Из республик СССР после его развала у нас меньше всего знают о Туркмении, иногда представляют её себе даже шаржированно. Трудовых мигрантов оттуда почти не встретишь – в отличие, например, от Узбекистана, Кыргызстана, Таджикистана, с Туркменистаном у РФ нет безвизового режима. На бытовом уровне многие считают, что Туркмения унаследовала от советской эпохи тоталитаризм с культом личности вождя и много такого прочего. Но живут-де туркмены хорошо, обладают огромными запасами природного газа, чем и пользуются. Как на самом деле? И почему не все туркмены прижились дома?
Сначала о свободах. Да, в этой стране запрещены несанкционированные собрания, митинги, выражение несогласия с действиями власти, в области вероисповедания главенствует ислам. Есть совсем удивительные запреты – скажем, на автомобили чёрного цвета для обычных людей или на рекламу молочных смесей для кормления детей. Русскую речь в Туркмении теперь услышишь редко, а русское интернет-сообщество – одно из самых малочисленных на постсоветском пространстве, с каждым годом сокращается. В 2003-м руководство Туркменистана в одностороннем порядке отменило двойное гражданство (соглашение о нём подписали Ельцин и Ниязов в 1993-м). В такой ситуации жизнь людей усложняется бюрократическими процедурами оформления виз при желании навестить родственников.
который возглавлял МИД РФ с осени 1998 года до марта 2004-го
EDUARD PESOV / ИТАР-ТАСС
Туркмены чаще всего ездят на заработки в Турцию, с которой действует безвизовый режим и есть богатое историческое прошлое – турки и туркмены потомки огузов. Несмотря на ощутимое влияние Турции, важный партнёр страны – КНР, посольство которой самое многочисленное. Немало инвестировав в туркменскую экономику при Туркменбаши, Китай крепко повязал страну контрактами на поставку природного газа. США не отстают от КНР по влиянию, наращивают присутствие своих компаний. Однако помимо инвестиционного пряника с начала двухтысячных американцы используют и кнут в виде санкций из-за нередких случаев нарушения прав человека в Туркмении.
Дворцовый беломраморный стиль помпезного Ашхабада резко контрастирует с юртами в сельской местности. И юрты эти – не историческая реконструкция, а самое что ни на есть постоянное жильё множества семей. Туркменистан живёт в значительной степени за счёт экспорта энергоресурсов, поставляя газ, по запасам которого страна четвёртая в мире после Ирана, России и Катара. И всё же большая часть населения выживает за счёт труда в сельском хозяйстве.
Иногда в российских СМИ появлялась информация об уголовном преследовании граждан Туркмении по политическим мотивам. Чаще об этом писали в первые годы туркменской независимости, но тема не ушла из реальной жизни и после смерти многолетнего «отца нации» Сапармурата Ниязова и начала правления нынешнего покровителя и лидера страны Гурбангулы Бердымухаммедова. По оценке международной неправительственной организации Transparency International, Туркменистан относится к странам-лидерам по уровню коррумпированности, а по мнению «Репортёров без границ», занимает последнее место по свободе СМИ (стоит отметить, что данные этих организаций не всегда объективны, но тем не менее они есть. – Ред.).
Как бы там ни было, при Ниязове и позже некоторые граждане Туркменской Республики выбирали для проживания другие страны, куда удавалось безвизово въехать на работу или на отдых по туристическим визам, если не было другой возможности покинуть страну. Немало туркмен оказалось и в России, с которой есть общее прошлое, понятный русский язык, на котором поколение назад люди общались в СССР как на общегосударственном. Были среди приехавших и политические беженцы.
Меня давно интересовала судьба одного такого диссидента, если использовать это слово. Ведь он был не рядовым гражданином, а главой МИДа страны. Ранее выпускник журфака МГУ работал корреспондентом АПН за рубежом, позже – в посольствах СССР в Индии и Пакистане. Квалифицированный специалист был замечен и руководителем получившего независимость Туркменистана.
Помню, как наша общественность была удивлена, когда стало известно (шёл 2002 год), что по приказу Сапармурата Ниязова арестовали и обвинили в покушении на жизнь президента Туркмении (т.е. Ниязова) министра иностранных дел республики Бориса Оразовича Шихмурадова. Правда, незадолго до того он уже был подвинут с этого поста на должность главы Национального олимпийского комитета. Опала, конечно, не была случайной. В ноябре 2001 года Шихмурадов заявил о переходе в открытую оппозицию Ниязову и возглавил Народно-демократическое движение Туркменистана. Это ему дорого стоило. Его приговорили к пожизненному заключению. Дальнейшее достоверно не известно. По некоторым сведениям, Шихмурадов отбывал наказание в тюрьме для особо опасных преступников Овадан-Депе и умер в заключении в 2007 году (по другим данным – был убит в тюрьме БЛ-Т/5 в городе Туркменбаши между апрелем 2003 и ноябрём 2005 года). Много позже, в 2014-м, Комитет ООН по правам человека признал, что права Шихмурадова были нарушены несправедливым судебным разбирательством и содержанием его без контакта с внешним миром.
Сразу после задержания Шихмурадова стали преследовать и его близких. Опасаясь за свои жизни, некоторые из них перебрались в Москву.
История опального министра не давала мне покоя, но лишь недавно удалось связаться с его двоюродной племянницей – Ольгой Сердаровной Шихмурадовой. Она дала согласие на разговор.
– Каким вам запомнился Борис Оразович?
– Семья, как и его друзья, относилась к нему с большим уважением. Он был образованным, высококультурным человеком. И очень отзывчивым. Если к нему обращались за помощью, он не подходил к просьбам формально. Был человеком открытым, демократичным, что называется, не баем. При всей занятости вникал в проблемы, даже если они были далеки от сферы его компетенции. Но были у дяди и недруги, завистники. О том, что против него завели уголовное дело, он узнал, будучи с официальным визитом в Японии. Друзья предлагали ему не возвращаться домой, обещали помочь с переездом в другую страну. Он отказался, сказал, что готов бороться за правду до конца и постоять за своё доброе имя. Когда через Турцию и Узбекистан добрался до Ашхабада, семья его даже не увидела. Арест, приговор, разлука… До сих пор о нём мы ничего не знаем доподлинно.
– Но и вам пришлось тогда нелегко?
– Да. И знакомые дяди помогли нам собрать вещи первой необходимости и перебраться за границу. Сперва отец рассматривал возможность выезда в Данию, но мы не знали ни местного языка, ни традиций. Выбор пал на Москву.
– И как встретила Россия?
– Непросто было. Родители потратили много сил, чтобы убедить работников миграционной службы в необходимости предоставления им статуса беженцев, а не претендентов на временное убежище. Служащие миграционного ведомства уверяли, что «в вашей стране, возможно, всё скоро нормализуется и вы захотите вернуться обратно». Но мы осели здесь. Поначалу были проблемы. И всё же, поскольку мои родители врачи, нашлась хорошая работа, а позже, через несколько лет, удалось получить квартиру.
Я ходила в обычную московскую школу. Не могу сказать, что ко мне плохо относились. Иногда неприязнь проявляли просто невоспитанные ребята, которые получали двойки-тройки и завидовали более успешным сверстникам, задирались. В отношении меня цеплялись и к среднеазиатской внешности. Но это лишь эпизоды, не система.
…История семьи Шихмурадовых важна ещё и потому, что, по свидетельству экспертов общественной организации помощи беженцам и вынужденным переселенцам «Гражданское содействие», в РФ практически невозможно получить политическое убежище. В законодательстве такой статус предусмотрен, но за последние 23 года он никому не предоставлялся.