Жизнь советских концлагерей была отражена в немалом количестве российских фильмов, игровых и документальных, но в восьмисерийной «Обители» Александра Велединского, снятой по одноимённому роману Захара Прилепина, она представлена наиболее обстоятельно.
Действие сериала длится в Соловецком лагере особого назначения (СЛОН) с 1927 по 1930 год, а контингент ЗК состоит из уголовников и политических, то есть «беляков», смешанных с членами запрещённых большевиками революционных партий. В действительности летом 1925 года политзэков вывезли с Соловков в материковые лагеря, но автору романа, известному своими просталинскими взглядами, было важно вместить сюжет в указанное пятилетие, чтобы не коснуться ни «троцкистского» потока раскулаченных, ни потока раскулаченных крестьян, ни сталинской политики как таковой. Видимо, поэтому вместо портретов тогдашнего вождя советских народов соловецкие стены украшены портретами его злейшего противника Троцкого, на которого таким нехитрым образом возлагается ответственность за создание демонстрируемой в картине лагерной системы. Правда, нужно сказать спасибо, что при этом не указана его настоящая фамилия – указания и намёки на еврейское происхождение некоторых высокопоставленных коммунистов и чекистов, к счастью, отсутствуют. Тем не менее в «Обители» имеется противоречие между писателем-идеологом, считающим (вопреки Ленину с его тезисом о переходе-переводе империалистической войны в гражданскую), что вторую из войн развязали белые, и оправдывающим революцию вместе со сталинской диктатурой, и писателем-художником, стремящимся «изобразить жизнь как она есть». Причём это противоречие без препятствий со стороны режиссёра проникает из повести в её экранизацию – не буквальную, но в целом близкую к тексту.
Заметно оно не только в анахронизмах повествования, но и в характерах героев-белогвардейцев, к которым автор (если не красный, то розовый) питает классовую неприязнь. К примеру, один из наиболее отрицательных персонажей «Обители» – выслуживающийся перед лагерным начальством бывший белый офицер, весьма выразительно сыгранный Михаилом Евлановым, а второй оказывается (во флешбэке) начальником белой контрразведки, чуть ли не самолично пытавшим пленных красноармейцев и выжигавшим звёзды на спинах, причём это настолько не согласуется с его обликом, поведением и речью, что создаётся впечатление, будто внезапный перескок в прошлое стал неожиданностью и для замечательно исполнявшего свою роль Виктора Ракова. Старый советский киноприём выявления зверского нутра в «буржуазном» интеллигенте или внешне воспитанном дворянине дал незапланированный авторами фильма сбой. Другое дело, чекисты, с одной стороны, и священнослужители – с другой, удаются ему лучше, свидетельством чему начальник СЛОНа Эйхманис, с блеском представленный Сергеем Безруковым, его сменщик на посту Ногтев (весьма колоритный Фёдор Лавров) и разночинные монахи (Владимир Стеклов, Игорь Черневич и Юрий Кузнецов). Но в этом, конечно, равная заслуга Александра Велединского, собравшего очень сильный актёрский ансамбль с образующими на две трети коммунистический любовный треугольник ведущими партиями – Безрукова, Александры Ребенок, играющей лагерную следовательницу Галину Кучеренко, и Евгения Ткачука в самой главной роли сериала – достаточно противоречивой роли заключённого отцеубийцы Артёма Горяинова. О нём Прилепин мог бы выразиться в духе Флобера, как-то сказавшего: «Мадам Бовари – это я», если бы Артём и его любовница не были «невозможными героями», убедительными не столько в силу писательского мастерства, сколько в силу актёрского таланта исполнителей. Ведь сексуальная связь начальника лагеря с низшей по рангу сотрудницей, не говоря уже о зэчке, считалась в те годы естественной и даже необходимой, а вот примеры связи с женщинами-охранницами и мужчинами-зэками известны лишь в новое время, не говоря уже о том, что начлаг, которому тут же донесли бы о таком экстраординарном случае, лично и с удовольствием расстрелял бы наглеца.
Столь же малоправдоподобна и попытка парочки сбежать на моторке в Финляндию, проплыв тысячу километров без возможности заправиться в пути. Есть и мелкие несоответствия между реальностью и художественным вымыслом – к примеру, о вшах и тифе нет ни слова, ни кадра, а в печальной известной Секирке не видно пыточных «жёрдочек» и штабелей, в которые штрафников укладывали на ночь, как баланы (брёвна), чтобы все не замёрзли. Но, может быть, так и следовало поступить, дабы не отпугнуть зрителей всеми ужасами Соловков – по горло хватает и наличествующих на экране.
Виктор Матизен