Лидером российского кинопроката на этой неделе стал новый масштабный проект компаний «Централ Партнершип», «Кинослово» и «Студии ТРИТЭ Никиты Михалкова» — музыкальная драма Феликса Умарова «Пророк. История Александра Пушкина». Сейчас этот байопик находится в эпицентре споров: кто-то с восторгом принял неожиданный, абсолютно неканонический образ поэта, кто-то предпочитает видеть на экране более традиционный. Ажиотаж вокруг «Пророка» заставляет задуматься: а каким Пушкин был раньше в нашем кино? С этим вопросом мы обратились к известному киноэксперту, главному редактору журнала «КиноРепортер» Марии Лемешевой.
— Мария, уже удалось посмотреть «Пророка»?
— Да, и радует, когда в российской киноиндустрии появляются такие нестандартные, смелые и зрелищные проекты. Конечно, к традиционным байопикам «Пророк. История Александра Пушкина» никакого отношения не имеет. Это хулиганский — в хорошем смысле — мюзикл, в котором автор «Евгения Онегина» залихватски читает рэп, боксирует и играет в теннис с Николаем I.
— Неожиданное решение!
— Конечно! Но хорошее кино всегда должно удивлять: мы спешим в кинотеатры не за привычными и набившими оскомину сюжетно-стилистическими формулами. «Пророк» в плане стилистики тоже невероятно смел. Авторы не ставили целью заниматься реконструкцией эпохи: они создавали собственную, альтернативную вселенную XIX века, поэтому в их трактовке великосветский прием выглядит как маскарадная феерия — с безумными танцами, канканом и конфетти.
— Судя по комментариям в интернете, такой подход некоторых зрителей здорово удивил…
— Когда фильм провоцирует на споры — это прекрасно! Я много читаю зрительских отзывов и вижу, что кого-то удивили не только канкан и теннис, но и отсутствие в фильме Арины Родионовны, например. Но, послушайте, традиционные версии мы видели уже много раз. «Пророк» же открывает дорогу экспериментам! Жанр мюзикла — не самый привычный для отечественной киноиндустрии, поэтому еще не все понимают, что он живет по своим законам. И один из них в том, что мюзикл не копирует действительность, а ее преображает. Он «работает» не с глубинной психологией персонажей, а с их масками — рельефными, яркими, врезающимися в память с первой секунды. И Феликс Умаров использует эту особенность на сто процентов, поэтому у него получился искрящийся, безбашенный проект! И кстати, актерам такой «масочный» подход не мешает: наоборот, их дарование раскрывается с неожиданной стороны. Поэтому могу сказать, что и великолепный Юра Борисов (Пушкин), и Сергей Гилев (Бенкендорф), и Аня Чиповская (Елизавета Воронцова) сыграли в «Пророке» одни из лучших своих ролей.
— Мне кажется, или одна из целей новаторства Умарова — сделать далекого кумира более близким?
— Вы правы. Никита Сергеевич Михалков говорил на премьере о том, что фильм поможет молодым людям полюбить творчество Александра Сергеевича, а его персона перестанет быть для них позолоченным монументом. Ведь «Пророк» снят на современном языке, понятном молодежи. И я вижу, что такой ход сработал: подростковая часть аудитории и зрители категории 20+ от картины в восторге!
— Мария, как бы то ни было, появление Пушкина на большом экране привычно…
— Да, это одна из тех личностей, которая всегда будет притягивать людей. Сколько книг о нем написано! Взять хоть гениальную пьесу Михаилу Булгакова «Последние дни» или книгу Юрия Тынянова «Пушкин» — я их обожаю. Если же говорить о кино, то первый фильм о поэте был снят более века назад — в 1910 году. Это пятиминутная «Жизнь и смерть Пушкина» Василия Гончарова, иллюстрировавшая всем известные факты: вот будущий поэт читает в лицее стихи Державину, вот вызывает на дуэль Дантеса и т.д. При этом с исторической достоверностью авторы обошлись весьма вольно, за что и были подняты на смех просвещенной публикой своего времени. Фильм 1927 года уже более серьезный — это «Поэт и царь» Владимира Гардина и Евгения Червякова. Он посвящен последним дням жизни Александра Сергеевича и концентрируется на взаимоотношениях творца с властью. Здесь уже в полную силу проявляются основные элементы канонического образа Пушкина, начиная с деталей костюма и заканчивая обязательным пером в руке, байроновским взглядом куда-то за горизонт. Правда, портретного сходства создателям добиться не удалось, поэтому злопыхателей у картины было предостаточно.
— Я помню черно-белый фильм о лицейских годах юного поэта…
— Скорее всего, вы говорите о фильме Абрама Народицкого «Юность поэта», снятого в 1937-м. Это очень хорошее кино, оцененное во всем мире: премьера состоялась на Всемирной выставке в Париже, где лента получила золотую медаль. Почему? Во-первых, это награда за внимательное отношение к эпохе (консультантами проекта были известные пушкинисты), во-вторых, за воссоздание атмосферы лицея — творческой и живой. И, конечно, за незабываемый образ юного Пушкина — дерзкого и веселого подростка, сыгранного Валентином Литовским. Это, мне кажется, один из лучших по достоверности образов поэта на экране.
— А если говорить о более современных версиях?
— Здесь надо сказать о двух разнонаправленных тенденциях. Довольно много проектов, где Пушкин появляется не как реальный персонаж, а как мифологема. Например, в картине Сергея Соловьева «Наследница по прямой» (1982) он превращается в героя девичьих грез и материализуется как обобщенный образ поэта. Понятно, что максимальная похожесть в таком варианте не нужна, поэтому знаменитые бакенбарды примерил Сергей Шакуров. А в знаменитом «Русском ковчеге» Александра Сокурова (2002) Пушкин вместе с Натали — гости Зимнего дворца и визуализированные представители наследников русского культурного кода. С другой стороны, интерес к поэту как к конкретной исторической личности не ослабевает. Невероятно притягательна в этом смысле анимационная трилогия Андрея Хржановского: «Я к вам лечу воспоминанием» (1977), «И с вами снова я» (1980), «Осень» (1982). В этих фильмах под музыку Альфреда Шнитке оживают рисунки Александра Пушкина. Но мы видим не просто красивый рисованный аттракцион: обрывки рукописей становятся для нас проводниками во внутренний мир поэта, а мы — свидетелями его творческого поиска.
— А что вы скажете о Пушкине, сыгранном Сергеем Безруковым?
— Он не первый из звездных актеров, которому досталась эта роль. Помимо Сергея Шакурова, о котором я уже говорила, на эту тропу вставали Петр Алейников (фильм «Глинка» Лео Арнштама, 1946) и Евгений Стычкин («День полнолуния» Карена Шахназарова, 1998). Но Безрукову пришлось труднее. Наталья Бондарчук, снимавшая драму «Пушкин. Последняя дуэль» (2006), требовала максимального приближения к реальному образу. Он играл не абстрактную мифологему, а живого человека, раздираемого сомнениями и противоречиями. При этом, конечно, важно было портретное и поведенческое сходство. И если первый вопрос решали гримеры, то все остальное легло на плечи Сергея. И должна сказать, что он справился: его герой легок, заразителен — и узнаваем. Что же касается самого фильма Натальи Бондарчук, то он, при всей своей наивности, пытается быть максимально корректным с фактами, что, безусловно, заслуживает уважения. Есть и еще один тип проектов: они используют реальных персонажей в качестве участников жанровых аттракционов. В данном случае могу назвать «18-14» Андреса Пуустусмаа (2007) — детектив в исторической оболочке, в котором юные лицеисты (в том числе Пущин, Данзас, Дельвиг, Кюхельбекер и Пушкин) ищут серийного маньяка-душегуба, убивающего молодых женщин.
— А какой подход ближе именно вам?
— Я всегда за поиск чего-то нового, потому что такие проекты двигают индустрию вперед. Могу сказать так: мне кажется, что Пушкин в кино может быть любым — метущейся личностью или повесой. Главное, чтобы он был на экране живым, а не превращаля в ходячий монумент.
Василий Скромников