Лидия Иргит
Известная поэтесса Республики Тува. Работала на республиканском радио, член Союза писателей и член Союза журналистов России. Окончила филологический факультет Кызылского пединститута. В 1995–1997 годах училась на Высших литературных курсах Литературного института им. А.М. Горького. Автор книг «Ростки», «Багульник», «Серебряный родник», «Счастья граммов семь». «Благодаря любви», Кроме стихов, вышли книги очерков Лидии Иргит «Женщины Тувы», «Орденоносные женщины Тувы», «Наадым-2008 в Овюре», «Житейские заботы», «Дороги жизни» (документальный повесть).
Лунной ночью
Тёмной ночью
С лунного круга
Свет прольётся
Серебристый.
В золотисто-
жёлтом халате
лунным блеском
рябь искрится.
Звёзды, звёзды.
Слышится шёпот.
Ветра шорох,
Ветра свисты.
Дни и ночи
Тянутся долго.
Образ твой мне
Снова снится.
Два стихотворения
Время назначит,
Время обмерит.
Время даёт,
Но вновь заберёт.
Всё в своё время.
Всё в своей мере.
В срок свой родится,
В срок свой умрёт.
Всё в своё время –
Вновь расцветает.
Всё в своё время –
В срок увядает.
* * *
Небо звезда украшает.
Ум украшает наука.
Молодца стать украшает,
Деву украсит коса.
Зубы – украшение рта.
Конь красив, коль грива густа.
Ну и пусть
Сильно шуровала в печи избушки,
Хоомеем* запели горящие стружки.
Следят за мной боги огня неотступно,
Глаза их так жгучи – мясного ждут супа.
Дымится варёное мясо в корыте…
Гостей накормила бульоном досыта.
Съев мясо и сало, сказали: «Вот кости!» –
Так дразнят меня ненасытные гости.
А я упрекать, придираться не стала.
Как будто их нет. Спокойно стояла,
Улыбку держа и лица не теряя …
Вот только одежда моя вся дырява.
*Хоомей – горловое пение
Мои мечты-желания
Способна я – работать не устала,
Болезнь меня ремнём не привязала.
Ещё стремятся мысли в высоту –
По жизни я иду, как по хребту.
Могу качать я внуков в колыбели,
И пением развлечь, и звонкой трелью.
Ещё сгодятся ум, глаза и уши,
пытливым взглядом распознаю души.
А пенсионный возраст, что же это?
Осознанность, что осень, а не лето.
О старости так много говорят…
Во мне мечты-желания бурлят!
Без водки обойдусь
Чтоб изношенной не быть уж слишком,
Штопая, я подбираю нить.
Рядышком присесть, напиться лишку…
Человека нет, с кем водку пить.
Старый друг мой, у него несчастье,
После катастрофы – недвижим.
По душе хотелось выпить страстно …
Обойдусь, раз мне не выпить с ним.
Озорной ветерок
Покоя нет весной от ветерка.
Дурачится, как малое дитя.
Играючи, стремительно летя,
Дотронется до завитка цветка.
И радуясь, увидев тот цветок,
Щекой прильнув, целует лепесток.
Закружится со свистами опять –
До вечера ему бы всё играть.
Бежит к реке, с волной покажет прыть,
Чтоб гладь разбить, слегка надует зябь.
И снова от земли пылит виток …
Всё может озорной тот ветерок!
Ветер со шляпой
Спокойно стоит скотовод Батый,
Беспечно данзу* разжигает.
Вдруг ветер шляпу с его головы,
Надев на себя, убегает.
За шляпой погнался, но не догнал.
Башка замерзает без шляпы.
Когда бы ремнём он её привязал …
Совсем стал забывчив, растяпа.
Вернулся домой, а сказочный ветр
Промчался, аул огибая.
«Вот шляпа твоя, подумай теперь …» –
Сказала жена, упрекая.
«О надо ж, ветер её не украл,
В моём же ауле оставил.
О глупой моей башке он узнал», –
Батый, извиняясь, добавил.
*Данза – курительная трубка
Вьюга-пурга
В лесу и шум, и гул стоит –
Вовсю здесь воет голос ветра.
И камень вниз летит с обрыва,
Ломая ветви непрерывно.
Не видно – прячется, кто жив,
Не слышно их – они все в гнёздах.
Бегут бродяги-облака,
Всё красной пылью скрыто грозно.
Большой Медведицы здесь ковш,
Большой Луны и звёзд не видно.
Вот ночь пришла, пурга заснула –
И лесу вновь покой вернула.
Перевод с тувинского Лилии Агадулиной
* * *
Я не заплачу у порога,
Отвергну сети ворожбы.
Передо мной лежит дорога
прямей, чем линия судьбы.
В чужом краю под сердцем спрячу
свою любовь в метельной мгле...
Пусть знают: никогда не плачут
тувинки на чужой земле.
Моя любовь горит, как пламень.
Но есть преграда на пути –
твоей любви холодный камень,
который мне не обойти.
* * *
Под сердцем я вынашиваю стих...
Как дитятко, так больно он даётся.
Печалюсь я, когда во мне он стих,
и радуюсь, когда он ножкой бьётся.
Ах, как иным рожается легко,
а я реву, всю ночь не умолкая.
Потом весь день вздыхаю глубоко.
Наверно, у меня судьба такая.
* * *
Осыпается хвоя, печально звеня.
Солнце смотрит сквозь слёзы
осеннего дня,
как воронье дрожащее око.
И не видит, не видит, не видит меня...
Боже, как небесам одиноко!
Перевод с тувинского Евгения Семичева (Самара)
* * *
Восхищаться вечно не устану
Гордою хакасскою землёй.
Ледяные снежные Саяны
Подружились навсегда со мной.
Предложили мне испить айрана…
Окликало эхо: «Тун Пайрам!..»
Ах, Саяны, гордые Саяны,
Я отныне не чужая вам!
В час, когда разлука-лихоманка
Мне диктует покаянный стих,
Вспомню я, что царственной осанкой
Ты, любимый, так похож на них.
Тун Пайрам! Я славить не устану,
Воплощая в благодарный стих,
Голубые гордые Саяны
Или чашу, полную айрана –
Ту, что мы испили на двоих.
* * *
Монгун-Тайга, я женщина-скала.
Твоим высоким скалам я сестра.
Здесь с детства мной протоптаны
тропинки,
Исхожены ущелья и ложбинки.
Здесь каждый уходящий ввысь утёс
Корнями из души моей возрос.
А яркие цветы на солнцепёке
Диктуют мне лирические строки.
Здесь эхо множит вдохновенный стих
О предках достопамятных моих.
Стремит орёл полёт свой молодой.
Взлетает стих над горною грядой.
И, отразившись в солнечном луче,
Поёт, как птица, на моём плече.
* * *
Печальный пёстрый голубь одноногий
Сначала к нам боялся подходить.
Но, видно, не нашёл он на дороге
Ни крошки, чтобы голод утолить.
И подошёл… И дочь, всплеснув руками,
Кусочек хлеба бросила ему.
А он с испугу принял хлеб за камень –
Боязнь, непостижимая уму!
Ты, голубь безобидный, одноногим
Однажды стал, чтобы бояться всех.
Ты кормишься, как нищий, у дороги,
Чем вызываешь звонкий детский смех.
Ты был рождён счастливым
и беспечным
На долгий и блистательный полёт…
Но лето не бывает бесконечным.
Зима тебе предъявит строгий счёт.
Ну а пока так кротко и покорно
Одною крошкой ты бываешь сыт.
Тебе приносят солнечные зёрна
Прохожие, что так добры на вид.
* * *
О вкусах не спорят? О вкусах не спорят!
Я, помнится, как-то картошку пекла.
Задумалась о поэтической доле –
Стихи сочинила, картошку сожгла.
Стихи, несомненно, достойны оваций…
Да всё ж от стихов невеликий навар.
Уныло вдохнули мои домочадцы
Лирическо-кухонный этот угар.
Стихами, что с жару,
Стихами, что с пылу,
Стихами, что дышат, как хлеб, горячо,
Я щедро домашних своих угостила…
И что же они? Попросили ещё!
Перевод с тувинского Дианы Кан (Оренбург)