил Ленинскую (Московско-Рязанскую) железную дорогу – одно из образцовых предприятий отрасли. Бакулин в те дни много писал о необходимости внедрять прогрессивные методы работы, ставил всем в пример машиниста-новатора Петра Кривоноса, говорил о сопротивлении «классовых врагов», которые стоят на пути сознательных работников. Каганович пристально наблюдал за работой перспективного управленца, видел в нём перспективу, а очень скоро откровенно сделал на него ставку. Помня о комиссарской службе Бакулина в годы Гражданской войны, нарком сделал его своим заместителем «по политической части». Было это летом 1937 года, в разгар чисток. Более хлопотной «инквизиторской» должности и представить трудно. Пришлось заниматься «вредительством», выступать против врагов народа. Впрочем, занимал Бакулин эту должность не больше двух месяцев.
22 августа 1937 года пришла пора «смены караула»: Кагановича назначили наркомом тяжёлой промышленности, а ведомство путей сообщения вверили 39-летнему Бакулину – не просто с согласия Лазаря Моисеевича, но и по его рекомендации.
Алексей Венедиктович был (или казался – теперь уж не разобраться) соратником и единомышленником Кагановича по стилю руководства, по вниманию к вопросам пропаганды. Именно Бакулин несколько лет умело устраивал газетные кампании во славу железнодорожных передовиков: сказывалась давняя журналистская хватка, да по складу своему он был гуманитарием, идеологом. Собственно говоря, таким и должен быть комиссар. Подобно Кагановичу, он не брезговал шумными выволочками, которых побаивались подчинённые. Правда, всё же был сдержаннее, чем знаменитый необузданными вспышками ярости соратник Сталина. В «Гудке» однажды появилась передовица: «Железнодорожники должны поставить перед собой задачу вести работу так, как вёл её тов. Каганович, от победы к победе, не уходя от трудностей, а наступая на них, не благодушествуя, а кипя в борьбе, громя врагов и разгильдяев». Журналисты уверяли, что Лазарь Каганович воспитал Бакулина «в сталинском духе». По сравнению с предшественником ему не хватало одного – причастности к окружению вождя.
Работу на посту наркома путей сообщения Бакулин начал с подготовки железнодорожного хозяйства к зиме. При нём было принято совместное решение Наркомата путей сообщения и ВЦСПС об организации соревнования. Он мотивировал путейцев профессиональными состязаниями, учредил для лучших коллективов награду – переходящие красные знамёна НКПС. А кроме того, именные часы и денежные премии. Выступал в прессе, рассуждал о насущных задачах стальных магистралей. Немало дней проводил в командировках, прибегал к ручному управлению. Был энергичен и требователен – вполне в духе тех лет. Начальник Уфимского депо М. Сафаров вспоминал, как неожиданно нарком нагрянул к нему с проверкой – и обнаружил бесхозяйственность, пьянки, нехватку запчастей. «Вы больше похожи не на командира, а на рассыльного, не требуете ответственности от мастеров, бригадиров, а всё пытаетесь сделать сами. Результаты плачевные» – с такими словами Бакулин уехал в Москву, но депо немедленно получило новые кадры и запчасти. И таких неожиданных визитов было немало. Сохранилось несколько десятков служебных записок наркома, в которых он настаивал на пересмотре и уменьшении нагрузок на железнодорожный транспорт, одновременно пытаясь отказаться от утверждения спущенных сверху малореальных планов и целевых показателей по увеличению перевозок по железным дорогам. И, конечно, нельзя не отметить заботу Бакулина о железнодорожниках: он вникал в их бытовые проблемы, стремился улучшить условия жизни и труда. Да и один тот факт, что за несколько месяцев пребывания в должности он сумел добиться прекращения более чем 300 незаконных судебных дел против сотрудников НКПС, говорит о многом. Десятки осуждённых путейцев были реабилитированы и вернулись из лагерей и тюрем.
Бакулин понимал: грядущий год станет определяющим в его судьбе. Его избрали депутатом Верховного совета, а в начале 1938-го утвердили на посту главы ведомства путей сообщения. Казалось бы, в правительстве появился ещё один перспективный «сталинский нарком». Однако очень скоро – возможно, по инициативе Сталина – газеты наперебой заговорили о слабой работе транспорта, в особенности в сфере железных дорог, не выполнявших план перевозок ответственных промышленных грузов. Для начинающего наркома это был дурной знак. Но он принял вызов как опытный политик. Бакулин не стал оправдываться. Он старался опередить критиков, сам открыто говорил о недостатках в работе наркомата, опубликовал грозный приказ «Об антигосударственной практике работы на Московской Окружной дороге», в котором клеймил разгильдяев, саботажников и вредителей. Нарком снял с работы несколько десятков начальников средней руки, многих из них ожидал суд. Он не сомневался, что от него ждут именно этого. Но в верхах о Бакулине уже сделали скоропалительный вывод: не справился. И Каганович не заступился за своего выдвиженца. А форма отставки у руководителей такого ранга в то время была одна – приговор. Чаще всего расстрельный… Сначала его просто сняли с работы – без объяснений. А потом нарком просто исчез. О его расстреле не сообщалось, 10 лет официально он считался заключённым, жена и дети надеялись, что справедливость восторжествует и Алексей Венедиктович вернётся домой. Но реабилитировали Бакулина только посмертно в августе 1956 года. Интересно, что архив наркома тоже был уничтожен. Осталось только несколько его фотографий. С них на нас смотрит худощавый, упрямый, волевой человек, выглядевший старше своих лет. Человек сурового, а нередко и беспощадного времени.