Писатель мельчает. И сам по себе, и при поддержке общества. Ох уж это общество: не гражданское оно, обдиранское! Надоел этому обществу тощалый правдоискатель и обожатель маленьких людей. А с другой стороны, мутно-зелёный от палёного алкоголя сочинитель многопудовых грант-отчётов и завсегдатай ярмарочных шалманов опротивел. Нравится же нынешнему постразумному обществу иной писатель. Верней, помесь писателя и блогера. Встретил тут на днях одного. Тот вмиг задышал, как перед ночной банькой:
– Эх, рвануть бы раньше в блогера! И денежка каплет, и думать шибко не надо. Фактик выкопал – и облизывай: и похвалят, и словечком «лонгридист» наградят. – Тут бывший писатель, перекинувшийся на лонгриды, слегка повращал буркалами и добавил: – А то замыслы, язык, композиция… А новейшее письмо, оно ничего авторского не требует: лови себе информационный шум и словечки из компа выуживай! Им молодёжь «внемлет», по плешке иногда гладит: «Какой старпёр зашибенный, круто лонгриды строчит!»
Эх, лонгриды вы, лонгриды, шустрые вы апатриды, застрявшие меж статьёй и новеллой! От вас подушечки пальцев над компом зависают, прицел сбивается и воображению зябко. Не нужны вам громады бессо-знательного и замыслы мгновенные не нужны. А нужна бесконечная «похоть поисков». Ну, ещё пошловатые веб-задумки. И чем мельче задумка – тем круче. Последний такой попавшийся на глаза пис. лонгрид – музыка в туалете (с картинками). На четырёх страницах пытался убедить меня бывший бойкий писатель: и запора от такой музыки как не бывало, и мысли летят густой струёй, словно из освежителя воздуха «Гавайский бриз».
– И не нужны они, великие замыслы, – сказала мне теперь уже дама-писательница с вороньим пером на шляпке. Куда ведут? К мифам и фикциям! Два с половиной века читателям fiction впаривали. Жисть от них синим мохом заросла! Фикция вся эта ваша «великая русская литература»! Ты факт и запашок мне дай. Тогда и польза.
Дама ушла, горечь осталась. Это что ж выходит?
А то! Нет великих замыслов – нет великой литературы. Нет великой литературы – и языку конец. Нет великого русского языка – и национального сознания нет. И кто тогда крикнет в голос: «Язык до истины доведёт!»?
А тут ещё сладенькая бе-зымянность вдруг кой-кого обуяла. Спрятался за никнейм – и никакой Чехов или Булгаков с Шаламовым нравственным примером тебе уже не служат. «Скрываясь за ником, можно такое сказать, такое…» – голосил год назад в ЦДЛ ещё один бывший пис., всерьёз принимающий записи в Инете за свою будущую книгу.
Да вот беда! Год за ник прятался, а через год его ник взял да и поник. Упал, короче. Как когда-то рейтинг у Б.Н. Ельцина. А ведь ни стóящие журналисты, ни порядочные писатели за nickname не прячутся. У журналистов – своя сила. У писателей – своя. И путаница здесь не нужна! Сила журналистов – в их профессии. Есть сильная профессия – значит, и защита есть. А у нас, лишённых профессии писателей, только и сил, что твердить полушёпотом: «вера и совесть».
Ну, здесь, конечно, очередной русский роковой вопрос: писатель – он кто? Травимый властями скоморох? Совестливый полудурок? Подносила текстов? Верно ли, что произошло обнуление писателя и его дела?
Обнуление – это признание ошибок в собственном способе мышления и своих выводах. А также горестное понимание: весь накопленный жизненный опыт оказался нулевым. Ну не способен этот опыт решить нынешние трудности!
Так писатель – ошибка российской истории? Плод царской скуки, дворянской лени, советского чванства, расслабухи гулевых 90-х?..
А может, писатель всё-таки ещё сохранился? Как творец сверхидей, как живой «поисковик» истины? В Евангелии от Филиппа читаем: «Истина не пришла в мир обнажённой. Но она пришла в символах и образах». Кто, кроме писателя, способен создать неубиваемые временем символы России и мира? Кто навечно утвердит истину через образ? Кто укоренит в нас Неточку Незванову, Русю, Натали, Осипа Степаныча Дымова, сокровенного человека Фому Пухова? В сотворении того, что реальней самой реальности, – суть бессмертного писатель-ского дела!
Но вот ещё напасть. Даже если сегодняшний писатель не миф, не ходячая инерция, то уж наверняка – этакая навь, призрачный полумертвец, не имеющий никаких прав!
Отсюда один из главных современных мотивов нашего общего литературного дела – право писателя быть писателем! То есть иметь закреплённую в законе профессию. Этим мы в Русском ПЕН-центре в последнее время и занялись. И не только для московских писателей стараемся: для писателей из регионов ещё сильней жилы рвём!
Ну и напоследок. Даже если до обнуления российского писательства остался один шаг, нет-нет да и усомнишься: а позволит ли настоящему автору обнулиться наш русский, дарованный небом язык? Язык, в сущности, и создавший российскую историю. За что в последние годы «продвинутая» часть общества метелит его и гвоздит, превращая в чавкающий американистый гоблдигук, или – хуже того – в язык «креольский»!
Борис Евсеев,
вице-президент Русского ПЕН-центра
Точка зрения автора колонки
может не совпадать с позицией редакции