«Поэзия умирает», – заявляет А. Анисимов в «ЛГ». И далее: «Да здравствует цензура – колыбель настоящих поэтов!»
Анисимов уверен, что настоящий поэт должен всегда подвергаться гонениям и что за это его нужно жалеть. А сегодня нет гонений – следовательно, нет поэзии.
Но давайте посмотрим внимательнее на тот момент нашей недавней истории, когда была вынута «цензурная затычка изо рта литературы». Мы увидим, что немало достойных книг достойных авторов лежало неизданными в столах и на чердаках под гнётом цензуры. Однако «немало» – это лишь для тех нескольких лет, в течение которых они были опубликованы. Если распределить это количество книг на тот период, за который они были написаны, то окажется, что это лишь чуть больше, чем совсем ничего. И при этом – ничего великого среди них. Всё великое в столах не лежало, так же как и почти всё просто достойное.
То есть «гонимых» советская, как и царская, цензура гоняла почти исключительно по делу, не допуская к публикации низкосортную литературу.
Пожалуй, нужен пример. О хрестоматийных «Тихом Доне», «Часе быка», «Одном дне Ивана Денисовича» говорить не буду (ефремовский «Час быка» был запрещён, да, но перед этим он таки вышел стотысячным тиражом).
Мой пример сугубо провинциален – роман «Красные петухи» Константина Лагунова, появившийся в конце 70-х. Роман о Тобольском кулацком восстании 1920–1921 годов. Книга, на мой взгляд, куда более антисоветская, точнее – антибольшевистская, нежели тот же «Час быка». Однако роман вышел в журнале «Урал», затем отдельной книгой, через несколько лет вышло переиздание – и ничего, никаких репрессий, автор даже остался во главе областной организации Союза писателей.
А с Алексеем Анисимовым я согласен вот в чём. Цензура всё-таки имела на литературу положительное действие – хорошие книги становились ещё лучше, ибо писателям приходилось больше работать над словом. Но работать не для того, чтобы скрыть «нечто», а наоборот – чтобы лучше раскрыть то, о чём и пишутся книги.
, блогер, ЕКАТЕРИНБУРГ