Как же нам карантин пересидеть? Как нам ответить на эту заразу, разлучившую нас? Боккаччо «Декамерон» написал. Пушкин – «Пир во время чумы». А мы что? Немые? Всплыл в сознании вот такой эпизод.
– Я к Яну Альбертовичу! Он велел мне через месяц прийти.
– Его нет! – почему-то занервничал охранник.
Прячется Альбертыч! Плакали мои денежки? Ну нет уж!
– Разрешите всё-таки! – я отвёл его руку и решительно прошёл.
На месте Альбертыча сидела дама.
– Вам сказано: его нет! – она рявкнула.
Что же она так нервничает? Она-то есть.
– А когда я его смогу увидеть?
– Никогда!
«Вот это да. Что за грубости тут, в нотариальной конторе? Человек был. Деньги взял… И где он?» – это я, кажется, вслух сказал.
– Что вы хотели? – гаркнула она. Во баба! Ну прям как мужик… Ян – тот даже помягче был.
– Я – оформить… наследство от мамы. Её долю квартиры. Попов.
– Так, – распахнула папку. – В вашем деле нет заявления от сестры с отказом её от своей доли наследства!
– Но ведь было, – пробормотал я.
– Ис-чезло! – сладострастно произнесла она и даже хлопнула в ладоши. – Я его изъяла как устаревшее! И не надейтесь! С коррупцией, что он тут развёл, как бы и вам не загреметь!
Сатана в юбке! И в то же время что-то неумолимо знакомое мелькало в ней. Сестра! Поставил сестру Альбертыч – а сам ускользнул!
– По нему давно тюрьма плачет! – грохнула кулаком.
Странно. Обычно сёстры на своих братьев так не прут!.. Жена? Тут вообще у меня всё поплыло в глазах. Говорят, супруги со временем становятся похожи. Но не в такой же степени! По лицу её вдруг какие-то гримасы пошли, глаза затуманились. Хоррор! Что вообще происходит сейчас на рабочем месте? И тут – ударило меня. Это же Альбертыч… бывший. Не знаю, как его теперь… Яна? Ужас! Титаническая битва полов! То она, злобная, то вдруг Альбертыч появился.
– Как ты мне надоел! – произнёс явственно. И исчез.
Это меня достало вдруг. Пола меняют тут (или правильно – полы?) без отрыва от производства… но в ущерб ему!
И у меня вопрос: не скрылся ли он вместе с моей долей квартиры? И второй вопрос: сумел ли он завещать её Яне, в тот момент ещё не существующей? Не сомневаюсь – сумел. Для этого они тут и сидят. Незнание законов не освобождает от ответственности! Но знание их, видимо, освобождает.
– Совесть его замучила! – охранник вздохнул. – Жить с коррупцией больше не мог, тогда, когда весь мир с нею борется! И решил… обрубить!
– Что – обрубить?
– Хотел даже самоубийством покончить…
– Своеобразная форма самоубийства...
– Прекратить! – гаркнула она.
Потом вдруг мелькнул Альбертыч. Лихо подмигнул.
– Да ну её, эту борьбу с коррупцией! – сказал я охраннику. – Всё равно – всё в их руках.
– А вот тут вы не правы! – мягко поправил он. – Медленно, порой мучительно, но процесс идёт!
Борьба с коррупцией. Равноправие полов. Такой нынче диапазон. Политкорректность. Возрастные ограничения. Строгие рамки. Не Средневековье, чай! Не дай бог, напишешь как Боккаччо – закатают в целлофан, поставят 65+. Ну и что?! Как Боккаччо, мы, наверное, не напишем, но что-то такое мы должны написать, чтобы поднять у читателей дух. И всё остальное.