Александр Рязанцев
Эдуард Веркин. Сорока на виселице.
– М.: Эксмо, Inspiria, 2025. – 512 с. – 7000 экз.
В наше время, полное парадоксов, вооружённых конфликтов, неуверенности в завтрашнем дне, всё чаще начинаешь задумываться о мире. Вот что было бы, не будь ни войн, ни распрей, ни угнетения, вызванного противоречивыми ежеминутными новостями? Возник бы мир, основанный на принципах справедливости, разделяемых его жителями. И каким бы оказался такой мир?
Неимоверно скучным.
Собственно, на такие мысли наводит новый роман Эдуарда Веркина «Сорока на виселице» про смотрителя заповедника из недалёкого мирного будущего, которого отправляют по жребию в некое Большое Жюри. Начала его работы герой терпеливо ждёт наравне с остальными делегатами – библиотекаршей и чудаковатыми учёными, напоминающими героев «Теории большого взрыва», и, конечно же, не дождётся. По сути, это «В ожидании Годо» Беккета в космосе.
«Сорока на виселице» вошла в короткий список литературной премии «Большая книга» и, казалось бы, стала очевидным фаворитом – большой, написанный под влиянием братьев Стругацких и Станислава Лема роман, который даже стал героем интернет-мема, нарисованного нейросетью, где русский богатырь несёт флаг с надписью «За Веру и Веркина!» Под Верой определённо имеется в виду Вера Богданова, чей роман «Семь способов засолки душ» также вошёл в короткий список премии (о ней я писал в «ЛГ» № 28, 2025). Такая ставка вполне обоснована: в современной российской литературе уже не так просто найти автора, который старается писать о серьёзных, глобальных проблемах – вроде той, что было бы, наступи в нашем мире утопия.
Веркин в «Сороке на виселице» действительно поднимает такой вопрос. Однако, судя по смысловому содержанию романа, делает всё, чтобы уйти от ответа – отчего роман, из которого могла бы получиться ёмкая, увлекательная повесть (собственно, Веркин на таких повестях изначально и сделал себе имя), превращается в унылую многостраничную галактическую бродилку по вымышленной планете, наполненную различными внутренними микросюжетами и литературными аллюзиями (от борхесовских рецензий на несуществующие книги до «Триумфальной арки» Ремарка) и которая, будто нейросеть, по ходу действия создаёт всё больше и больше историй и таких аллюзий, никак не развивая и без того куцый сюжет. Уходов в сторону настолько много, что даже теряется уверенность, ради чего Веркин написал свой роман – чтобы ответить на волнующий его вопрос или поиграть в литературные игры. Автор доходит до того, что оставляет отсылку даже на свою коллегу по шорт-листу «Большой книги» Анну Баснер, написавшую крепко сбитый, хоть и неидеальный роман «Парадокс Тесея»: «Я вдруг подумал, что никогда раньше не видел руин. На Земле сохранилось некоторое количество руин, но это все древнеримские, древнегреческие, мезоамериканские, исторические, одним словом, новых нет, и неоткуда им взяться, а старые… Сложно поверить, что настоящие. Все руины неоднократно реконструировали. Тесея ли этот корабль».
Несмотря на сюжетную избыточность, Веркин даёт очень точный и аргументированный ответ на вопрос, каким бы был мир без конфликтов. «В искусстве нашего века вновь появилась скука, – рассуждала Мария. – Я имею в виду скуку как некий феномен, переживание, состояние. Скука в музыке, живописи, литературе двух предыдущих столетий отсутствовала практически полностью, более того, считалась неприличной. Землянину не полагалось скучать, землянину полагалось стремиться. И мы стремились, в науке, в искусстве, в космосе. Однако потом что-то произошло…»
Возможно, скука, о которой пишет Веркин, вызвана приходом цифровой эпохи и связанной с ней фрагментацией и атомизацией общества, информационной избыточностью. Поиск информации и рабочие процессы ускоряются, становятся более предсказуемыми, а потому скучными. Отсюда и возникает апатия, усиливаемая общей неуверенностью человечества в завтрашнем дне. И эта апатия особенно сильно чувствуется на фоне романа, который написан намеренно утопичным и который своим спокойствием, бесконфликтностью и отстранённостью наглядно показывает, что утопия невозможна, потому что она неимоверно скучна. Развитие двигают конфликты. Потому гораздо интереснее читать антиутопии – таков грустный парадокс человеческого счастья.