Виктория Анфимова,
Симферополь
***
Чуткие пальцы твердо
Держат острый резец…
Мрамор имеет гордость
Выше иных сердец.
Мрамор скрывает тайну,
Ведомую творцу.
Это живое пламя
Отсвет дает лицу.
Так что работай смело,
Но различай обман:
Будет либо Венера,
Либо рогатый Пан.
***
Тридцать дней января на исходе.
В окна бьется назойливый дождь.
Не печалься о крымской погоде –
Мокро, холодно, ветрено… Что ж,
Значит, завтра все будет иначе,
Шарф накинет на плечи февраль.
А смешная девчушка-удача
Улыбнется и скажет: «Миндаль
Уже выпустил первые почки
Там, у моря, за горной грядой.
Тонкоствольный подснежник листочки
Гордо поднял над талой водой».
Тридцать дней января на исходе.
Белый лист на столе у окна.
И послушная ручка выводит:
«Не печалься, я близко. Весна».
***
Август бросает мне листья
Под ноги, словно украдкой.
Вижу я медно-лисье
Что-то в его повадке.
Томно играет на солнце
Челка травы линялой.
Золотом дыня жжется,
Точно в лавке менялы
Тайно заблещет монисто -
Деньги отдам, не торгуясь.
Меда – того, золотистого, -
Льются упругие струи.
Август чеканит монеты,
Аспры пополнят клады.
Астры проводят лето…
Скрипнет калитка сада.
СТАРАЯ СКАЗКА
Полночь. Хрустальные шарики
Лягут в узор ожерелья.
Спрячу цветочек мой аленький –
Тайну, что шепчут деревья,
Смогут услышать немногие -
Те, кто не спят, создавая
Россыпи слов… Губы строгие
Сжаты. А птица живая
Бьется в глазах, молит, мечется.
Выпустить бы, да опасно.
Память, моя ты советчица,
Ты над собою не властна.
Выну цветочек я аленький
Из закромов самых дальних.
Свет из зашторенной спаленки
Ярок.. И след всех печальных,
Горестных дум исчезает,
Как ледяное похмелье….
… Кто-то опять нанизает
Шарики в ожерелье.
***
Август кончился. Слава Богу!
Дождь чуть слышно шуршит в листве.
Истончается понемногу
Образ прошлого, и в канве
Новой книги – другие лица,
Жизнь иная. Хотелось бы
Тонкой пряжей надежды виться,
Что в запасе есть у судьбы.
Август кончился. Лишь приснится
Дней осенних янтарный мед.
И в руках моих золотится
Спелой груши душистый плод.