10 мая исполнится 95 лет со дня рождения Юлии Друниной. Судьба распорядилась так, что имя и судьба этой тонкой, умной, смелой и красивой женщины оказались навсегда связаны с войной. Хотя стихи она начала писать ещё в школьные годы, именно война сформировала её как поэта и стала лейтмотивом её творчества. Даже её первый сборник назывался «В солдатской шинели». Друнина стала символом воевавших женщин. Их голосом. Запечатлела их портреты, их мысли и чувства. Их жизнь и смерть. Когда во время визита в ФРГ её спросили: «Как вы сумели сохранить нежность и женственность после участия в такой жестокой войне?» Она ответила: «Для нас весь смысл войны с фашизмом именно в защите этой женственности, спокойного материнства, благополучия детей, мира для нового человека».
К юбилею поэта мы предлагаем нашим читателям малоизвестные стихи Юлии Друниной из архива «ЛГ».
Юлия Друнина
Ветераны
Нас война
Своей накрыла тенью,
Словно «мессершмитты» батальон,
И приговорила к бюллетеням…
Душно. Снова воздух раскалён.
Вновь проклятой кисточкой по горлу
Начинает щекотать «болесть»,
И опять приходится покорно,
Как в сугробы,
В простыни залезть.
Ночи напролёт
Колотит кашель,
Ночи напролёт
Огнём горю.
«Да, нас мало,
Но ведь мы в тельняшках!», –
Сверстникам со смехом говорю.
«Мы ещё поборемся, солдаты,
Мы ещё продвинемся вперёд,
В нашей жизни был
И сорок пятый,
А не только
Сорок первый год!»
* * *
Я всё грущу
По тем комбатам юным –
Знамёнам, отпылавшим на войне.
А ты задел лишь ненароком струны
Прикосновенья ждавшие во мне.
Одна судьба,
Одни воспоминанья,
Один, уже ушедший, лучший друг…
Наш поздний путь
Был вычислен заране –
Могла ли миновать
Заветный круг?
Нет, ничего
Не в силах изменить я.
И сердце рвётся
Попусту моё…
Там, на войне,
Не думали о быте,
Там, на войне,
Царило Бытие.
Была я глупой девочкой
Когда-то,
Опять люблю,
Как в восемнадцать лет.
Но не тебя –
Люблю того комбата,
Которого давно
На свете нет…
Ребёнку
Которую ночь не спится.
Ты дремлешь,
Припав ко мне.
Льняные твои ресницы
Чуть вздрагивают во сне.
Вздохнул. Улыбнулся слабо.
Не скоро ещё рассвет…
Когда я тебя могла бы
Собою прикрыть от бед!
* * *
Зачем нам дарит жизнь
Любовь и дружбу?
Теряем близких мы,
Теряют нас они.
Зачем же прикипать
Сердцами нужно?
Сосчитаны у человека дни…
О, как бы стали
Мы неуязвимы,
Ни за кого на свете
Не страшась!
И сколько пуль бы
Пролетало мимо,
И сколько бедствий
Миновало нас!
Мне не под силу
Новых бедствий глыбы,
Мне не под силу
Горя целина…
Потом, опомнясь,
Говорю: «Спасибо
За то, что всё мне
Выдано сполна,
Что сердце
Не горело вполнакала,
Что скидок мне
Не сделано нигде.
Благодарю судьбу –
Я испытала
Всё то, что делает
Людьми людей!».
Есть в России святые места…
Триптих
1.
Поэт проснулся, словно от толчка,
Опять вернулось наважденье – боже! –
Над ним склонилась та, что далека,
Что никогда к нему прийти не сможет.
Какое тонкое и гордое лицо!
Не забываются такие лица…
Светает. Пушкин вышел на крыльцо,
Не Сороть – море Чёрное дымится.
Прикрыл глаза: уединённый грот
И женщина, забывшая гордыню, –
Графиня Воронцова…
Нежный рот,
Глубокий умный взгляд,
Бровей разлёт…
Когда же наваждение пройдёт,
Когда же страсть,
Когда любовь остынет?
Когда освободится от оков
Незащищённая душа поэта?
Ведь ныне даже лепет ручейков
Ему напоминает моря лепет
И лепет женщины.
Уединённый грот,
Он, обнимающий её колена…
Когда же наваждение пройдёт?
Когда же вырвется душа из плена?
Когда, когда?..
Присел он на крыльцо.
Не Сороть – море Чёрное дымится.
А в дымке – тонкое и гордое лицо.
Не забываются такие лица…
2.
Какие только не случались были!
Сравнится ль сказка
С правдою иной?
Тригорское, Михайловское были
Всего лишь сёлами,
Разбитыми войной…
И в тех аллеях,
Что для сердца святы,
Там, где Поэт
Бродить часами мог,
Фельдфебель из Баварии
Впечатал
Следы своих подкованных сапог…
3.
Есть в России святые места –
Если друг тебя в горе покинет,
Если вдруг на душе пустота,
Ты пойди поклонись святыне.
Поброди вдоль Тригорских прудов
И в Михайловских ласковых рощах –
Как бы ни был наш мир суров,
Там всё сложное станет проще,
И над Соротью голубой
Вдруг обратно помчится Время.
Ты свою позабудешь боль,
Обретёшь ты второе зренье.
В Карабихе у Некрасова
Холодный дождь
Пытался неустанно
Нас разогнать –
Напрасные мечты!
Лишь зонтиками
Расцвела поляна –
Раскрылись
Исполинские цветы.
Стихи, стихи!
Самозабвенно слушать
И под дождём умеет вас народ.
Нет, никогда
Моей России душу
Благоразумный Запад
Не поймёт…
Выходной
Кормить синичек прихожу опять
В старинный парк,
Что над Москвой-рекой.
Не думала, что буду здесь стоять
Когда-нибудь с протянутой рукой!
А вот стою
И, может быть (как знать?),
В такой позиции убью полдня –
Пока пичуга соизволит взять
С ладони подаянье у меня…
* * *
Запорола сердце, как мотор, –
В нём всё чаще, чаще перебои…
До каких же в самом деле, пор
Брать мне каждый сантиметр
С бою?
Ничего!
Кто выжил на войне,
Тот уже не сдастся
«На гражданке»!
…С нестерпимым грохотом
По мне
Проползают годы,
Словно танки…
Штабистка
Выплывают опять из тумана
Эти дерзкие брови вразлёт,
И улыбка с грустинкою странной,
И форсистых сапожек полёт,
И защитное строгое платье,
И углы локотков и колен –
Озорная, с мальчишеской статью,
Все сердца захватившая в плен,
Всех лишившая в штабе покоя...
У моста, там, где бомбы рвались,
Над угрюмой нерусской рекою
Превратилась она в обелиск…
Те штабисты давно уже деды,
Но порой, вспоминая войну,
То один, то другой
В День Победы
Отойдёт потихоньку к окну.
И возникнут опять из тумана
Эти дерзкие брови вразлёт,
И улыбка с грустинкою странной,
И сапожек беспечный полёт…
«ЛГ», № 33, 1978; № 18, 1982