Владимир Спектор.
Родился в 1951 году в Луганске.
Начиная с 90-х годов, был заместителем директора радио «Скайвэй», главным редактором телекомпании «Эфир-1», собкором газеты «Магистраль», редактором журнала «Трансмаш».
Редактор литературного альманаха и сайта «Свой вариант». Автор более двадцати книг стихотворений и очерковой прозы, изданных в Донецке, Луганске, Киеве, Москве. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе имени Юрия Долгорукого, имени Арсения Тарковского, имени Сергея Михалкова, имени Николая Тихонова. Почётный председатель Межрегионального союза писателей.
В 2015 году стал лауреатом международного литературного конкурса «Открытая Евразия», в 2022 году – обладателем «Гран-При» Германского международного литературного конкурса «Лучшая книга года на русском языке».
С 2015 года живёт в Германии.
* * *
Пыль динамитна, земля не нарядна.
Времени тень – над трубой заводской.
Быль позабыто легка. Ну и ладно.
Сердце не в клетке, в груди под рукой.
Быль не легка, но так быстро забыта…
Быстро, легко. И ни мысли вослед.
Эхо не памяти, а динамита.
Буквы… Слова… Ничего больше нет.
* * *
По ходу пьесы, где маршрут судьбы
С автобусным маршрутом схож,
Где всё от «вдруг» до «если, да кабы»,
Вокруг да около – «не трожь»!
Не трожь, не бойся, хоть пекут глаза,
Ведь в этой пьесе ты герой.
Маршрут проложен прямо в небеса,
Где первым может стать второй.
* * *
На окраинах воздух свежей,
На окраинах дышится легче.
Там «Ещё», позабыв про «Уже»,
Беззаботно шагает навстречу
Дню и ночи, не думая впрок,
Кто удачливей – принц или нищий?
Тот – не близок, а тот – не далёк...
Ну, а воздух – действительно чище.
* * *
Перемены погоды не в счёт. Ожидания их не напрасны.
Обжигающе время печёт. Этот цвет ожидания – красный.
Предсказания стоят гроши, и намёки (на что?) не дороже.
Не молчанием время страшит. От его перемен стынет кожа…
* * *
– Что же из этого следует?
– Следует жить!
Юрий Левитанский
Следует жить, даже если неведомо что
Завтра случится, а, может быть, и не случится.
Следует жить – у судьбы не бывает «потом»,
И потому, проверяя улыбками лица,
Следует жить не нарочно, не в долг, не в укор.
Наши ушедшие звёзды не меркнут, сгорая,
Нам оставляя и время своё, и простор…
«Следует жить» – завещание прямо из рая.
* * *
Мои пластинки всё ещё звучат.
Уже не разлюблю. Они во мне.
«Сияла ночь. Луной был полон сад»…
Как хорошо… Но речь не о луне.
Мелодию уже не изменить,
Пластинка крутится, поёт труба.
Дорога длится, превращаясь в нить.
Играет джаз. А, кажется, судьба.
* * *
Обратная сторона луны,
как обратное эхо войны.
То видна она, то не видна.
Как слышна – не слышна тишина.
Как весна то видна, а то нет
сквозь краснеющий взорванный свет.
Как туман, что накликал беду,
словно падающую звезду.
Как обратное эхо земли,
что сберечь не смогли – унесли
За луной, за собой, за звездой,
где покоем не стал вечный бой…
* * *
Ветер живёт в кармане, ищет небесный путь.
То ли он кем-то занят, то ли нельзя свернуть.
Что-то рисуют птицы там, где их след исчез.
В грудь, как в окно, стучится ветер чужих небес.
* * *
Встретимся на площади Героев.
Там, где рядом школьные уроки.
Помнишь, как гуляли мы с тобою.
Там, где время – близко и далёко,
Магомаев пел про лучший город,
И, казалось, всё звучит впервые
В том прошедшем времени, в котором
Все ещё живые. Все живые…
* * *
Никто и звать никак… «Равнение на середину»!
Беспечный, как сквозняк, счастливый, что не сгинул
В толпе вчерашних дней, где всё, что было, – с краю
Судьбы. И вместе с ней – никто, никак, не знаю…
* * *
Эхо незабытых адресов,
Голосов упавших в эхо дней…
Есть слова, и не хватает слов,
Ясно всё. Но хочется ясней.
Времени потерянный вагон
На вокзале памяти застрял.
Всё проходит, и со всех сторон –
Потерявший прошлое вокзал.
* * *
Списком потерь обернулось прошедшее время.
Выдохом-вдохом ещё одного поколения.
Общее небо мерцает, прощаясь со всеми,
Время колеблется – верное или неверное.
Время проходит, запомнившись ветром в карманах,
Время друзей и врагов или бывших товарищей…
Список потерь сквозь пробитое небо над нами
Раной зияет открытой и не зарастающей.
* * *
Как горечь стабильна. Оскомина эта надолго.
И всё, как когда-то – на выдохе или на вдохе.
Сквозь небо, сквозь воздух – стального несчастья осколки,
И чувствуют губы знакомую горечь эпохи.
И опыт былых поколений, как чип внутривенный,
Он делит по-прежнему чётко – направо-налево.
И воздуху тесно от старых обид и сравнений,
А горечь оскомины полнится «гроздьями гнева».
* * *
По четвергам давно нет рыбных дней.
Остались в прошлом, погрузились в Лету
Столовые, где рыбные котлеты
Сквозь годы кажутся сейчас вкусней.
А было всё – впопад и невпопад,
И горечью приправленная пресность.
Собою прикрывала неизвестность,
В которой не котлеты – дни горчат…
* * *
Виноград оказался горьким.
А оскомина – неизбывной.
Кто-то в гору, а кто-то с горки,
Курс учебы – факультативный.
Вкус прощания – долгосрочный,
Крылья делят судьбу на части.
Страх оскомины – это точно.
Поцелуя печать – на счастье…
* * *
Проскочив сквозь беду и вражду,
Попадаю, незнамо куда.
Вдоль забытого неба иду.
А навстречу – беда и вражда.
Снова слышится: так и не так,
В небе очередь. Стон, автомат.
Под рубашкой пробитой – сквозняк
И вражда – хоть вперёд, хоть назад.
* * *
Дым воспоминаний разъедает глаза.
Память о доме, как воздух, закачана в душу.
Дом пионеров. Салют! Кто против? Кто за?
– Ты ведь не струсишь поднять свою руку? – Не струшу.
Трусить – не трусить… Любишь вишнёвый компот?
Помнишь рубиновый цвет и обманчивость вкуса?
Память с трудом отдаёт. Но, зато как поёт...
Дым превращая в дыханье. А минусы – в плюсы…
* * *
Надежда утешает, но не лечит,
Неярко светит. Греет ли? Едва ли…
И если мрак укутывает плечи,
Надежда утешительна в подвале.
И безнадёга там же вместе с нею,
А кто сильнее? Я не знаю тоже.
При равном счёте кто из них ровнее?
И от кого из них мороз по коже…
* * *
А если время – как большой цветок,
Что виден детям, взрослым, старикам?
Но только тем, кто близок, хоть далёк,
К парящим в белом свете облакам…
Кто слышит небо, вовсе не чудак.
Там времени сквозящий аромат
Даёт сигнал – всё так или не так,
Куда нам плыть – вперёд или назад…