«Отошла поэзия от боли...»

Сибирь его родина. Там – «детства грустный обелиск»: разор в родном дому, арест и гибель отца – «врага народа», жизнь в «завьюженной Вселенной», когда «маленький да злой, раздёрганный сиротской долей... ночной зоритель огородов» всем детским сердцем привязываешься к неказистой героине будущей своей поэмы, благодарно названной её именем:

Корова! Друг мой несравненный,
товарищ памяти военной
и голодухи тыловой...
Вся как бы розовая, вся
как промокашка в мелких кляксах,
как школьное письмо моё,
она была пестра.

И как понятен в устах испытавшего всё это горестный укор иным нынешним «коллегам»:

Отошла поэзия от боли
за народ и занялась собой,
запаршивела от вольной воли,
перестала реять над толпой.

Поэт благодарно равнялся на тех, кому никогда не было «отпуска от всероссийских бед и забот», как Ярославу Смелякову и Виктору Астафьеву, например. Да и другие при чтении его стихов приходят на память имена. Скромное самоопределение: «Я тропинка двадцатого века» перекликается (во всяком случае – для меня) со сказанным в последней книге Михаила Дудина: «...был я малой переправой, в две жёрдочки, через ручей».

«Мало сделано, меньше – пройдено», – писал Преловский. Да как бы не так! Куда вернее иные строки:

Как волы в ярме, уверенно
пашут пашенку года.

Эта пашенка, или, как сказано в другом случае, делянка, вместила и лирику, и целый свод больших поэм, и огромное количество переводов поэтов Сибири и Кавказа, благодаря чему поистине «дошёл древний эпос и до нас».

А ведь после советских лет, с их морем разливанным переводных виршей, часто бесстыже халтурных (авось благодатная тема «дружбы народов» вывезет!), на долгие годы воцарился отлив. И ещё в самом начале нового века Преловский грустно и гордо написал:

Вот и тружусь на борозде забытой,
чтоб смог беспечный современник мой –
многоголосый и многоочитый –
сибирский мир почуять, как родной.

Для него это отнюдь не какая-то преходящая лихорадочная «кампания», а прямо-таки семейное, наследственное дело:

мой пращур, поп казачий, тихомолком
аж до Аляски всю Сибирь прошёл.
...Записывал поверья, песни, байки,
что смел ему сибирец приоткрыть…

Нет, есть, есть чем нам вспомнить поэта в дни его восьмидесятилетия!
Книга дописана. Точка поставлена.
Андрей ТУРКОВ

ВОТ И МАРТ

Вот и март ветровейный с незвонкой капелью,
прокатясь гололёдом, шумнул и притих,
уступая со скрипом дорогу апрелю
и наброски нестойких проталин своих.

А уж тот доведёт до ума эти планы:
битва с воинством снега, с его белизной, –
и подтопит дворы, и расквасит поляны,
и взойдёт тёмноствольной весной расписной.

Столько чёрного, зыбкого, ломкого цвета
никогда не бывает в природе: вот брешь,
чтобы свет заструился задолго до лета.
Я родился в апреле. Для светлых надежд.
2006

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Над горою туча, а около
непроявленно зреет дождь.
У скалы, у реки, у облака
дня рождения не найдёшь.

Но зато – одно состояние
становления, а за ним –
толь парение, толь сияние,
толь горения беглый дым.

Не томление в день рождения,
а к высотам привычный взъём:
Бог мой – жизни святое бдение –
дай продлиться в свете твоём!
19 апреля 2006

СОВЕТ

(Всеволод Иванов)

Я не думал, что так надолго
он вселит свою дерзость в меня,
что ещё и до этого дня
вера, ставшая чувством долга,
укрепляет меня, ведёт,
сна и отдыха не даёт.

А всего-то ведь два-три слова,
что успехи – всё впереди,
что строку не жалей, труди,
и что эпос – всему основа, –
так Иванов сказал тогда.
Дал совет на жизнь, навсегда.
2008

НАВСТРЕЧУ

Я выхожу тебе навстречу
с опереженьем в двадцать лет,
и если я тебя не встречу,
то ты мой обнаружишь след
не на земле, куда глядишь ты,
заботой согнута земной,
а в небесах, куда взлетишь ты,
но через двадцать лет – за мной.
2002

ВСЕГО ЛИШЬ

Потребовалось жизнь прожить всего лишь,
чтоб уяснить, что ты земная связь
души и духа, и не приневолить
судьбу кривиться: рея и струясь,
возносится к небесному чертогу
жизнь напрямик, и если в строчке есть
томленье духа, значит, что и здесь
проходит путь от плоти к Богу.
1999

ОТРАДА

Поэзия! Моя отрада,
ей государство вновь не радо:
забота, благо и награда
её не балуют, не ждут.
Но терпит хлад и неуют.
Пусть ей живётся таровато,
самодовольно, рифмовато,
чем забывать в беде собрата
и службу истине, что свято.
Крутеньки будни, праздник крут.
Да будь мягка она, как вата,
пусть и без хищной хватки хвата,
не как сто лет назад – крылата,
добром и верою чревата,
и славит не воров, но – труд:
вот от неё что людям надо.
А к правде всё рано придут.
Стихи, стихи, моя отрада,
от вечной пошлости ограда.
Слова напреют и попрут:
как семена, которым надо
на свет, к теплу, – дерзай, рассада!
Так вызревай, моя отрада,
тебя не только я, все ждут.
2007

ДЕТСТВО

Детство? Было! Вопреки всему
радовалось, пелось и смеялось.
Задавалось сердцу и уму
множество задач, лишь не сменялась
власть: она стояла как гора –
тёмною бывала на рассвете,
на закате – чёрной, свет костра
колебал, сгущал оттенки эти.
Множество задачек жизнь дала,
юность ни одной не разгадала:
шёл и шёл, куда судьба влекла,
делал дело, и казалось мало,
мало отпустил Всевышний мне.
Сколько перепробовал дорог я,
выпавших на долю, – всё вчерне,
а не набело свершил, что мог я.
Ни одной избёнки не собрал,
деревца не высадил, а также
полностью не обошёл Байкал,
и немеют плечи от поклажи.
2008

В НАШЕЙ ПАМЯТИ

Родина – во многом память, ибо
только там лишь могут навсегда
удержаться дом, кривая ива,
а над ней рассветная звезда.

Много в нашей памяти иль мало
остаётся до последних дней,
главное, чтоб ивушка стояла
и звезда сияла бы над ней.
2006

* * *
Хотел бы в гавани неброской,
капризы лёгкие терпя,
неторопливой, стариковской
любовью радовать тебя.
Чтоб средь счастливых и напрасных
дней и забот моих, твоих
вдруг выпадал нежданный праздник –
вздох облегченья на двоих,
чтоб также ты немолодая,
устав от жизненных потерь,
смущеньем поздним расцветая,
стелила общую постель,
и чтобы мне тебя коснуться –
как счастье было бы и грех,
и милость божия – проснуться
вдвоём, в слезах, вдали от всех.
2000

ВЫ ЗНАЙТЕ

Вы знайте: жалость не к добру,
не стоит подновлять руины.
Не помогайте, сам помру,
когда слетятся херувимы.

Была судьбина по плечу.
Я жил, а не играл словами.
И улечу, и прилечу,
и долго-долго буду с вами.

С неведомыми, с вами, я
ещё пройдусь по книжным полкам,
как по задворкам бытия
при жизни: с радостью и с толком.
2008

ПАМЯТИ СВЕТЛАНЫ КУЗНЕЦОВОЙ

Это твой, ровесница моя,
день рожденья. Что же, сдвинем числа
около кувшина бытия,
запотевшего от стужи смысла.

Как ты с Богом там наедине?
Над какими безднами витаешь?
Что ещё, ворожея, ты мне
и России нашей нагадаешь?

Из небесной тайны ледяной,
Знак подав по-прежнему печальный,
вечностью ты чокнешься со мной,
словно штучной рюмочкой хрустальной.
14 апреля 2004 г.

НУ-КА, СЛОВО

Ну-ка, слово, не охай, не кисни,
Тёмным не затеняй окоём...
Не о смерти – о жизни, о жизни
на два голоса мы воспоём.

Будет песенка тихой, неновой,
что-нибудь о несчастной любви,
чтобы грусть обернулась основой
для терпения: плачь, но живи!

Это наше исконное свойство:
если больно и тяжко дышать,
песню, без суеты и геройства,
на побывку к душе приглашать.
2008

ЧЕТЫРЕ ПРОСЬБЫ

Всего четыре просьбы к Богу –
и счастлив был бы я вполне.
Во-первых, не криви дорогу,
какую уготовил мне.

А во-вторых, не дай упиться
всем, что избрал я для себя:
влюбляться, странствовать, трудиться,
быть сам себе – царь и судья.

А в-третьих, так же и в-четвёртых:
не тенью – на своих двоих
дай добрести до мира мёртвых
и возвратиться в мир живых.
2006