Напомним: идею о создании списка литературы В. Путин высказал в программной статье «Россия: национальный вопрос», опубликованной в разгар предвыборной кампании.
А недавно информагентства сообщили, что список «100 книг», рекомендуемых школьникам для самостоятельного прочтения, поручено подготовить до сентября администрации президента РФ совместно с кабинетом министров, с Российской академией наук, а также заинтересованными общественными объединениями и религиозными организациями. Но самые заинтересованные – это, конечно, российские читатели, особенно родители и учителя, которые не хотят, чтобы к «нечитающему поколению» были причислены их дети и ученики.
В № 10 мы опубликовали материал Игоря Чернышова «Сто книг отмерь», посвящённый вышеозначенной теме, предложив нашим читателям присылать свои списки.
Публикуя один из многих читательских вариантов «золотой сотни» (№ 21), мы, конечно, понимали, что любой вариант будет далёк от идеала, во многом субъективен и эмоционален, а также – в немалой степени – тенденциозен. Люди имеют безусловное право на те или иные читательские предпочтения. Однако при составлении такого списка мало руководствоваться личным опытом и эмоциями. И мало кто согласится с любым, даже близким к эталону вариантом, не пожелав добавить к нему свои любимые книги. Нас интересовал прежде всего социологический аспект.
Первые же отклики подтвердили наши предположения. Читателю Родамiру не хватает в списке русских былин, книг В.И. Иванова «Русь изначальная» и «Повести древних лет», неожиданно – романа словенского писателя Ф. Финжгара «Под солнцем свободы», «Славянских вечеров» почти забытого В. Нарежного, романа П.И. Мельникова-Печерского «В лесах». Вместо «Будденброков» читатель предлагает «Доктора Фаустуса» того же Т. Манна. К примеру, А. Буряк возмущён тем, что Лев Толстой находится не на вершине списка. А вот В. Ромова не устраивает присутствие в сотне А. Солженицына.
Кстати, по поводу Солженицына действительно возникает вполне закономерное недоумение. Не отрицая значимости писателя, зададимся вопросом: а кто из школьников осилит три толстенных тома не самого лёгкого чтения? И почему именно по неоднозначному, во многом тенденциозному «Архипелагу» юные читатели должны знакомиться с творчеством Солженицына? Почему не «Матрёнин двор», не «Раковый корпус» в конце концов?
Владимир Набоков представлен двумя романами, а Антон Павлович Чехов – несколькими короткими рассказами и далеко не главной своей пьесой (шуткой в одном действии) «Медведь». Справедливо ли это?
Большинство откликов носят оценочный характер, и это нормально. Если же вычленить из них «сухой остаток», то общее недоумение по отношению к опубликованному списку сводится к нескольким позициям. Прежде всего – отсутствие огромного пласта советской литературы. «Где Горький и Леонов? Фадеев и Шолохов? Анатолий Иванов и Георгий Марков?» – вопрошает Е. Добытчиков. Трудно не согласиться с его претензиями. Действительно, читатели Ляховские словно напрочь забыли тот непреложный факт, что советские писатели не уронили высокий статус русской классики, но приумножили и закрепили её традиции. Без этих имён список явно страдает однобокостью.
В. Кормухина недовольна отсутствием в сотне национальных писателей – К. Хетагурова, Р. Гамзатова, Ч. Айтматова, Ф. Искандера, А. Нурпеисова и многих других. Справедливо! Без них теряется огромное достижение нашей литературы – многонациональность, когда каждый народ представал перед читателем во всём разнообразии своей традиции и истории.
Большое недовольство вызвали непродуманность и спонтанность включения в список современных писателей. «Почему именно Прилепин и Варламов? – удивляется Л. Тушин. – Их творчество ещё не достигло – а может, и уже не достигнет – такого уровня, чтобы стать образцом». И с этим трудно не согласиться. Пусть следующие поколения решат – достойны ли они «золотой сотни». Н. Охломова хотела бы видеть в перечне А. Проханова, В. Личутина, А. Битова. Горячо одобряет Г. Романенко присутствие в «сотне» В. Распутина, но огорчается отсутствием В. Белова.
Отдельный разговор о поэзии. В списке отсутствуют Гаврила Державин, Евгений Боратынский, Афанасий Фет, Александр Блок, Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Марина Цветаева, Владимир Маяковский, Сергей Есенин, Павел Васильев, Иосиф Бродский, Николай Рубцов, Юрий Кузнецов и ещё множество первостатейных имён, без которых отечественную словесность представить немыслимо. Притом что, например, у Лермонтова отдельными позициями идут стихотворения «Бородино» и «На смерть поэта»! Похожая история и с Пушкиным. Может быть, лучше было бы рекомендовать список избранных произведений поэтов, как это произошло с Тютчевым, Ахматовой и Николаем Гумилёвым? Так удалось бы сэкономить позиции для других авторов.
Зарубежный блок тоже вызывает недоумение. Например, три позиции отдано произведениям Уильяма Сомерсета Моэма, писателя, бесспорно, авторитетного, но почему не нашлось места для «Похождений бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека? А где, простите, Ги де Мопассан, Гюстав Флобер, Эмиль Золя? Неужели Шарлотта Бронте, попавшая в перечень, более значимый автор? Марка Твена и Антуана де Сент-Экзюпери, которыми зачитываются подростки во всём мире, в списке обнаружить тоже не удалось. В общем, вопросы, вопросы…
Тем не менее, несмотря на все разногласия, цель, которую мы преследовали, хотя бы частично достигнута. Нам удалось пробудить интерактивность, продуктивный обмен информацией, когда читатели имеют возможность дополнять и обогащать друг друга. Ведь без их участия любые списки теряют смысл!
«ЛГ»