К 100-летию классика армянский поэзии Амо Сагияна (1914–1993)
- Муки творчества – великое счастье… Человек – единственное творение природы, которому даны способность творить и испытывать радость творения.
- Годы мои отяжелели, но поэзия не отпускает меня. Наверно, это мой последний грех, который должен волочить до последних моих дней.
- Первая строка приходит от Бога. А дальше твоя задача – написать другие на этом уровне…
«Очень многие стихотворения Амо Сагияна неискушённому читателю (а также и неискушённому критику) могут показаться лишь простыми описаниями природы, живописанием натуры. Здесь хочу процитировать по памяти слова Аркадия Гайдара – «наступит время, когда о нас скажут, что мы хитро прикидывались детскими писателями, для того, чтобы высказать большие и сложные истины, раскрыть людские трагедии». Амо Сагиян тоже подчас «хитро» прикидывается пейзажистом, чтобы высказать очень значительные, сложные и серьёзные мысли. Отнюдь не умаляя значения пейзажа и глубоко уверенный, что если пейзаж – подлинное произведение искусства, то он перестаёт быть только пейзажем и становится зеркалом души человека, я тем не менее считаю, что основной жанр Амо Сагияна не пейзаж, а портрет. Портрет утёса и деда, портрет вола и шиповника, а обобщая – всей Армении, армянина, собирательный портрет армянского народа. И эти безыскусные портреты, созданные сдержанными, скупыми средствами, одновременно так монументальны, что напоминают мне знаменитых львов Гегарда, барельефы Ахтамара и других армянских храмов. К слову сказать, эти сжатые, лишённые каких-либо излишеств поэтические строки Амо Сагияна кажутся созданными для того, чтобы их высекли на камне. А высекать на камне не так легко, и наши предки выбирали для запечатления в камне самые нужные, самые сжатые и самые ёмкие слова. Этому принципу следуют и лучшие творения Сагияна».
Ваагн ДАВТЯН (из предисловия к книге «Амо Сагиян. Лирика», 1989 г.)
Амо Сагиян
Амо Сагиян (Амаяк Саакович Григорьян) (1914, Лор, Сюник, Армения – 1993, Ереван) – поэт. Участник Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.) Автор более 30 поэтических сборников, первый из которых – «На берегу Воротана» был издан в 1946 г. В 1975–1976 гг., а также в 1984 и 2011 гг. издавались «Избранные сочинения». За сборник «Сезам, откройся» в 1972 г. Сагиян был удостоен Госпремии Армянской ССР.* * *
Утёсы и скалы стоят на постах
У вечности, словно вопросы.
Я – трепет и дрожь на холодных устах,
На ваших уступах, утёсы.
Стоите вы в позах седых королей,
Века, не меняясь в лицах,
Я – капля росы на изгибах бровей,
На ваших гранитных гробницах…
Содружество ваших испытанных плеч
Века без усилия тащат,
И вам, несгибаемым, Время беречь.
Вы – вечны, а я – уходящий.
Но если у вас в непомерной дали
Возникнет тоска к непокою,
Зовите! – Я встану из грешной земли
Под вашей гранитной пятою.
* * *
Гора в обьятиях горы.
Ущелье спит в ущелье.
Следы чудовищной игры –
Камней коловращенье.
Откос ложится на откос,
Как каменная шкура.
И над откосами утёс
Возносится понуро.
Его замшелый панцирь груб,
Сползает по карнизу,
Дуб на вершине словно чуб,
И – ежевика снизу.
Стоит утёс. Молчит утёс,
Тяжёлый лоб нахмуря.
Он в каменную лаву врос,
Как каменная буря.
Он вдаль пытается шагнуть,
В далёкую дорогу,
Но клонит голову на грудь
И опускает ногу.
Стоит у бездны на краю,
Обдумывая действо,
И смотрит на семью свою,
На гордых гор семейство.
На мир, прогретый солнцем весь,
На облака, на реки –
На мир, который был и есть
Арменией вовеки.
Перевёл Михаил ДУДИН
* * *
Мне ведомо, что истинно, что ложно.
Я всё считаю – просчитаться можно.
Во мне и сердце бьётся осторожно,
Совсем не так, как билось в двадцать лет.
К тем относясь с презреньем, к тем с почтеньем,
Я никого не жгу своим гореньем,
За дело не берусь с чрезмерным рвеньем,
Не жду удач я, избегаю бед.
Мне не о чем мечтать – всего довольно.
Бывает слишком редко сердцу больно,
Оно даёт вовлечь себя невольно
Лишь в ту игру, где проигравших нет.
Свои дела я не решаю разом,
Не верю пылким, но поспешным фразам,
Я успокоился, окреп мой разум,
Я стал степенен, потому что сед.
Чем надо – всем давно я обладаю,
Что не дано, о том не помышляю.
Былых безумств уже не совершаю,
Как будто бы всё есть, а счастья нет!
Перевёл Наум ГРЕБНЁВ
ВОРОТАН*
Ложится небо синью первозданной
На снежных гор курчавый завиток.
Внизу бушуют волны Воротана,
Разбрасывая воду и песок.
Вода ли, сумасшествуя, взбесилась,
Иль небо, с миром потерявши связь,
На голову высоких гор свалилось
И ниже устремляется, катясь?
Фонтаном брызг, кипящим ливнем пены
Вода потока тяжестию всей
Бросается на каменные стены,
Как стая перепуганных гусей.
Бушуя и шумя, ты выйдешь к морю,
Пробивши путь средь камня и песка,
С безоблачностью дня и неба споря,
Сестра поэта, чудная река.
Рождай в ущельях отзвук неустанный,
Из пропасти подпрыгивая ввысь,
Спеши вперёд, теченье Воротана,
Зови и увлекай, и вечно мчись.
_________________
*река в Армении
Утёсы и скалы стоят на постах
У вечности, словно вопросы.
Я – трепет и дрожь на холодных устах,
На ваших уступах, утёсы.
Стоите вы в позах седых королей,
Века, не меняясь в лицах,
Я – капля росы на изгибах бровей,
На ваших гранитных гробницах…
Содружество ваших испытанных плеч
Века без усилия тащат,
И вам, несгибаемым, Время беречь.
Вы – вечны, а я – уходящий.
Но если у вас в непомерной дали
Возникнет тоска к непокою,
Зовите! – Я встану из грешной земли
Под вашей гранитной пятою.
 |
| Художник Мартин Акоглян. «Говорящие скалы» |
Гора в обьятиях горы.
Ущелье спит в ущелье.
Следы чудовищной игры –
Камней коловращенье.
Откос ложится на откос,
Как каменная шкура.
И над откосами утёс
Возносится понуро.
Его замшелый панцирь груб,
Сползает по карнизу,
Дуб на вершине словно чуб,
И – ежевика снизу.
Стоит утёс. Молчит утёс,
Тяжёлый лоб нахмуря.
Он в каменную лаву врос,
Как каменная буря.
Он вдаль пытается шагнуть,
В далёкую дорогу,
Но клонит голову на грудь
И опускает ногу.
Стоит у бездны на краю,
Обдумывая действо,
И смотрит на семью свою,
На гордых гор семейство.
На мир, прогретый солнцем весь,
На облака, на реки –
На мир, который был и есть
Арменией вовеки.
Перевёл Михаил ДУДИН
* * *
Мне ведомо, что истинно, что ложно.
Я всё считаю – просчитаться можно.
Во мне и сердце бьётся осторожно,
Совсем не так, как билось в двадцать лет.
К тем относясь с презреньем, к тем с почтеньем,
Я никого не жгу своим гореньем,
За дело не берусь с чрезмерным рвеньем,
Не жду удач я, избегаю бед.
Мне не о чем мечтать – всего довольно.
Бывает слишком редко сердцу больно,
Оно даёт вовлечь себя невольно
Лишь в ту игру, где проигравших нет.
Свои дела я не решаю разом,
Не верю пылким, но поспешным фразам,
Я успокоился, окреп мой разум,
Я стал степенен, потому что сед.
Чем надо – всем давно я обладаю,
Что не дано, о том не помышляю.
Былых безумств уже не совершаю,
Как будто бы всё есть, а счастья нет!
Перевёл Наум ГРЕБНЁВ
ВОРОТАН*
Ложится небо синью первозданной
На снежных гор курчавый завиток.
Внизу бушуют волны Воротана,
Разбрасывая воду и песок.
Вода ли, сумасшествуя, взбесилась,
Иль небо, с миром потерявши связь,
На голову высоких гор свалилось
И ниже устремляется, катясь?
Фонтаном брызг, кипящим ливнем пены
Вода потока тяжестию всей
Бросается на каменные стены,
Как стая перепуганных гусей.
Бушуя и шумя, ты выйдешь к морю,
Пробивши путь средь камня и песка,
С безоблачностью дня и неба споря,
Сестра поэта, чудная река.
Рождай в ущельях отзвук неустанный,
Из пропасти подпрыгивая ввысь,
Спеши вперёд, теченье Воротана,
Зови и увлекай, и вечно мчись.
_________________
*река в Армении
Перевёл Борис ПАСТЕРНАК
* * *
Мчатся бурные реки твои по-армянски,
С гор слезами сбегают ручьи по-армянски,
По-армянски твоя расцветает весна.
В рощах – говор и пенье пичуг по-армянски,
В пашню крепко врезается плуг по-армянски,
По-армянски нетленны твои письмена.
Глубь рассветных небес горяча по-армянски.
Столкновенье согласных звучат по-армянски,
По-армянски взрываясь, звенит, как струна.
Кузнецов твоих руки крепки по-армянски,
На полях зеленеют ростки по-армянски,
По-армянски таится в камнях тишина.
Сколько раз ты, казалось, из рук уплывала,
Но ты нашей осталась, и ввысь, как бывало,
По-армянски возносится гор крутизна.
Вздох теснин твоих скорбен и тих по-армянски,
Чтим почивших страдальцев твоих по-армянски,
По-армянски печаль твоя мне суждена.
Лишь бы всё, чем живу, чем дышу, сохранилось.
И потом – что ни сталось бы, что б ни случилось –
Будут плакать ручьями снега по-армянски,
Будут вёсны вбегать на луга по-армянски –
По-армянски – вовеки, во все времена.
Перевела Мария ПЕТРОВЫХ
УТЁС
Тяжело сидит утёс в ущелье –
Посредине детства моего.
Пот ручьём со лба его струится,
И с плечей свисают мох и плющ.
Он сидит, надев, как шапку, небо,
И приберегает в рукаве
Каждому какой-нибудь подарок:
Облачку приблудному – карниз,
Голубю лесному – горстку зёрен,
А косуле горной – тишину.
Путнику, уставшему с дороги,
В стужу он даёт своё тепло,
А в жару – зелёную прохладу
Или воду, пахнущую льдом.
Духу древнего гостеприимства
Он не изменяет никогда:
Каждого по-царски одаряет,
Ничего не требуя взамен.
Он, как патриарх, сидит в ущелье,
По густым бровям его течёт
Рыхлая и медленная туча.
Я смотрю сквозь дымку на него
С обожанием единоверца.
Я смотрю, смотрю – и острый ком
К горлу подступает… С подбородка
Тень свисает чёрной бородой
На сухую грудь… И брезжит сходство
С кем-то очень близким. Чёрт возьми,
Ну, конечно, с дедом Хачипапом…
Он на деда старого похож!
Перевёл Олег ЧУХОНЦЕВ
Мчатся бурные реки твои по-армянски,
С гор слезами сбегают ручьи по-армянски,
По-армянски твоя расцветает весна.
В рощах – говор и пенье пичуг по-армянски,
В пашню крепко врезается плуг по-армянски,
По-армянски нетленны твои письмена.
Глубь рассветных небес горяча по-армянски.
Столкновенье согласных звучат по-армянски,
По-армянски взрываясь, звенит, как струна.
Кузнецов твоих руки крепки по-армянски,
На полях зеленеют ростки по-армянски,
По-армянски таится в камнях тишина.
Сколько раз ты, казалось, из рук уплывала,
Но ты нашей осталась, и ввысь, как бывало,
По-армянски возносится гор крутизна.
Вздох теснин твоих скорбен и тих по-армянски,
Чтим почивших страдальцев твоих по-армянски,
По-армянски печаль твоя мне суждена.
Лишь бы всё, чем живу, чем дышу, сохранилось.
И потом – что ни сталось бы, что б ни случилось –
Будут плакать ручьями снега по-армянски,
Будут вёсны вбегать на луга по-армянски –
По-армянски – вовеки, во все времена.
Перевела Мария ПЕТРОВЫХ
УТЁС
Тяжело сидит утёс в ущелье –
Посредине детства моего.
Пот ручьём со лба его струится,
И с плечей свисают мох и плющ.
Он сидит, надев, как шапку, небо,
И приберегает в рукаве
Каждому какой-нибудь подарок:
Облачку приблудному – карниз,
Голубю лесному – горстку зёрен,
А косуле горной – тишину.
Путнику, уставшему с дороги,
В стужу он даёт своё тепло,
А в жару – зелёную прохладу
Или воду, пахнущую льдом.
Духу древнего гостеприимства
Он не изменяет никогда:
Каждого по-царски одаряет,
Ничего не требуя взамен.
Он, как патриарх, сидит в ущелье,
По густым бровям его течёт
Рыхлая и медленная туча.
Я смотрю сквозь дымку на него
С обожанием единоверца.
Я смотрю, смотрю – и острый ком
К горлу подступает… С подбородка
Тень свисает чёрной бородой
На сухую грудь… И брезжит сходство
С кем-то очень близким. Чёрт возьми,
Ну, конечно, с дедом Хачипапом…
Он на деда старого похож!
Перевёл Олег ЧУХОНЦЕВ