Будучи старшеклассником, залпом прочёл «Один день Ивана Денисовича» в синей книжке «Нового мира». Потом журнал взяли родители, но поздно вечером в затихшем доме я прокрался на кухню и при настольной лампе снова взялся за чтение. Днями позже необъяснимо потянуло опять встретиться с Иваном Денисовичем... Да, произведение воспринималось не как писательское сочинение, а как рассказ автора о себе самом.
Привычка начитанного мальчика заставляла ждать лиц, портретных деталей, а их Солженицын не давал. Вот морской волк кавторанг – что стоило оснастить его характерными флотскими детальками? И у самого Ивана Денисовича не было мозолистых крестьянских рук или глубоко посаженных глаз сибиряка с нависшими бровями. Всё скупо: усы Цезаря, седая голова бригадира Тюрина или толстая рожа лагерного повара. Слабак Фетюков на воле был начальником, сидел в кабинете, ездил на машине, а за что на зоне сидит – не говорится.
Правда, старика № Ю-81 автор обрисовывал подробнее: лицо цвета камня тёмного, волосы все вылезли, зубов ни одного, но – ел не в шапке, над кашей не горбился, ложку клал не на стол, а на тряпочку стираную. О нём говорили, что за решёткой сидит, сколько советская власть стоит, а как только одна десятка кончалась – новую совали. И вспомнился мне подслушанный разговор взрослых вполголоса: некий профессор назвал любимого вождя мерзкой гадиной – и его арестовали в ту же ночь. Вот тебе и близкие друзья!
Прочёл и сказал себе: ба! да ведь это родич знакомых из Подмосковья! В их городке в паровозном депо вкалывал мужик, по описаниям чистый Михаил Власов из горьковского романа «Мать». Лучший слесарь и первый силач в слободе. Его любимое блюдо выглядело так: в миску с водкой накрошить хлеба, лука, огурцов, желательно укропа – и полученную тюрю хлебать ложкой. Однажды их бригада долго билась с ремонтом, который не ладился, и «Михаил» от досады швырнул на землю ключ: «Безобразие, при царе и то паровозы были лучше!» Той же ночью за ним пришли: «Вставай, падло, не нравятся паровозы, будешь сосны пилить!» И загремел на целых 25 лет… Вот тебе и пролетарская солидарность в одной отдельно взятой бригаде!
В следующую поездку родителей к друзьям в Подмосковье увязался я с ними, а там попросил показать живую легенду. Две дамочки средних лет (обе его внучки) привели меня в небольшой домик с огородиком на окраине. На лавочке грелся на солнышке совсем седой старик лет за девяносто, но не обрюзгший и не согбенный, а с живыми хитроватыми глазками. «Здравствуйте, дедушка, хотели коротко проведать...» – «Здравствуйте и вы, а может, что-нибудь организуете выпить?» – «Да нет, дедушка, в другой раз...» Ну и здоровье же у русского человека! После 25 лет лесоповала – и всё бы выпить!
Но вернёмся к Шухову. На службе он – «солдат шилом бреется, солдат дымом греется», в деревне – домовитый хозяин по каждому промыслу, а в бараке подрабатывает по мелочам в свободные минуты, чтобы прикупить у соседа махорки. Отличнику по литературе, мне сразу вспомнилось, как восхищал классиков русский мужик, не похожий на раба, могущий справить и сельскую, и строительную работу – у Гоголя, например, одним топором и стамеской мужик мог телегу наладить.
Перечитав Солженицына, стал листать Толстого, нашёл удивительное место в «Войне и мире». Это когда Василий Денисов принял в казачий партизанский отряд мужика Тихона Щербатого, а тот оказался таким мастером в хозяйственном и военном деле, что Давыдов сразу записал его в казаки, выдал ему лошадь и амуницию. Но Тихон предпочитал ходить пешком, не отставая от конных, мушкетон и пику носил больше для смеха. А всему предпочитал топор, которым владел, как волк зубами. Тихон раскалывал топором брёвна, а взяв его за обух, вырезывал ложки.
Денисыч – правая рука бригадира, всегда примером показывает, как лучше расставить людей. Будто живого видел я его в бараке, чем-то занятым после скудного ужина, в своё, не лагерное время. Появляется, всхлипывая, Фетюков – побили в потасовке за объедки в лагерной кухне. «Если разобраться, – думает Шухов, – жаль его, срока ему не досидеть, не может он себя поставить».
Эта фраза пронзила меня тогда. Сам ведь видел, что слабаки бывают везде: в классе, во дворе, в бригаде, в армии. Над ними подшучивают, разыгрывают, а временами даже жёстко травят. Стыдно стало, что и сам я принимал участие в таких «шуточках». После того рассказа в 11-м номере – перестал, а иногда лез в драку за обижаемых.
Спасибо тебе, Иван Денисович, за такие уроки в школе жизни!
...Удачный день выпал Денисычу: не заболел, в карцер не посадили, лишнюю порцию каши закосил, на шмоне не попался, табачком разжился – эх, больше бы таких дней! А сейчас шагает на вечернюю проверку (минус 30 градусов на дворе) и шутит: выходи под волчье солнышко греться! Так в его деревне зимнюю луну называли – не писали поэты виршей про такую луну.
Олег Туляков