О том, что калифорнийская фабрика грёз любит смотреть на себя через объектив кинокамеры, свидетельствует не один десяток фильмов, многие из которых поставлены всемирно известными режиссёрами: Билли Уайлдером, Дэвидом Линчем, братьями Коэн, Вуди Алленом, Дэвидом Кроненбергом, Тимом Бёртоном, Робертом Олтменом, Брайаном Де Пальма и, конечно, Квентином нашим Тарантино, а героями этих лент не раз становились кинодраматурги («Адаптация», «Бартон Финк», «Трамбо»).
Не избежал соблазна показать на экране голливудский мир и Дэвид Финчер, выпустивший стилизованную под чёрно-белые фильмы 30-х годов прошлого века картину о Германе Манкевиче, прозванном Манком, сценаристе «Гражданина Кейна», признанного одним из величайших фильмов в истории кино. При этом у Финчера был личный мотив – сценарий «Манка» написал умерший в 2003 году отец режиссёра Джек Финчер. На главную роль постановщик пригласил Гари Олдмана, хотя во время действия (конец 30-х годов прошлого века) главному герою было на двадцать лет меньше, чем актёру. Тем не менее выбор оправдался: мастерство актёра заставляет забыть о возрастной разнице.
Олдман играет немолодого человека, сильно пьющего и уставшего от жизни, однако наделённого совестью, независимым умом и острым языком: рискованные шуточки срываются с него быстрее, чем их перехватывает рассудок. «Меня удивляет, что такой легендарный грязекопатель видит будущее Голливуда в розовом свете», – бросает он всесильному газетному магнату Уильяму Херсту. «Почему после его редактуры все персонажи начинают говорить как страдающие запором оксфордские доны (профессора. – В.М.)?!» – это уже в адрес студийного редактора-зануды Хаусмана. «Если меня отправят на электрический стул, я бы хотел, чтобы он сидел у меня на коленях», – про главу студии «Метро-Голдвин-Майер» Луиса Майера, довольно неприятного господина в весьма выразительном исполнении Арлисса Ховарда. «Ты получаешь вдвое меньше меня, но у тебя и ума вдвое меньше, чем у твоего старшего брата», – будущему классику Джозефу. И просто так, между прочим: «Я не хочу работать с половиной продюсеров студии, а другая половина не хочет работать со мной».
Сценарий «Манка», естественно, построен с оглядкой на сценарий «Кейна», о котором герой фильма сказал, что «за полтора часа нельзя показать всю жизнь человека, но можно оставить о ней впечатление» и что кинонарратив – «большой круг вроде плюшки с корицей, а не прямая линия, указывающая на ближайший выход». Соответственно, фильм то и дело прыгает из «настоящего» времени, в котором Манкевич диктует сценарий своей секретарке, в недалёкое прошлое, где он знакомится с Херстом и его любовницей Мэрион, с Майером и его правой рукой, молодым гением Ирвингом Тальбергом, а также с ещё более молодым Орсоном Уэллсом. Словом, «Манк» даёт панораму жизни высшего голливудского общества, раздираемого нешуточными политическими страстями: в середине 30-х в Калифорнии шла борьба за пост губернатора штата между известным писателем-социалистом Эптоном Синклером и республиканцем Фрэнком Мерриамом, на сторону которого встали Херст вместе с руководством МГМ, завалившим зрителей фейковыми пропагандистскими роликами, где актёры, изображая обычных американцев, призывали голосовать за Мерриама и пугали последствиями избрания Синклера с его якобы коммунистическими взглядами. Что дало Манку, симпатизировавшему писателю, повод иронически подчеркнуть разницу между социалистами и коммунистами: «Эти хотят уравнять людей в богатстве, а те – в бедности».
Вторая линия фильма связана с тем, что Манкевич во многом писал своего гражданина Кейна с натуры, то есть с Херста, и это беспокоило Майера с Тальбергом, опасавшихся испортить отношения с политическим партнёром, но тот проявил великодушие и дал неуступчивому сценаристу закончить работу согласно его принципам. Наиболее же спорной выглядит третья, сочиняя которую старший Финчер явно опирался на монументальное эссе влиятельной кинообозревательницы «Нью-Йоркера» Полины Кейл «Воспитание Кейна» (1971). Неуёмная Полина старалась доказать, что Уэллс не внёс в сценарий Манкевича ничего своего, но предлагал тому за 10 тысяч долларов снять своё имя с титров фильма (чего Герман, как известно, не сделал). При этом она сама воспользовалась материалами киноведа Говарда Сабера, не сославшись на них, и не удосужилась поговорить с Уэллсом, который мог бы сообщить ей массу интересного. К сожалению, в «Манке» нет заскоков ни в то будущее, в котором Полина пишет свой скандальный опус, ни в то, в котором Джек Финчер, поглядывая в её произведение, описывает попытку режиссёра присвоить труд сценариста. А могла бы получиться вторая серия «Манка», не менее увлекательная, чем та, о которой написал автор этого отзыва.
Виктор Матизен