Валерий Сухов
Родился в 1958 году в селе Архангельское Городищенского района Пензенской области. Окончил Пензенский педагогический институт и аспирантуру при Московском педагогическом университете. Кандидат филологических наук. Работал учителем в сельской школе и преподавателем в университете. Член Союза писателей России, редактор отдела поэзии журнала «Сура», автор пяти поэтических сборников и публикаций в «Литературной газете», в журналах «Сура», «Молодая гвардия», «Подъём», «Русское эхо», «Простор», «Аргамак», «Нижний Новгород», «День и ночь», «Волга ХХI век», «Второй Петербург», в альманахах «Литкузница», «Царицын», «День поэзии ХХI век». Лауреат Всероссийской премии имени М. Ю. Лермонтова, Международной премии имени С. А. Есенина «О Русь, взмахни крылами…», Всероссийского поэтического конкурса им. Сергея Есенина, Всероссийской премии имени Бориса Корнилова «На встречу дня!». Живёт в Пензе.
Млечный Путь
Всё сбывается на свете,
Если очень захотеть.
Мне в метель поможет ветер
Мимо счастья пролететь.
На прощание рукою
С поезда махнуть ему.
И с дорожною тоскою
Породнясь, умчать во тьму...
Мне приснится сон о снеге.
Будет лютень в лютню дуть.
И в метель стихи, как вехи,
Обозначат Млечный Путь.
Сердце разорвёт на части
Боль – живое существо!
Может, мы находим счастье,
Только потеряв его?
Зыбка
В. Д. Лютому
Тень вздымается зыбко.
Брёвна в древней резьбе.
Чуть качается зыбка
В полутёмной избе.
Тянет тёплой истомой
От овчин на печи.
Острый запах соломы.
Тусклый трепет свечи.
Свет лампады неяркий
Озарил образа.
У беременной ярки
Человечьи глаза.
Ничего не меняется
За две тысячи лет.
Божий агнец появится
Утром на свет.
Под иконой
Красный угол. Тёмная икона.
Мама – деревенская мадонна.
Тихо колыбельную поёт.
За окном декабрь. Метель метёт.
И откуда в русское село
Ангелов-то столько занесло?..
Полусмыто старенькое фото.
Потому дороже отчего-то
Это ощущенье Рождества.
Улыбнулись мамины уста.
«Зеркало» Тарковского
Бытие – из быта.
Суть у них одна.
И стекло разбито
В зеркале окна.
Бах и Перголези.
Материнский лик.
Постигаешь в бездне
Сущность книги книг.
С ангелами вровень
В тишине скорбя,
На стене из брёвен
Видишь сам себя.
Тает расстоянье
Плавленым свинцом.
Ранит расставанье
Матери с отцом.
Вспомнишь в летний вечер
Вспыхнувший пожар –
Обретёшь дар речи,
Словно Божий дар!
Начальная школа
Память озаряется
Туманная
От лучины,
Вставленной в светец.
Вспомнилась вдруг
Школа деревянная,
Где ещё учился
Мой отец.
Дети фронтового
Поколенья.
Выпали им
Горе и нужда.
В печке дымной
Вспыхнули поленья –
И стекала
Со стекла
Слюда.
Ждали и боялись
Почтальонки.
А её то, бедной,
В чём вина?!
Жёлтый треугольник
Похоронки,
Как осколок,
В грудь вонзит война!
И тогда в селе
На всём порядке
Бабы начинали
Голосить!
И играть бросали
Дети в прятки,
Подходили –
Горе разделить...
Всё – сердечком
Детским понимали,
Чёрный видя
На вдове платок.
Лёши, Маши, Гриши,
Саши, Вани
На всю жизнь
Запомнили урок.
Азбуки
Начальная основа.
Состраданьем
Наш живёт народ!
Школа деревянная
Сурова.
Сорок первый –
Сорок пятый год.
Книгочей
Библиотеки сельской
Холод.
Неутолимый
Книжный голод.
Знакомый запах
Старых книг.
Закапывался
Жадно в них.
Отец мне
Книжки выдавал.
С улыбкой,
Головой кивал:
«Ну, ты, сынок,
И книгочей».
Он длинных
Не любил речей.
И, как поленья
На растопку,
От живота до носа
Стопку
Я книжек
в избу заносил.
Голландки
открывая топку,
Читал,
Пока хватало сил.
И оживали вдруг
Страницы
И не хотелось мне
Синицы –
В тепле
При отблесках огня.
Хотелось –
В небе журавля!
И не к чему
Копить добро:
Дороже злата –
Серебро!
Ушёл отец
Издалека
Ещё видна
В поту
Отцовская спина.
Стремительна
Его походка!
Хоть и качается,
Как лодка,
Он при ходьбе
От хромоты...
Остался след —
От доброты.
Он был святым
В душевной сути.
И шёл всегда
На помочь людям.
Мальчишкой
Я бежал за ним –
Отцовским именем
Храним...
При жизни
Всё хотел успеть.
Остановила
Сердце
Смерть.
Ушёл отец
За облака.
Я не догнал его –
Пока...
Под берёзой
В город укатил и был таков...
Только в октябре приехал в гости.
И повинно обнял стариков:
«Ну, чего вы загрустили, бросьте...»
Покосился до земли забор.
На ветру листва шептала что-то.
И под дождь привычный разговор
До заката слушала суббота.
Ухожу, а вслед они глядят...
И земля качнулась, словно мостик.
Рядышком родимые стоят
Под берёзой старой – на погосте.
Татарник
Осеннее солнце садится за лес.
Тепла до темна остаётся в обрез.
Пред ликом светила склонилась трава.
Под вечер – жива, на рассвете – мертва.
Прощальной свечою рябина горит.
Татарник колючий на склоне стоит.
Один непреклонен, как Хаджи Мурат.
Намаз совершит, догорит лишь закат.
Так просто и мудро напишет Толстой
О жизни и смерти – по сути простой.
Багровое солнце сердилось всерьёз.
По утру прошёлся по почве мороз.
И в поле с полёгшею мёртвой травой
Татарник стоял только – вечно живой!
Одинокий Шукшин на закате
Обращается в пепел свет.
Во врагов превращаются братья.
Обезлюдев, пустеет Пикет
После праздника на закате.
И на ка́мне сидит Шукшин.
Он один на горе́ остался.
Горе – праздник русской души!
В жизни до сыта им нахлебался.
Терпят русские до поры –
Топоры перерубят поводья!..
Речка Шукша – приток Суры
Колобродит и то в половодье.
Далеко видать Русь с горы.
Не Европа она, а – Азия!
В ней – Прокудина Горе-надрыв.
Забубённая воля Разина.
Так пусть слышит весь белый свет:
«Дать вам волю пришёл я, братья!»
Но молчит на горе Пикет
Одинокий Шукшин на закате.
Закат
Оплавились рябин кусты.
Закат. Сугробы и кресты.
В могилах – бабушка и дед.
Я не был здесь уж тыщу лет.
Горю на медленном огне
И голову клоню повинно.
Как захлестнула сердце мне
Оборванная пуповина!
Корни
Здесь мои родовые корни.
Рядом сын мой, отец и брат!
Ну, а кто из родни похоронен,
Те из окон незримо глядят.
Мы – наследники тех поколений
Хлебопашцев, фронтовиков,
Кто был Родине малой верен,
Кровь пролил за родимый кров.
Кто вернулся, а кто — не вернулся.
И в чужой похоронен земле...
Самокруткой дед затянулся —
Горьким дым показался мне.
Бабка утром опять молилась,
Чтобы Бог от войны нас спас.
И зари благодать пролилась
На семейный иконостас.
Не стареют на снимках лица.
Помнит их старуха-ветла.
Я, как в детстве хочу хвалиться:
«Здесь нас – Суховых – полсела!»
Крещенье внука
Чиста вода в купели,
Как в Божьем роднике.
Дух обретает в теле,
А благодать – в руке.
Мы в храме все, как дети.
Ждёт радость впереди.
И образок, и крестик
У внука на груди.
Крестильная рубашка
Так ангелу к лицу.
Лететь готова пташка
К Всевышнему Отцу.
Без месяца – три года
Ему сейчас уже.
По-детски верит в Бога.
И свет в его душе!
***
Скоро к Богу уже…
Скарб я нажил большой.
Унесу всё в душе.
Ничего за душой.
Золотою казной
Лес осыпал меня.
Знал морозный я зной.
Пел про холод огня.
На берёзу снегирь
На закате вспорхнёт
И, читая псалтирь,
На прощанье кивнёт.
Переломится свет.
Лягу я средь корней.
Был поэт или нет?
После смерти видней…