На фоне мрачных финансово-экономических новостей и ещё более мрачных прогнозов особо радует новость, тотчас облетевшая всю Францию: после 23 лет ожиданий новым нобелевским лауреатом по литературе наконец-то стал француз! Последний раз великая французская литература удостоилась этой чести в 1985 году, когда лауреатом избрали Клода Симона. Хотя Жан-Мари Ле Клезио давно уже считается на родине, и не только, живым классиком, его нобелевского триумфа в этом году мало кто ждал: по мнению большинства здешних литературных кассандр, наибольшие шансы были у Салмана Рушди и израильского прозаика Амоса Оза, давно уже пребывающих в верхних рядах на листе ожидания.
Ле Клезио никогда не относился к числу «скандальных» писателей, как, скажем, Мишель Уэельбек, которого у нас не читал только ленивый, но зато всегда имел репутацию литератора серьёзного и глубокого, в каком-то смысле диссидента по отношению к западным ценностям, истинного наследника великих (сам он ведёт свою литературную родословную от Золя, Стивенсона и Джойса), сколь бы он ни отличался от них своими экспериментами и стилем. Автор более тридцати книг (по другим подсчётам, около пятидесяти), он с равным успехом проявил себя во множестве жанров: романа, новеллы, сказки, эссе, перевода. Его фотоальбомы, запечатлевшие жизнь Ле Клезио-путешественника (Таиланд, Мексика, Панама, США), известны далеко за пределами Франции. Несколько его романов известны и российскому читателю, в том числе два бестселлера: «Пустыня» и «Фрида и Диего» – о любви Диего Риверы и Фриды Кало, – получивший вторую жизнь на экране (фильм «Фрида»). Его переводчики на разные языки единодушно отмечают удивительный по чистоте и красоте французский язык Ле Клезио – случай почти уникальный для современного писателя.
Кандидатом на высшую литературную премию его числили уже давно, и однажды, как раз по этому поводу, ему был задан вопрос: «Что бы вы сказали, узнав, что её получили?» Он ответил: «Ну «нобелевка» это из области фантазии. Но я знаю, о чём бы мне хотелось кричать. О войнах, в которых погибают дети. Ничего ужаснее в нашу эпоху я не знаю». Теперь, когда награда стала не фантазией, а реальностью, Ле Клезио может действительно сказать громко, на весь мир, всё, что он хочет, во время церемонии вручения премии 10 декабря.
Соб. корр. «ЛГ», ПАРИЖ