Максим Замшев
Владимир Коблов. Песочные часы.
– М. : У Никитских ворот, 2025. – 80 с.
Владимир Коблов – поэт очень изобретательный. Его изобретательность не нацелена на усложнение поэтического стиля, она придаёт лёгкость, заставляет разные лексические и смысловые пласты заиграть по-новому. Он не выходит из классического канона, но ему скучно в слишком строгих канонических рамках. Он выходит из них с помощью ритмической свободы, с помощью широты тем.
Шагая Большой Никитской,
Вдыхаю тебя, Москва.
На время с тобою слиться
Мне помогают слова…
Они формулируют мысли,
Ложатся на белом в ряд.
Словно прозрачный «Рислинг»,
В июне которому рад…
Паузы создают интонацию, мы словно погружаемся в ритм шагов лирического героя. И узнаём эту пленительную атмосферу московского лета, в которой так обильно рождаются стихи.
Владимир Коблов умеет из природных явлений, из классических погодных условий, таких, как бабье лето, вытягивать длинные лирические нити:
Женская сущность мужчине приятна:
Мягко касаться цветного паркета.
Уложен старательно, мастерски, знатно.
Стремление нравиться очень понятно.
А тонкое знание ей этикета –
Честь и достоинство бабьего лета…
Одушевление природы – приём не новый для мировой литературы. Но Коблов его использует смело, без притирок, сразу сопоставляя сущности.
Сущности, их сопоставление – это в принципе для Коблова важно. Он здесь заходит довольно далеко, всегда выбирая что-то интересное, не затёртое для такого своеобразного метафорического эксперимента, когда в метафоре главное – не сам образ, а его внутренняя контроверза.
Лужицы утром – под корочкой льда.
Их проверяют на прочность мальчишки.
Мартовский лёд – это та же вода,
Не из учебника и не из книжки…
Так поступать любопытство велит.
Смех от хрустящих по-зимнему корок!
Им же всё детство принадлежит.
Метод проверки знаком мне и дорог.
Владимир Коблов – лирик. Но пространство лирики он понимает не только как место для выражения чувств. Иногда он переходит к повествовательности, представляет нам мастерские зарисовки, из которых потом делает неожиданные выводы. Так, описанная им сцена, как две вороны отнимают у кота колбасу, приводит его к философским умозаключениям:
А вернувшись домой,
На плиту я поставлю чайник.
Скоро ты подойдёшь,
Будешь слушать и говорить.
Я… не уличный… твой!
В гавань бросивший якорь странник.
Слышь, Пегас… подождёшь?..
Надо музу сперва… накормить.
Коблов понимает, что поэзия при всей своей внутренней структурной организованности всё же не только математика. Да, поверять алгебру гармонией необходимо, но эта проверка зиждется на том, что гармония живёт по своим законам, которые определяет больше интуиция, нежели расчёт. Неслучайно одно из его стихотворений так и называется – «Неправильное стихотворение». «Неправильное» – это не говорит о каких-то ошибках, это попытка, и удачная, разорвать симметрию, дать строкам больше воздуха:
Ещё февраль.
По-зимнему он разный.
Не без лукавства женщина им дразнит.
Совсем не жаль
Ни солнца, ни снегов.
Ветра же завсегда при них в запасе.
Конечно, не указанные в прайсе.
И с ними он служить зиме готов.
Не думая,
Проходит тест на верность.
Владимир Коблов много размышляет в своих стихах. Его волнует всё, он вглядывается в суть вещей, явлений, пытается объяснить их по-своему, согласно своему опыту, своим размышлениям. Вот и о сущности поэзии он высказывается, предлагая нам если не разделить его точку зрения, то по крайней мере осмыслить.
Я уважаю искренность строки,
В которой пульс чувствительности полон.
Как часто с ним бываем мы строги…
А чувства там довольно высоки,
И потому вкус крови нашей солон…
Она течёт, пульсируя, не зря.
Похожи с ней у нас земные реки,
Готовые отдать себя в моря,
Нисколечко при этом не мудря.
И потому живут библиотеки…
Для Коблова важно не замедлять мысль, он перебрасывает мостики от строки к строке, быстро по ним перебирается и сразу же ―на новый мостик. Для него неприемлемы красивые, но тормозящие движение слов строки. Его поэзия горизонтальна, он стремится к осязанию формы, к её кульминациям.
Самоирония в поэзии – это признак того, что автор владеет поэзией, а не она им. Владимир Коблов часто применяет этот приём. И то, что он опирается на детали, характерные для сегодняшнего дня, делает эту самоиронию ещё более привлекательной.
Стоит брать у жизни… кредит?
Чтоб затем её… возненавидеть?
Если б можно было предвидеть
Возрастающий профицит…
Вот тогда бы я!.. Вот тогда…
Воплотил за одной другую
Пару мечт… О которых тоскую,
Для себя, может быть, без вреда…
Оказалось, подписан кредит
Мною был ещё до рождения.
Заголовок: «Кредит доверия».
И рабочая должность: «Пиит…»
Конечно, тревоги сегодняшнего дня не минуют поэта Коблова. Сейчас мысли о России, о её будущем стучатся в стихотворения, заставляют поэтов говорить жарко, убедительно и патриотично. Владимир Коблов не исключение. Его стихи о Родине похожи на хор многих русских голосов:
Укрыта белым Покрывалом Русь.
Оно у Богородицы – Пречистое.
Богатыри за нас воюют истово.
А в Подмосковье я за них молюсь…
Сегодня двадцать пятый Новый год.
И Рождество две тыщи двадцать пятое.
На искреннюю Родину, я ратую,
Победа Благодатью снизойдёт…