Известно ли вам, дорогие читатели, что популярнейший писатель Иван Антонович Ефремов работал на БАМе? Факт сам по себе удивительный, но неоспоримый. Конечно, сразу необходимо добавить, что в то время ещё не существовало такой аббревиатуры – БАМ, не говоря уж о самой магистрали. Да и сам Ефремов ещё не являлся классиком мировой литературной фантастики…
Нередко получается так, что масштаб личности человека раскрывается только в зрелости, но Ефремов как раз к этой категории не относился. Он принадлежал к породе людей, которые не принимают скидок на возраст или отсутствие опыта. Ещё юношей он был готов к великим делам и обладал могучей волей. У Ивана Ефремова было две страсти – далёкое прошлое и далёкое будущее. Он верил в прогресс, вместе с тем понимая, что второе во многом зависит от первого. Ефремов искал в земле следы доисторических эпох, которые позволяли учёному знать о человечестве чуть больше, чем знаем мы… В двадцать с небольшим лет, будучи совсем молодым, он стал изыскателем будущего БАМа. И ответственность на его плечи легла немалая: определить, отыскать в нехоженом краю наиболее удобный и краткий маршрут для железной дороги и провести геологические исследования.
Ефремов прибыл в район будущей магистрали в 1931 году. К тому времени за его плечами уже были экспедиции в Татарии и на Дальнем Востоке. Ещё не прокладывались просеки трассы – только собирались первые десанты, устанавливались палаточные посёлки, в которых жили изыскатели. Ефремов сразу же принялся отстаивать самые современные способы разведки местности – с помощью аэрофотосъёмки. Летал на самолётах. В Тынде и сегодня как святыню хранят ефремовские лётные очки, его путевой планшет… Есть в музее и унты писателя, бывшего начальником отряда Нижне-Амурской экспедиции. В 1932-м он и его люди производили изыскания железнодорожной линии Лена – Бодайбо – Тында. В задачу экспедиции входила маршрутная геологическая съёмка по рекам Нюкже, Верхней Ларбе и их притокам. Заканчивался маршрут в посёлке Тындинском. 600 километров пути по горам и тайге приходилось идти почти без отдыха. По дороге изыскатели замерзали, ветер свистел в лицо, часть пути приходилось двигаться спинами вперёд, чтобы немного отогреться… И усилия изыскателей даром не пропали – один из участков современного БАМа проложен именно по маршруту следования отряда Ефремова.
Позже, суровой зимой 1934/1935 г., геологическая Верхне-Чарская партия Ефремова исследовала Олёкма- Чарское нагорье. Экспедиция складывалась непросто, но Ефремов и не рассчитывал на триумфальный и комфортабельный путь. «Отряд намеревался спуститься по Олёкме до реки Хани, а по Хани вьючной дорогой добраться в район Верхней Чары. Но в устье Хани достать оленей не удалось. Тогда Ефремов решает пробиться к Чаре кружным путём по Олёкме – Токко, для чего потребовалось преодолеть 170 дотоле никем не пройденных порожистых километров Олёкмы. Началась зима, «Аметист» (карбас, судно, находившееся в распоряжении экспедиции. – Прим. А. З.) вмёрз в лёд, отряд пошёл по наледям реки Токко в верховья Чары. Полуголодные, страдающие от холода Ефремов и его спутники прошли втрое больше задания, делая везде топографическую и геологическую съёмку, обнаружили признаки меди, чарского угля, железной руды», – рассказывал Евгений Трофименко, знаток жизни и творчества писателя.
Ефремов тщательно изучал быт и историю местных жителей. Сам себя много лет спустя называл бывшим нанайцем. Его интересовали земли, куда даже охотники забредали лишь ненадолго. Трудиться геологам и изыскателям приходилось в полном безлюдье – нередко там, где, без преувеличений, не ступала нога человека. Никто не знал этот край досконально, поэтому проводники, опытные люди, ценились в тех экспедициях на вес золота. Таким был, например, Григорий Духовской-Самар – молодой нанаец из стойбища Кондон, с которым будущий писатель крепко сдружился. «Ему я многим обязан, даже собственной шкурой, так как нас преследовали беды с Лимурийского маршрута, из которого мы выходили с ним вдвоём, пешком по Боктору в октябре, без крошки еды, семь суток», – писал Ефремов много лет спустя. Кстати, он не знал, что Григорий Иннокентьевич погиб ещё в годы войны – во время одного из путешествий, доставляя корреспонденцию в посёлок Старт. То преступление так и осталось загадкой.
Надо ли говорить, что в экспедициях Иван Антонович не жалел себя – и тоже не раз оказывался на волосок от гибели. Никакой осторожности, никакого карьеризма – всё это от века присуще обывателям, но не таким первооткрывателям, как Ефремов. Столь отважных и целеустремлённых людей даже в те героические годы было немного. Он как будто проверял себя на прочность – и всегда пытался достичь максимума возможного. Неудивительно, что к середине 1930-х здоровье Ефремова оказалось серьёзно подорванным.
Он оказался крупной личностью, настоящим гигантом, который оставил после себя колоссальное наследие и вереницу загадок. Как автор книг, начиная с изданий по геологии и палеонтологии, Ефремов стал образцом человека с большой буквы – сначала для сотен, потом – для тысяч и, наконец, для миллионов заинтересованных читателей. Ефремов показывал будущее человечества достойным, если труд и знание станут ключевыми ценностями. Так что это именно его читатели в 1974 году отправились на Дальний Восток со всех концов страны строить БАМ.
Книги Ивана Ефремова – «Туманность Андромеды», «Лезвие бритвы», «Таис Афинская» – всегда входили в число самых популярных в бамовских библиотеках. Те, кто работал и жил в тех суровых краях, всегда обращали внимание, что одна из героинь «Туманности Андромеды» – Чара Нанди – носит имя, которое напоминает о реке Чаре, так восхищавшей писателя, когда он путешествовал по Забайкалью. В переводе с эвенкского «чара» означает «отмель», а Ефремов побывал и на берегах этой реки, и в песках Чары – в загадочной пустынной зоне. Увы, Иван Антонович не успел увидеть расцвет БАМа. Он ушёл из жизни 5 октября 1972 года. В наше время на Малом БАМе есть именной разъезд, названный в честь выдающегося писателя и изыскателя. Бамовцы много лет хотели увековечить в своём краю имя всеми любимого писателя и отважного изыскателя, ещё в 1978-м комсомольцы выступали с инициативой установить в Усть-Нюкже памятник писателю. Ждать пришлось долго. Разъезд открыли только в начале двухтысячных, на линии Бамовская – Тында Дальневосточной железной дороги.
А комсомольскую идею и впрямь хорошо бы реализовать – только, быть может, в бамовской столице, в Тынде. Хочется верить, что и принципы Ивана Ефремова не забыты в наши дни, и время настоящих памятников ещё придёт. Ведь ефремовские книги и сегодня притягивают внимание читателей.