Алексей Сальников. Опосредованно. – М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2019. – 413 с. – 12 000 экз. – (Классное чтение).
В романе «Опосредованно» Алексей Сальников переносит нас в альтернативную реальность, где стихи становятся наркотиком: «Это пагубное пристрастие, но им увлекался и родоначальник русского авантюрного романа – Александр Сергеевич Пушкин, и лауреат Нобелевской премии Бунин, а принёс всю эту заразу в Россию не кто иной, как великий русский учёный Ломоносов…» В этом мире есть обычная, безобидная литература – как проза, так и поэзия. Далеко не все рифмованные строки имеют наркотический эффект – только те, где есть свежие, необычные образы, переворачивающие сознание. Такие «стишки» переписывают и подпольно продают, а за торговлю «литрой» можно даже угодить за решётку… Стихосложение – скользкая дорожка, ведущая к падению.
На этой скользкой дорожке оказывается главная героиня – девушка Лена. Однажды в юности попробовав «стишок», опрометчиво предложенный ей братом подруги, она решила интереса ради «смастерить» свой собственный и уже не смогла остановиться…
В отличие от «Петровых в гриппе», где преобладала атмосфера, а сюжет то и дело ускользал, теряясь в гриппозном бреду, в «Опосредованно» сюжетные линии выстроены очень чётко. Здесь можно выделить два параллельных сюжета: один – о просто-Лене, её обыденной жизни, в которой она заканчивает школу, поступает в педагогический, выходит замуж, рожает дочерей; второй – о Лене-наркоманке, в центре которого – история её взаимоотношений с текстом. Более живая и эмоционально наполненная, чем история её взаимоотношений с людьми.
В одном из эпизодов романа героиня в ответ на слова давнего знакомого, что, мол, «наверное, семья постепенно вытеснила это всё», говорит: «Не вытеснила. Совестно, больше семья теснится сбоку от текстов…» Действительно, ничто не интересует Лену так, как «литра». Она заменила героине всё, стала её собственной «альтернативной реальностью»: только среди блокнотов, рифм, слов и образов она по-настоящему живёт. Всё, что остаётся за пределами поэзии, переведено в режим автопилота. На первых страницах романа Алексей Сальников несколькими штрихами набрасывает психологический портрет своей героини, и впоследствии, мысленно возвращаясь к этим наброскам, мы понимаем, что Лена изначально была обречена на «литру»…
Таким необычным образом автор рефлексирует на знакомую всем со школьной скамьи тему, которую условно можно обозначить как «Поэт и поэзия». Откуда берутся стихи и как они приходят? Почему они «выбирают» именно этого человека, а не другого? Каково соотношение труда и вдохновения в творческом процессе? И, наконец, почему поэзия так воздействует на человека? На эти и другие вопросы Сальников ищет ответы, проводя параллели между поэтическим творчеством и наркоманией. Отчасти «стихозависимость» выглядит более безнадёжной. Она неизлечима: «Гражданин, лишённый наркотиков, измеряемых в граммах, как-то постепенно мог избавиться от зависимости, а наркотик Лены всегда был с ней, она будто ходила со шприцем в вене – нажми только поршень». Зато этот вид зависимости «возвышенный». Он не лишён цели – гораздо большей, чем просто получение «кайфа». Втайне каждый, кто «мастерит стишки» или просто их «потребляет», мечтает создать/найти «холодок» – стихотворение, которое пробирает настолько, что не выдерживает сердце… Это – одновременно самый большой страх и самая большая мечта каждого «подсевшего на литру». Например, отчасти близка к «холодку» «Рождественская звезда» Пастернака, которая «больше, чем просто стишок».
Отдельного упоминания заслуживает язык романа. «Сравнение и есть кровь стишка. Перекладывание свойств одной вещи на другую, поиск их сходства в самых неожиданных местах», – делится секретом мастерства один из заядлых «дилеров». Этот принцип можно отнести и к прозе самого Сальникова, в которой сравнения тоже играют первостепенную роль. Они позволяют автору постоянно держать читателя в тонусе. О них спотыкаешься, как о спрятанные в траве узловатые корни деревьев. И, споткнувшись, возвращаешься в «здесь и сейчас», удивлённо оглядываешься вокруг, заново рассматривая давно знакомый мир. Здесь есть тоска, «похожая на мерный ход винта Архимеда где-то в районе солнечного сплетения», есть речь, которая «как длинный товарняк» заслоняет «шум улицы и блеск трамвайных стёкол», есть «слабый свет лампочки на длинном шнуре», который «кипел в воздухе, будто водяная пыль»…
Дочитав книгу, невольно задумываешься о том, что «альтернативная реальность» Сальникова не такая уж и альтернативная. Рука сама тянется к томику Пастернака. С хрустом надламываешь его на странице с «Рождественской звездой»…
Да. Накрывает конкретно.