В Доме русского зарубежья им. Александра Солженицына прошла выставка, посвящённая художнице Марии Башкирцевой (1858–1884), чей дневник стал международным литературным феноменом.
«Если я не умру молодой, я надеюсь остаться в памяти людей как великая художница, но если я умру молодой, я хотела бы издать свой дневник, который не может не быть интересным», – записала в дневнике Мария Башкирцева, невольно предсказав свою судьбу. На ранних снимках из парижских фотоателье она юная красавица, дерзкая и кокетливая. На «Автопортрете с палитрой», созданном в 1882–1883 гг., когда художнице оставалось жить около года, – сосредоточенная и чуть печальная молодая женщина в строгом чёрном платье (рабочем, для занятий живописью), с пышным белым воротником. Портреты запечатлели изменения внешности, а дневник – с редким уровнем искренности – формирование личности.
«Я создана для триумфов и сильных ощущений, поэтому лучшее, что я смогу сделать, – это сделаться певицей». Это не была просто юношеская фантазия: судьба, казалось, одарила Марию Башкирцеву всеми дарами и возможностями – и постепенно, мучительно их отбирала. Родившаяся в богатой русской дворянской семье, избалованная обожающими родственниками, она действительно обладала прекрасным голосом, но простуда, перешедшая в болезнь, закрыла ей дорогу на сцену. Удачное статусное замужество – традиционный и желаемый жизненный сценарий для девушек её круга – также не сложилось: репутация семьи Башкирцевой в светском обществе была неоднозначной.
Её судьбой стала живопись. Мария Башкирцева обучалась в Академии Родольфа Жюлиана и всего за семь лет невероятно активной работы (а ведь она не дожила и до 26 лет) создала более 150 картин, 200 рисунков, 35 пастелей и несколько скульптур. К ней приходит признание, и на некоторое время Башкирцева становится самой известной русской в Париже. Башкирцева участвует в парижском Салоне 1880 года (допуск художника к участию в Салоне сам по себе считался большим успехом) с картиной «Молодая женщина, читающая «К вопросу о разводе» А. Дюма», вызвавшей большой резонанс. «Кружок русских художников в Париже» под руководством А.П. Боголюбова избрал её своим членом, она дружит с художником Жюлем Бастьен-Лепажем, анонимно переписывается с Ги де Мопассаном. Она вступает в общество «За права женщин», публикует в газете «Ля Ситуайен» статьи на эту тему и записывает в дневнике: «Если бы я родилась мужчиной, то покорила бы Европу. Родившись женщиной, я истощила энергию на споры с судьбой и эксцентричные выходки».
Что дальше? Смерть в 1884 году от чахотки и могила на парижском кладбище Пасси. Посмертная выставка её работ в 1885 году прошла там же, в Салоне, где состоялся триумф художницы. В 1889 году полотна Башкирцевой были представлены на Парижской всемирной выставке, французское правительство приобретает её картины для музеев Франции. Её работы экспонировались в Лувре, а сегодня находятся в музее Орсэ, так же как в музеях России, музеях и галереях Австрии, Греции, США, Канады, Украины, Нидерландов, Сербии.
Единственная выставка произведений Башкирцевой в России прошла в Русском музее в 1929 году. Судьба её художественного наследия трагична: значительная часть работ, переданная из Русского музея в музеи Украинской ССР, была утрачена (возможно, погибла или была вывезена фашистскими войсками при отступлении) во время Великой Отечественной войны. Прекрасный и печальный образ художницы и её творчество могли остаться интересными только искусствоведам, но всё произошло так, как предсказала сама Башкирцева. Дневник, который она вела на французском языке с 14 лет, был впервые опубликован в Париже в 1887 м и принёс автору всемирную известность.
Дневник – безусловный бестселлер: автор – избалованная и самовлюблённая, восхищающаяся собственной красотой и талантами, мечтающая о любви, удачном браке и блестящей светской жизни, размышляющая о роли женщины в современном мире, стоически переносящая мучительную болезнь и продолжающая работать даже на пороге смерти – рассказывала о становлении личности и не оставляла читателей равнодушными. Задыхающийся, торопливый ритм дневника полностью передаёт лихорадочную энергию Башкирцевой, которая, словно предчувствуя краткость своей жизни, спешит «остаться на земле во что бы то ни стало...». Как написал Пьер-Жан Реми в «Предисловии к полному тексту «Дневника» Марии Башкирцевой», «…бесспорно создала фантастический «Дневник», ставший для юных дев всего мира на повороте столетий тем же, чем была «Исповедь» Руссо для тонких душ конца века просвещения».
Но «Дневник» читали не только «юные девы», и реакция на издание была полярной – от восторга до возмущения. Это было слишком искренне, слишком дерзко и даже вызывающе – тем более для молодой девушки.
На волне оглушительного успеха во Франции последовали переводы на все европейские языки и издания по всему миру – в США, Германии, Италии, Испании, Франции, Польше, Аргентине и других странах.
В России «Дневник» был переведён и увидел свет в 1893 году, сопровождаясь статьями британского премьер-министра Уильяма Гладстона и известного французского поэта Франсуа Коппе – почитателей таланта Башкирцевой. Лев Толстой «Дневник» не дочитал, Антон Чехов записал: «Читаю «Дневник» Башкирцевой. Чепуха, но к концу повеяло чем-то человеческим». Валерий Брюсов говорил: «Ничто так не воскрешает меня, как дневник Башкирцевой. Она – это я сам со своими мыслями, убеждениями и мечтами». Велимир Хлебников в своей литературной автобиографии «Свояси» писал: «Заклинаю художников будущего вести точные дневники своего духа: смотреть на себя как на небо и вести точные записи восхода и захода звёзд своего духа. В этой области у человечества есть лишь один дневник Марии Башкирцевой – и больше ничего».
Илья Репин так оценивал Башкирцеву: «По-моему, это была исключительная натура, конечно, недюжинная. Дерзость, отвага, самомнение в юные годы сопровождали многих гениальных людей. Она умерла так молода. А при такой кипучей идеями голове она, конечно, пошла бы гораздо дальше своего ментора Бастьена…»
Наступил ХХ век, но интерес к Марии Башкирцевой и её «Дневнику» не ослабевал. Марина Цветаева, посвятившая художнице свой первый поэтический сборник, писала: «А Марию Башкирцеву я люблю безумно, с безумной болью. Я целые два года жила тоской о ней. Она для меня так же жива, как я сама». Возможно, это было чувство, что художница по своему характеру, энергии и устремлениям опередила своё время и что не La Belle Йpoque, а эпоха модерна была в большей степени созвучна её личности. Открытость и страсть, с какими Мария Башкирцева размышляла о своей судьбе, о вопросах творчества, о поиске любви и счастья, поражали, привлекали всё новых читателей и превратили художницу в культовую фигуру.
Казалось бы, дневник прочитан… Однако в 1985 году из книги Колет Коснье стало известно, что 106 тетрадей дневника, на основании которых выходили многочисленные издания по всему миру, подверглись значительной цензуре со стороны матери, родственников и друзей Башкирцевой. Удалялись компрометирующие семью Башкирцевой факты и размышления, слишком откровенные для юной девушки «из хорошей семьи», – хотя и в сокращённом виде, дневник шокировал современников. Татьяна Швец, коллекционер и исследователь жизни и творчества Марии Башкирцевой, куратор выставки в Доме русского зарубежья, сообщила: ведётся работа по переводу полного авторского текста «Дневника» на русский язык.
Инна Пуликова Фото: архив Татьяны Швец