Ольгерд Бахаревич. Собаки Европы: Роман. – М.: Время, 2019. – 768 с. – 2000 экз.
Каждый из шести романов, собранных под одной обложкой, можно читать и по отдельности. Но тема, возникшая в одном из них, вдруг проклёвывается в другом и в третьем. Приём интересный, хотя и не новый. Сам автор заявляет, что это «роман обо всём. Обо мне, о вас всех. О Беларуси, Европе, мире, национализме, иллюзиях, любви, поэзии, ненависти, языке, власти, манипуляциях, о нашей силе и слабости, о сексе и о смерти, о литературе и волшебстве». Соглашусь с одним исключением – ничего о любви в толстой и интересной книге не нашёл.
Да, книга интересная, но, как говорится, на любителя. Почему? Да потому, что лирический герой «головного» романа декларирует: «Я всегда верил в сумасшедших. Наверное, это и есть то, что ещё удерживает меня на свете… В каждой человеческой общности… всегда найдутся те, кто всё будет делать не так. Или хотя бы что-то. «Не так» живёт и герой романа. Ему сорок лет, но он не работает, кормится на деньги матери и бабушки. Занимается тем, что создаёт новый, искусственный язык. Только не сравнивайте его с изобретателем эсперанто Лазарем Марковичем Заменгофом. Персонаж «Собак Европы», напротив, ставит своей целью отгородиться от всех людей.
Но это минский «интеллигент» (кавычки ставлю потому, что рука не поднимается назвать интеллигентом паразита и тунеядца). А вот герой другого романа – деревенский пацан по кличке Молчун. Он тоже отделён от всех остальных людей. Как он смотрит на своих односельчан? «Иногда ему казалось, что он живёт среди зверей. Которые однажды вышли из леса. Порычали друг на друга денёк-другой, но потом спохватились и решили, что лучше им притвориться, будто они люди». Однажды пацан сидел за столом и страдал от того, что от женщин «запах дикий, жуткий: волчицы, кошки, даже тараканихи. Его передёрнуло. Захотелось убежать из-за стола, спрятаться, забиться в нору и не вылезать, пока из леса охотники не выйдут и не перестреляют всю эту самонадеянную живность».
Какой выход видит этот странный пацан из своего страшного существования? Бахаревич позаимствовал выход в классическом произведении шведской писательницы Сельмы Лагерлёф «Путешествие Нильса с дикими гусями». Молчун подобрал раненого дикого гуся, держит его у себя в курятнике, холит и лелеет, проводит с ним всё свободное время и мечтает стать маленьким-маленьким, чтобы, сев верхом на птицу, однажды улететь из ненавистной деревни. Это и происходит.
Интересней всего, на мой взгляд, заключительный роман «Собак Европы». В нём завершается детективный по сути сюжет романа, начинающийся на первых страницах с того, что в берлинском отеле умирает человек без документов, оставив после себя рукописную книгу на неизвестном языке и птичье перо. Попытка идентифицировать покойного ведёт сыщика по городам всей Европы – от Парижа до Минска. (Подробнее говорить не буду, чтобы читатель не утратил интерес.) Но в этой части романа (или, если угодно, шестом романе книги) действие происходит в 2050 году, довольно подробно рассказывается о жизни в Западной Европе и о геополитической картине мира. В чём-то это напоминает «1984» Оруэлла, начиная с того что в обоих романах действие происходит через три десятилетия после их написания.
Ольгерд Бахаревич рисует нам Западную Европу, в которой, право же, не хотелось бы жить. Ушли в прошлое книги, литература, искусство. «Нет на свете большего стыда, чем быть поэтом», – говорит один из персонажей романа. И действительно, если кто-то признаётся в этом «грехе», над ним изощрённо издеваются. Таковы развлечения в Европе-2050. Ну, а то, что почти все мужчины носят детали женского туалета, что гомосексуализм – норма, это уж само собой.
С Оруэллом книгу роднит и геополитика. По Бахаревичу, Райх (Российская империя) железным занавесом отгородился от Запада. Писатель подробно представляет лишь одного жителя Райха. Это пятнадцатилетний юноша Виктор Баум. Вот его взгляды: «Я никогда не был за границей. Но знаю, что хочу жить там. (Хочу) уехать и писать стихи. По-немецки, и стать там знаменитым поэтом. Здесь – душно. Здесь – страшно. Здесь некому читать и писать не для кого». (Там) «я готов даже мыть посуду и драить туалеты, лишь бы жить не здесь. Готов жить в дешёвых отелях – и писать, писать. Всем назло написать то, что здесь никогда никто не оценит. Никто... Иногда я думаю – зачем мне Европа? Я её уже выдумал… Это дадаисты, Набоков, Паунд, Стайн, Джойс, Вулф, Кафка, фон Штукар, Сильвия Плат, Ходасевич. Мандельштам – и дальше… Вот моя Европа».
Начитанность пятнадцатилетнего паренька, конечно, впечатляет, но весь его настрой, простите, смешит. И вызывает жалость (немало таких «непонятых гениев» драят туалеты за рубежом). Но герой Бахаревича, к счастью, не из их числа. Он раздумал оставаться на Западе и вернулся домой – без единого сувенира, но с чемоданом книг. А дальше – доучился, отслужил в армии, работал переводчиком. И писал – на иностранных языках «странные, бессмысленные тексты, прочитать которые нормальному человеку было не под силу». Умер, не дожив до старости. Это, думаю, всё же лучше, чем драить туалеты где-нибудь в Берлине. Писатель не разжёвывает, но, судя по тому, какой он изобразил «Европу будущего», Виктор Баум поступил правильно.