Талгат Галиуллин
Родился в деревне Кичкальня Нурлатского района Татарской АССР. Доктор филологических наук. Автор более ста научных монографий и художественных произведений: романов, рассказов. Профессор-консультант Приволжского федерального университета. Лауреат Государственной премии Республики Татарстан имени Габдуллы Тукая. Член Союза писателей РТ.
* * *
Традиционный праздник Первое мая. В воздухе – запах радости, эйфория! Весь народ на улице. Каждый старается взять в руки плакат или портрет попроще да полегче, чтобы можно было после демонстрации выбросить куда-нибудь в кусты без опасения получить обвинение в политической несознательности. С пустыми руками в колонне ходить нельзя. Руководство района каждую колонну оценивает по красочности и количеству красно-кумачовых лозунгов в руках демонстрантов.
Хозяева районной администрации перед прохождением демонстрации занимают удобные места возле памятника Ленину. Каждому из них заранее, в соответствии с занимаемой должностью, определено место на трибуне, как в раю. Рядом с первым секретарём партии, как архиерейские соловушки, располагались члены бюро президиума райкома, ответственные работники партийного аппарата и руководители денежных, прибыльных предприятий. А военком, начальники КГБ и милиции охраняли как зеницу ока своих главенствующих райских, божьих птиц. К трибуне никого, кроме значившихся в списках приглашённых, близко не подпускали. Хоть ты разорвись на месте!..
На праздник высокое начальство подкатывало на персональных «Волгах», несмотря на то что проживали в двухстах-трёхстах шагах от площади. Нет, ошибаетесь! О пользе пешей прогулки для здоровья они прекрасно знали. Но дело было в том, что после торжественного прохождения демонстрации перед ними начальству надо было, для закрепления чувства огромной солидарности с рабочим классом, выезжать на заранее подготовленную для них маёвку в берёзовой роще. Если бы не уехали сразу, то, пока люди разошлись бы по домам и очистили улицы, пропало бы столько «драгоценного» времени… А так – помахали трудящимся приветливо рукой и поспешили к своим персональным машинам.
День стоял такой ясный, светлый, и вешнее небо сияло, словно зеркальное. Так и хотелось поговорить с друзьями, влюбляться, петь от радости и даже ревновать! Будто сам Шурале шаловливо щекотал пресыщенные чувствами их души…
Любимые жёны руководителей толпились, словно пчёлы в улье, в десяти – пятнадцати метрах от трибуны, как бы в обязательном порядке украшая праздничную площадь с той стороны, где стояли персональные машины. Им не было никакого дела до колонн – они были заняты своими «заботами», своими делами. Когда закончили обсуждение своих обновок, драгоценных серёг, колец и импортной косметики, самая беззастенчивая из них предложила:
– Эй, подруги! Давайте постараемся угадать любовниц своих мужей. Без них мир глух. Я думаю, что они продефилируют перед нами. Пойдёмте поглядим на них и заодно проверим вкусы наших суженых.
Предложение было принято.
В это время на праздничную площадь ступила колонна работников хлопчатобумажной фабрики.
– Доблестным ткачам слава! Да здравствуют наши прославленные советские ткачи!
– Посмотрите-ка вон на ту красавицу со шваброй на голове! Не любовница ли она первого? Скажете почему? Потому что как хозяйка вышагивает, выпячивая вперёд свою худосочную грудь.
– Что ты, куда уж ей! Старовата уже. Вон как густо намазала бальзамом морщины!
Другая «наблюдательница» тоже вносит свою поправку:
– Эта, кажется, возлюбленная председателя комитета народного контроля. Говорят, что он без ума любит рыженьких девиц.
– А вон та? Поглядите на её манеры. Как она выгибается, словно обезьяна на лианах.
– Эта – любовница или председателя райпо, или начальника милиции. Ей-богу, интуиция так подсказывает.
– Слушай-ка, видишь голенастую медсестричку из больницы, которая на полметра выступает из колонны? Наверное, хочет увидеть свою конкурентку…
– Да это же красавица военкома. Я много раз видела её в его машине.
– А вон та, что упакована в кожаную куртку и бельгийские сапожки, – не «милашка» ли первого секретаря?
– Нет, наверное. Возможно, она любовница начальника нефтяников. Подходит по одежде. Там по бартеру много кожаных вещей получили. Вот он её, видимо, и приодел. У них всё по дешёвке продаётся. Она, кажется, числится парикмахером.
Многих женщин пропустили они через своё обсуждение и в конце концов устали от этого. Как говорится, «кто старается, тот всего добьётся»: одна из женщин с искусственными волосами, перепоясанная широким ефрейторским ремнём, наклонилась к супруге первого секретаря и проинформировала:
– Вон там идёт школьная колонна. Видишь большеглазую женщину с полными ногами, но всё-таки красивой фигурой? Она-то и есть любовница твоего мужа.
Женщина сказала это и тотчас потерялась из виду, отойдя в сторону. Супруга главы района растерялась от неожиданности и даже не успела запомнить лицо той, что принесла ей тревожную новость. Да и не до неё было сейчас, надо было постараться запомнить эту большеглазую учительницу. Нечего и говорить, та была красавицей. К тому же ещё и молодая.
Чувство ревности так и сжимало за горло, что даже дышать стало трудно. По телу пробежала мелкая дрожь, к глазам подступили слёзы. Будто бы до локтя ангел ада дотронулся. А сборище начальнических жен довольно: есть повод для скандала. «Хватит припеваючи жировать на районном богатстве. Пусть погрызутся вдоволь, а мы уголька-то в огонь ссоры будем добавлять потихонечку».
Во время торжественного обеда жена сдержалась, шума поднимать не стала. Однако глава района не заметил потери аппетита жены и появления кругов усталости под её глазами. Он поднимал тосты и внимательно, не прерывая, слушал любезности в свой адрес.
Однако, как только переступили через порог своего дома, жена тотчас подняла скандал, стала отчитывать мужа:
– Твою любовницу, оказывается, уже весь город знает. И мне её показали. Так что рога на лбу выросли. Я не могу терпеть такой позор и далее жить с тобой. Буду разводиться…
Муж молчал. Он, конечно, знал, что эта нерадостная для жены весть когда-нибудь войдёт в их дом. И даже ждал этого. Сейчас для него было важнее всего оставаться спокойным и безразличным к упрёкам жены, ничего не отрицая и ни с чем не соглашаясь. Он должен был быть хладнокровным и терпеливо глодать холодное гусиное бёдрышко: оказалось, что холодное гусиное бёдрышко так же хорошо успокаивает нервы, как и говяжий язык.
Жена, черпая вдохновение в молчании мужа, начала заходить всё глубже и глубже в своём неуправляемом бешенстве ревности, переходя даже к угрозам:
– Завтра же утром поеду в обком и подробно расскажу Табееву о твоих безобразных похождениях. Скажу: «Снимите его с работы и отправьте на ферму, пусть он там своё половое бешенство успокоит». На твоём дурном примере морально прогнивают уже все ответственные руководители города и района. Все ваши проблемы – гуляние, измена жёнам со шлюхами. Все вы погрязли в блуде…
Женщина, находя утешение в молчании мужа и злоупотребляя этим, всё более и более распоясывалась.
Глава района отнюдь не был подобен картофельной ботве, увядшей от нехватки солнечного тепла. Он хорошо знал характер своей супруги, поэтому, выпив стопку пшеничной водки производства знаменитого Мамадышского спиртзавода, в разговор вошёл совсем с другой стороны, чего жена никак не ожидала:
– Позавчера в райпо привезли золотые серёжки и серебряные браслеты. Мирза агай обещал завтра привезти и показать тебе и сказал: «Если что-то понравится, то деньги отдадите позже». Теперь уж скажу, чтобы не утруждал себя, не приходил.
Это известие на женщину подействовало так, как игрушка, которую показали плачущему ребёнку. И она невольно крикнула: «Почему это? Пусть приходит!» Женский аппетит к богатым украшениям оказался сильнее ссоры.
Однако женщина быстро взяла себя в руки. И, как кошка, сумевшая не упасть плашмя на спину, как видавшая виды интриганка, продолжила гнуть свою линию в ссоре:
– Мне теперь не нужны ни твоё золото с серебром, ни ты сам. Вот пусть только праздники пройдут, подниму скандал и добьюсь твоего снятия с работы!
Глава района любовно называл голос своей жены «мой маленький медный колокольчик». Но сегодня её голос ему был так неприятен, как звук, исходящий из нечищеной печной трубы. Не идёт женщине гримасничанье и повышение голоса на мужчину. Плохо, что они этого порой не понимают.
Глава не любит, когда толкут воду в ступе. Характер у него суровый. Народ в районе дрожит даже от одного его взгляда. Сверкнув голубыми мишарскими глазами, глава заметил:
– Ты в Казань, наверное, рейсовым автобусом поедешь? Говорят, что немыслимое дело – достать билет после праздников. Не знаю уж, как ты доедешь до столицы-то. Бог тебе в помощь!
– Я возьму машину, на которой обычно езжу, – ответила та. Жена большого чиновника всё-таки в любых условиях остаётся дитём.
– Как-то странно рассуждаешь ты, милая абыстай. С какой же совестью я могу выделить какому-то безработному бичу (бывшему интеллигентному человеку), да ещё необоснованно жалующемуся на первого секретаря, служебную машину райкома партии? Так что не говори чепухи, – сказал он, после чего назидательно добавил: – Представь себе, что меня сняли с должности. Я-то до совхоза пешком смогу добираться, не пропаду без работы. А ты, дорогая, что будешь делать? Может быть, примут тебя учительницей в школу, но ведь через недельку ученики откажутся от твоих безграмотных уроков. Или же инспектор РОНО прогонит как невежду. Ты ведь уже несколько лет не брала в руки книг. – Глава сделал паузу и перешёл на тон, каким ведёт совещания в райкоме: – Если меня снимут с работы, то тяжелее от этого станет именно тебе: перед твоим носом захлопнутся двери складов, в сауне у нефтяников начнёт нежиться другая ханум, да и в этот дом с французским камином переедут другие хозяева…
Женщина очень ясно представила себе всю эту обрисованную мужем картину: невозможно будет вызвать машину в любое время, нельзя будет отдыхать в специальной больнице – все льготы тотчас исчезнут. А сплетницы будут торжествовать…
Женщина громко зарыдала, зашмыгав носом. Благоразумие в конце концов взяло верх над неуправляемой ревностью: «Ну и что, если есть любовница. Золочение же с него не осыплется, да и семью свою не собирается обижать. Вон ведь обещает золотые серьги и серебряные браслеты подарить».
Есть такая древняя мудрость: «В доме повешенного о верёвке не разговаривают». Вот и жена главы, ни о чём далее не споря, насупила брови и ушла в свою комнату, чтобы заняться глажением любимого выходного платья, в котором собиралась пойти вечером в гости на званый вечер.
Недоброжелателям-сплетницам этот «Брестский мир» в семье главы района очень даже не понравился, и они попытались ещё раз рассорить их, напомнив его жене о любовнице. Однако жена главы уже хорошо поняла, на каком берегу этой реки раздора выгоднее оставаться, поэтому ответила лаконично:
– А всё же наша самая красивая! Мы и здесь никому не отдали пальму первенства: мой муж не будет, как ваши мужья, гулять с какими-то кривоногими да курносыми. До свидания!
Перевёл с татарского Мансур Сафин