(1917–1945)
Легко представить, каким замечательным поэтом стал бы Микола Сурначёв, если бы 20 апреля 1945 года на подступах к Берлину фашистский снаряд не прервал его жизнь. Но и по тем «окопным стихам» старшего лейтенанта Миколы Сурначёва, которые собраны в посмертном сборнике «На сурьмах боровых», можно судить о лирической силе его самобытного таланта.
Родился он в 1917 году в деревне Слобода Рогачёвского района. Учился в Гомельском, а затем в Минском педагогических институтах. Работал в редакциях республиканских газет. С первых дней войны – в рядах Советской армии. Участвовал в обороне Кавказа, в освобождении Беларуси и Польши.
Кроме упомянутой изданы поэтические книги «Багряная заря», «Окопное пенье».
В истоптанном жите
Теперь уж не ехать
Бойцу молодому
Ни к ближней дубраве,
Ни к дому родному.
Над ним отсияли
Все слуцкие краски,
Обугленный колос
Касается каски.
Лежит он, как витязь,
В истоптанном жите,
Мать если встретите, –
Не говорите.
1941, Западный фронт
* * *
Мой край, и в печали гулкий,
Как сына, меня не кляни!
Мне в каждом лесном закоулке
Кленовые снятся сны,
Сосновые перелески
И пасек медовый пах,
Поднявшие снег пролески
Поныне стоят в глазах.
Иль ночью ловлю над рощей
Мерцанье высоких звёзд,
Косою машу всё проще,
Где звон будто в травы врос,
Иль трактором возле речки
Торфяники ворошу,
Иль песней прийти на встречу
Девчонку свою прошу.
О, край мой родной, с укором
Ты сына – меня – не кляни!
Пройдём и любимым бором,
Сбылись чтоб о клёнах сны.
Сосновые перелески,
И пасек медовый пах,
Поднявшие снег пролески
Устелют пред нами шлях.
1941, Брянский фронт
Открытка
Когда смолкают миномёты
И тишина приходит в лог,
Я достаю открытку, что ты
Прислала мне с родных дорог.
На ней дождём размыта марка,
Слова померкли от воды,
Но всё же в каждом слове ярко
Опять проглядываешь ты.
Вот вновь проходишь полем ровным,
И отдаёт тебе поклон
Высокий, вечно беспокойный,
Зелёный придорожный клён.
Ты по земле осиротелой
На пепелищах сёл опять
Идёшь походкою несмелой
И слёз не можешь удержать.
Прости, родная, я-то знаю:
Мы отстоим свой край в бою.
И потому друзьям читаю
Открытку блёклую твою.
1941, Брянский фронт
Раздумье
И тишина, и стон глухой,
Я сердцем смог ожесточиться,
И хочется на грунт сухой,
Как на постель, мне опуститься.
Всё злее бой, и со штыком
Победе приближаю сроки
И встретит мой родимый дом…
С войны вернувшихся немногих.
И, может, я, как ветеран,
Паду на жёлтые прокосы,
И всех моих горящих ран
Сочувственно коснутся лозы.
Не это беспокоит! Что ж?! –
Мне без победы свет не милый.
И коль не я, жить будет всё ж
Земля, что нас с тобой взрастила.
4-й Украинский фронт
Слова мести
Ты стоптал мои сады дотла,
Сжёг мои, развеял города,
Наше счастье – наш колхозный дом –
Затопил ты горьким полынком.
Я тебе покоя, гад, не дам, –
Чёрной кровью ты ответишь нам!
Землю ты мою осиротил,
Зёрна поклевал всех наших нив,
Потравил прокосы наших трав
И мою семью ты в плен забрал.
Я тебе покоя, гад, не дам, –
Кровью сердца ты ответишь нам!
Ты хотел, чтоб стае, что с тобой,
Хлеб родил и бор шумел густой,
Реки били рыбой в берега,
Сами сенокосы шли в стога…
Я тебе покоя, гад, не дам, –
Прахом ты своим ответишь нам!
Ты желал, чтоб пёк тебе пирог,
Гладких бугаёв твоих берёг,
Чтобы отдал всё, что я имел,
И ходил закованным в ярме.
Я тебе покоя, гад, не дам, –
Чёрной кровью ты ответишь нам!
1942
Присяга в окопах
Отчизна!
Далёкие нивы без края
И ласточек гнёзда над хатой моей…
Не знаю, когда тебя вновь повстречаю
В зелёных просторах заманчивых дней.
Об этом гадать нам,
Пожалуй, нелепо,
Не время…
Ты видишь, – над Волгою дым,
Орудий громами вновь полнится небо,
И бомбы ревут над окопом моим.
Напрасно лютует зловещая стая
И бомбами рвётся ковёр тихих трав, –
Я, губы от гнева неистово сжав,
Всем сердцем, Отчизна, тебе присягаю.
И в степи полынной, и в небе крылатом
Мы будем громить их нещадней и злей,
Чтоб стёжки-дорожки дороги возвратной
Найти никогда не сумел лиходей.
1942, Донской фронт
Сон
Мне снилась нынче земляника,
Тропинка сквозь густой лозняк
И дереза, что виться лихо
Начнёт во мхах и так, и сяк.
И суходольный луг, ограды
Вдоль по варшавскому шоссе
Шептали мне, что видеть рады,
Встречая в утренней росе.
И так всегда перед глазами:
Густой кустарник, даль дорог…
Такой тебя перед веками,
Отчизна милая, сберёг.
1944, Румыния
Новый мост
Как некогда, волной гоняясь
За пароходом, будто страж,
Опять ты, ветер, возвращаясь,
полощешь опустелый пляж.
Бросаешься, как вал, на пихты,
Каштанов мучаешь стволы…
Не гни их, сумрачных и тихих, –
Пусть дожидаются весны.
Весна теперь не за горами, –
Ты видишь, вот и за Днепром
Мы расчищаем путь штыками
И мост наводим под огнём.
Тот мост лёг на мою Отчизну,
И слышу, вижу я сквозь степь,
Как независимо и чинно
Озимой рожью зреет хлеб.
1943, 4-й Украинский фронт
* * *
Лишь пепел хаты неповинной.
Пилотку снял я с головы…
Село в железной паутине,
А в синем небе – журавли.
А в сердце?
Разве в сердце глянешь,
Как в тот родник, что у села?
Молчат поникшие крестьяне
Там, где деревня их была.
Дым расползается отравный
Огонь грызёт стволы ракит…
А сердце?
Сердце в гневе правом!
А в синем небе?
Ястребки.
1944
* * *
Вели меня пути-шляхи
Из края в край былинный
От старой дедовской стрёхи
До мазанок из глины.
От зацветающих лугов
До выкошенной нивы
Я шёл, как будто бы на зов,
Весёлый и счастливый.
Разбрасывал из-под весла
На Волге смех девичий…
И мне Кахетия несла
Вино да хлеб – в обычай.
Где виноград янтарно вис
И шелестел привычно,
Несла больному мне кумыс
Чернявая калмычка.
И на уральский горный вид
Не мог я надивиться,
Не мне ли плакала навзрыд
Полтавская криница?
Казачка тёплым каймаком
Радушно угощала,
Пресветлый открывала дом,
Как сына, обнимала.
Но где бы я ни воевал,
Где б ни лежал в траншее,
Таких, как на Отчизне, трав,
Таких густых метелей,
Таких рассветов и криниц,
И омутов тревожных,
Таких мерцающих зарниц
И сосенок вдоль Сожа
Я не нашёл, хоть помнил их,
Хоть и ищу поныне…
Как долго мой окопный стих
Тоскует об Отчизне!
1944, 1-й Белорусский фронт
Перевёл